– Вентери, я напишу тебе пламенное послание с извинениями на позолоченном пергаменте и зачту его с вершины горы, но сейчас извини. У меня есть дела поважнее!
И я попыталась обойти взбешенного игрока.
Прошу принять это во внимание. Не треснула его по заносчивой физиономии. Не огрела забористым проклятьем. Даже талант изысканно хамить и провоцировать на драку демонстрировать не стала. Я попыталась обойти и решить это дело миром.
Ден Вентери не дал.
– Что?! – рассерженной гадюкой выдохнул он, заступая мне путь. – Что может быть важнее этого разговора?
– Поминки!
– Кто-то… умер? – недоверчиво скривился Ден.
– Да, – рыкнула в ответ, – моя вера в наличие у тебя мозгов!
Толкнув капитана команды плечом, я двинулась в сторону двери, взялась за ручку и услышала то, что во многом определило будущее.
– Мне жаль, Мэг.
Серьезно? Я даже притормозила, оглянулась и вопросительно приподняла брови.
– Мне жаль, – повторил Вентери, при этом его лицо не выражало ни капли сожаления, скорее язвительность. – Жаль, что все то дерьмо, что бурлит внутри, ты считаешь своим характером.
– Да пошел ты со своей мудростью знаешь куда?! – рявкнула в ответ, но стало обидно.
Шибанув дверью о косяк, я выскочила в коридор.
Дек пиликнул и дернулся.
«Тебя нужно спасать?» – уточнял Коул, по всей видимости уже благополучно дотащивший пакеты до академии.
«Нет. Сама справилась».
«Вентери выжил? Или мне прихватить лопату?»
Вот! Наш человек. Я невольно улыбнулась, чувствуя, как возвращается приподнятое настроение, и заверила Коула в том, что смертоубийства не случилось.
«Замечательно. Тогда спасай меня! Таша взяла в оборот. Требует складывать из салфеток птичек, а я не силен в кухонном оригами».
Представила себе высокого Сент-Клера с высунутым от усердия языком, складывающего салфетки, грозно застывшую фигуру тощей Таши, которая командным тоном велит ему поторопиться, и невольно фыркнула от смеха.
«Мэг! Мэг! Мэг! – а это пришло уже от Джека. – Не знаю, где ты, но ты нам очень нужна. Причем срочно. Таша слегка разошлась».
Иди и утихомирь – подразумевалось само собой, поэтому я поспешила на выручку. Миновала длинный, как кишка великана, коридор, прошла мимо открытой двери в тренерскую.
– Яра, можно вас на пару слов?
Споткнулась, оглянулась и только тут поняла, что окликнули меня настоящим именем.
Глава 21. Дерзкий план
«[Следователь Хит: ] На вас не обнаружено следов воздействия. Жрец не применял артефактов, ментального воздействия, заклятья подчинения. Так как же вышло, что вы поверили этому человеку?
[Мэг Фридом: ] Потому что была зла на чертова Дена Вентери. Потому что верила в преподавательский статус. Потому что… он много знал и казался убедительным.
[С.Х.:] Что он вам сказал?
[М.Ф.:]Он сказал, что легенды – это ленты, которые мы добровольно повязываем на глаза, чтобы забыть неудобную правду, и вспомнил легенду об Исходе магов с земли. Сказал, что обнаружил подлинную версию этого события.
Легенда врет, не было никакого доисторического ящера. Было восемь магов, входящих в орден «Потомки дракона». Им было поручено сделать убежище для магов, и они его сделали. Семерка магов и волшебниц провели древний магический ритуал, навеки связали свою жизнь и посмертие с островками земли и подняли их в поднебесную. Семь первомагов, семь Парящих островов. О них мы знаем, в их честь слагаем стихи, но не упоминаем о восьмом члене ордена.
Со слов жреца, восьмой маг видел путь магов и волшебниц в служении людям. Он отказался уходить и долгие столетия слонялся по земле. Он предрекал, что постепенно маги и волшебницы начнут вырождаться. Магия без служения людям измельчает и в конце концов угаснет на веки вечные. Он и правда верил, что спасает всех нас.
[С.Х.:]Это жрец подсказал, как вам надо действовать?
[М.Ф.:](заминка) Да.»
[из показаний Мэг Фридом (Яры Хантер) по делу № 184566]
– Почему у меня такое ощущение, что меня опять используют? – застонал Коул, откидывая голову назад.
Потому что так и есть, дурачок.
Мы заперлись в подсобке, примыкавшей к кабинету, где некогда в муках творческого кризиса рождался студенческий бюллетень, а сейчас активно спорили Таша с Джеком. В этот раз поводом для конфликта стал огурец. Подруга настаивала, что его надо пустить в салат для сытности. Джек напирал, что шпротинам одиноко на бутербродах без тонкого ломтика огурца, и значит, овощ должен пойти на украшение. Огурец раздора оставался безучастным и в полемику не вступал.
– Потому что ты встречался с Лиэсой? – прошептала я.
Сидеть на коленях Коула оказалось исключительно приятно. Целовать – тем более. Однако одно только имя стервозной куры из фан-клуба команды убило всю атмосферу.
Я отстранилась.
– Кстати, объясни-ка мне, как такой умный парень сумел попасть в ручонки этой мерзкой бабе?
