туда не тянуло: ему нравилось жить. Пусть окружающий мир не всегда радовал, но жить было ради чего: родители, сестра, племянники, та же работа. Николай еще способен принести пользу и помочь людям.
В первую пятницу октября он купил литр разливного пива и упаковку морского коктейля. Отварил морепродукты, потом смешал майонез с соевым соусом. Затем макал мидии, микро-кальмары и креветки в соус, лакируя их пивом. Сегодняшний вечер принадлежит ему, а завтра Николай собирался на дачу к родителям – на закрытие сезона.
В дверь позвонили. Николай не шелохнулся: никого не ожидал; но звонок повторился. Николай распахнул дверь, собираясь излить недовольство на голову беспокоящего, и онемел: на пороге стояла Ольга. Ее темные волосы были распущены, серое пальто с брошью в виде стрекозы расстегнуто. Николай молча смотрел на нее, а сердце то замирало, то отмирало, отдаваясь пульсацией в ушах.
– Пропустишь? – с нервным смешком спросила Ольга.
Николай, по-прежнему не произнеся ни слова, посторонился. Она прошла на кухню и села за стол. Он разместился напротив, не сводя с нее глаз: как же все-таки соскучился!
– У тебя тут пир, как посмотрю, – Ольга указала на морепродукты.
– Будешь? – Николай подскочил за тарелкой, но Ольга остановила: – Зашла узнать, как ты. Вроде расстались, но не думать о тебе не могу.
– И я. Все время. О тебе. – Голос предательски охрип, Николаю хотелось взять Ольгу за руку, чтобы хотя бы еще раз дотронуться до нее.
А она глядела, глядела так, что Николай сам не понял, как ее пальто оказалось на полу. И вот он уже расстегивал ее джинсы, срывал блузку, путался непослушными пальцами в крючках бюстгальтера. А потом сжимал Ольгины податливые бедра, усаживая ее на стол, чтобы снова стать единым целым. Пусть на несколько, но счастливых минут.
Поздней ночью он проснулся в постели. Рядом сопела Ольга, Николай не сразу сообразил, кто это. На мгновение почудилось, что спит Нина, а потом память отмотала события вперед, и Николай ощутил странное чувство: Нина в прошлом, и не только в нем. Небольшой надел на кладбище отмерен ей вместе с неродившимся ребенком, который мог быть Николая, но вышло совсем по-иному. А он живет, несмотря ни на что.
Николай тихо поднялся, чтобы не разбудить Ольгу, и отправился на кухню. Ее пальто все еще валялось бесформенной кучей. Николай поднял его и повесил в гардероб. Затем убрал недопитое пиво и продукты в холодильник. На смартфоне мигал огонек, Николай включил его и обнаружил пропущенный звонок: Анастасия. Он смотрел на уведомление и испытывал странное желание прямо сейчас услышать ее голос. И это было так неловко: ведь в комнате спит Ольга, с которой они воссоединились и которую он, конечно же, любит. Наверное. И при этом думает о другой, с которой сблизился в последнее время.
В девять утра зазвонил будильник. Ольга заворочалась:
– Ты куда так рано? Суббота же.
– Обещал родителям приехать.
Ольга посмотрела на него опухшими ото сна глазами. Она вся была расслабленная и мягкая, Николай не удержался и притянул Ольгу к себе, осыпая ее лицо быстрыми поцелуями, задерживаясь на губах, изучая их со всевозможной тщательностью. Затем его руки скользнули под одеяло, задерживаясь на выпуклостях и изгибах Ольгиного тела, а потом Николай снова проник в нее, и они сделались диковинным существом о двух спинах.
За завтраком Николай поведал Ольге об излечении. Она спокойно выслушала, не дав понять, что удивлена.
– Повезло.
– В двойном размере, – счастливо улыбнулся он, намекая на ее возвращение.
Она подошла сзади и обняла:
– Это справедливо. Кому должно было повезти, как не тебе?
Она прижала его к себе и поцеловала в макушку.
– Переедешь ко мне? – спросил Николай.
Ольга отрицательно покачала головой:
– Не могу.
– Отец после инсульта плох? – догадался Николай.
– Он умер, неделю назад похоронили. – Ольга отстранилась. – Состояние резко ухудшилось, врачи оказались бессильны.
Николай ехал в электричке, наблюдая за мельканием рельсов, ограждений вдоль путей и редких деревьев за окном. Его мучило чувство вины, что он не был с Ольгой в трудный для нее момент. Что он думал лишь о своих чувствах, но совсем не представлял, что Ольге тоже плохо. Ему казалось, раз она порвала с ним, ей легче это далось. Но иногда люди отказываются от чувств, потому что они причиняют им боль. Или потому, что не хотят менять жизнь ради любви.
Николай вспомнил, что так и не перезвонил Анастасии. Он достал смартфон и нажал на вызов.
– Только сейчас заметил? – поинтересовалась она.
– Ночью, – признался он. – А потом закрутился и забыл.
– Увидимся? – предложила она. – Надо кое-что рассказать.
Они договорились встретиться завтра в сквере.
Отец забрал Николая с электрички. Пока добирались до дачи, он рассказывал о последних новостях. Что собираются с матерью в Египет на десять дней, что на работе новое начальство и грядут перемены, что на следующий год надо перекрыть крышу.