Коул коварно сощурился, как бы намекая, что уловил нотки ревности в моем голосе, но акцентировать свое внимание на этом казусе не станет.
– Мы знакомы с детства, начали встречаться еще до того, как поступили сюда. Я и не смотрел на других девушек, мне все казалось очевидным… А вот теперь мне кажется, что я никогда ничего к ней испытывал. Любил не ее саму, а то будущее, которое сам же и придумал.
Коул задышал чуть чаще, его голос упал до хриплого шепота.
– И произошло это внезапное открытие, когда я впервые попробовал губы одной Чертовки…
Он накрыл мои губы своими. Это был поцелуй истосковавшегося человека. Настолько глубокий, основательный, что кружилась голова и ныли бедра, заставляя стискивать Коула.
– Ох, Яра… Что ты со мной делаешь? – прорычал тот, утыкаясь носом в мою шею.
Это я-то? Я вообще мирно сижу и не провоцирую никого на такие откровенные поцелуи. Ну, может, слегка поерзала. Но это же не повод терять контроль и так напрягаться.
– Это кажется странным, но когда я узнал, чья ты дочь, и догадался, что браслет предназначался… то у меня… В голове словно пазл сложился… Я столько всего знаю о Тверди из рассказов деда… Лиэса бы никогда этого не поняла… А ты… Яра, я словно обрел какую-то важную часть себя и стал целым… С тобой…
Закрыв глаза, я обнимала шею Коула, отмечая, как с каждым мигом его сознание затухает, речь становится путанной, дыхание поверхностным, объятья не такими крепкими.
– Яра… – захрипел Коул, а после зашелся в приступе сухого кашля.
Я выбралась из теплого кольца рук, встала рядом.
– Что ты… сделала? – выдавил серый кардинал, прежде чем его глаза закрылись, тело дернулось и обмякло.
– Очень надеюсь, что не очередную великую глупость, – пробормотала я, расстегивая ремешок дека.
Стащив золотой браслет с чужого запястья, бережно сунула мамин пропуск во внутренний карман, провела пальцами по щеке отключившегося парня и вышла из подсобки.
Джек с Ташей сидели за накрытым для поминок столом, уткнувшись лицами в сложенные руки. В центре на огромном блюде возлежал огурец. Забрав овощ раздора в качестве подношения, я поспешно натянула летный комбинезон и вышла.
Ублюдок, кажется, впервые узревший зеленый пупырчатый овощ в кормушке, недоверчиво покосился в мою сторону.
– Вставай, у нас есть дело, – поторопила птичку.
Взгляд желтых орлиных глаз красноречиво свидетельствовал о том, что кое-кто плевать хотел на меня и мои якобы важные дела. И вообще, гордый представитель пернатых отказывался иметь что-то общее с такой наездницей, как я.
– Полетишь, полетишь! Никуда ты не денешься.
И ведь действительно полетел.
Не делал попыток клюнуть, пока я седлала его могучую спину. Не бунтовал, пока набирали скорость. Не возмущался, когда приблизились к краю парящего острова. Зато у границы с невидимой завесой у него внезапно прорвало фонтан красноречия.
– Ой, завали клюв, умник! – посоветовала в ответ на возмущенный клекот, больше похожий на звук циркулярной пилы.
Твердь светилась миллиардами огней, напоминая ночное небо. Где-то там ждала обеспокоенная мама. Надеюсь, Коул и ребята простят…
Так. Все. Собралась!
Сейчас не время трусить.
Браслет при мне. Координаты входа, предоставленные жрецом в обмен на маленькое одолжение, горят на экране дека. Бесстрашный орел оседлан. Дело за малым. Набрать скорость – это первое. Второе – заставить эту упрямую попу сложить крылья, чтобы вписаться в узкую лазейку защиты. Третье – не сдохнуть в процессе реализации задуманного.
– Кх-р! – громко высказался Ублюдок о моих умственных способностях, сделал круг и приступил к разгону.
Магический щит острова считался непроницаемым, но ведь как-то же отец смог пробиться через него. Причем дважды. Ведь как-то же команды с других островов прилетали на Сатурналию, а значит, и я смогу.
Но щит первомага – это тебе не жук начихал.
Нас мягко отпружинило от невидимой стены и оттолкнуло вбок. Скорость была не та.
– Ублюдок, у тебя случаем в роду черепах не было?
Оскорбленный орел поперхнулся воздухом – да как эта двуногая посмела усомниться в его чистокровной родословной! Изогнул шею и попытался клюнуть, но я дернула поводья, отправляя его на второй заход.
– Тогда поднажми!
Ублюдок засопел и поддал газку.
Мир со свистом проносился мимо. Глаза слезились от ветра. Кислорода не хватало даже с учетом респиратора на пол-лица. Зато чем ближе мы подлетали к барьеру, тем отчетливее становилась индустриальная симфония другого мира. Такого далекого для магов и такого родного для меня.
Я была близка к осуществлению этого идиотского плана как никогда.
И все могло закончиться иначе, если бы нас не накрыла тень и с неба не спикировала орлица. Ублюдок дернулся, уходя от столкновения. Меня ощутимо приложило о барьер плечом. Свет в глазах на мгновение померк от ослепительной вспышки боли. Сильные руки сдернули с седла, и я в отчаянии забилась, рыча и извиваясь.