Сестра с зятем и племянниками уже была на даче. Племяши вооружились граблями и сгребали опавшую листву на пустые грядки. Затем Николай вместе с сестрой сажал чеснок под зиму, а зять с отцом обрезали старые кусты и деревья. После устроили последний костер в железной бочке. Трещали сучья, старые доски, Николай жадно вдыхал запах дыма: огонь завораживал. Племяши длинными палками шевелили тлеющие угли, и тогда костер разгорался сильнее.
Потом наступила очередь шашлыка и запеченной в костре картошки. Николай ел обжигающую рассыпчатую картошку и не мог наесться: все было настолько вкусным, что никакие мишленовские рестораны не годились этому простому блюду в подметки. А салат из спелых помидоров и огурцов, посыпанных зеленым лучком и кинзой, маринованные стрелки чеснока, соленые чернушки, собранные отцом еще в сентябре… И шашлык, сделанный сестрой по особому рецепту, которым она наотрез отказывалась делиться. Николай смотрел на догорающий костер и понимал: жизнь удалась хотя бы потому, что в ней есть место подобным моментам.
После коньяка мама завела речь, что Николаю хватит быть одному, что нужно найти хорошую женщину, что деток пора заводить.
– Может, и найду, – пообещал он.
– Мам, не все детей хотят, – влезла сестра.
– Ну как не хотят? – удивилась мама. – Ваша бабушка, к примеру, удочеренная. Ее во младенчестве из детдома взяли. Хорошие люди своих иметь не могли, взяли ребеночка. А так род продолжился.
– Ты нам об этом не говорила, – удивился Николай.
– А что тут говорить? – пожала плечами мама. – Она сама об этом забыла.
– Это мама регистрировала почту, – добавил отец. – И надо было в качестве проверочной информации девичью фамилию бабушки указать.
– И какая была фамилия? – лениво поинтересовался Николай.
– Интересная! – с гордостью ответила мама, словно в этом была ее заслуга. – Карнаухова.
Карнаухова… В памяти что-то щелкнуло: не так давно Николай слышал такую фамилию или подобную. Интересно, что она означает? Но сестра опередила.
– «Карнаухий, – зачитала она, – человек, потерявший ухо или с изуродованным». Хм… Вот еще: «От выражения «карнали уши», чтобы выявлять беглых и каторжан. Особенно много обладателей фамилии живет вдоль Енисея и Ангары».
– Значит, мы вольные люди, – удовлетворенно улыбнулась мама.
Вечером на двух машинах подались в Москву, родители подбросили Николая до дома. И уже глубоко за полночь Николай вспомнил: это фамилия Петра Степановича, колдуна из деревни возле Пикалёво, к которому он ездил летом. И сразу же провалился в сон.
Во сне он стоял посреди ельника. Землю и стволы деревьев покрывал ягель, отчего лес казался украшенным к Новому году. Ни тропинок, ни отметок на стволах; куда идти, Николай не знал. Он брел среди седых деревьев, а от земли поднимался туман, делая окружающий мир сюрреалистичным.
Впереди блеснул огонек, и Николай направился туда. Огонек мелькал меж стволов, то приближаясь, то отдаляясь. Лес становился гуще, туман – плотнее, но Николай упрямо топал за огоньком. Он вышел к озеру, темному от отражающихся стволов елей. Посреди него плыл крохотный плот, на котором была установлена свеча. «Прими дар», – позади послышался голос. Николай обернулся: никого.
Утром Николай долго лежал, перебирая события сна, но особого значения ему не придал: понятно, что навеян фамилией бабушки, совпавшей с фамилией колдуна. А дальше мозг накрутил про дар, передаваемый из поколения в поколение. Если бы Николай приходился родственником колдуну, родовой бес почувствовал бы. Да и вряд ли они родственники, Петр Степанович говорил, что у него была дочь, по возрасту между мамой Николая и бабушкой. Но если бабушка была, например, сестрой колдуна? Возможно, не родной, а двоюродной? Или все же случайное совпадение?
Можно было бы сделать анализ ДНК, но никто не даст разрешения на эксгумацию трупа: оснований никаких. Да и незачем. Что даст знание, что они родственники, да и не в этом дело. Ведь колдун не передал Николаю родового беса. Или?.. Николай вспомнил удар током, полученный от Бези, обезвреживателя, который ему переслали после смерти колдуна. Возможно, это было не статическое электричество, как он тогда подумал.
Сканирование ауры ничего не показало, но и у колдуна сканирование тоже ничего не обнаружило: бес попался мощный и умело скрывался. Николай выдохнул: надо обсудить это с Анастасией, благо встречаются сегодня. Скорее всего, он насочинял лишнего, но видения могли объясняться и не прививкой, а полученными способностями. Лучше все перепроверить. Хотя… Не зря говорят, что дурак думкой богатеет. Вот и Николай нафантазировал кучу всего на простом совпадении.
Глава девятая«Мама, в могиле буду не я»
С Анастасией Николай увиделся в Кузьминском парке после обеда: погожие дни хотелось проводить на улице, а не в душном помещении, где они успеют насидеться зимой. Перед встречей Николая охватило радостное возбуждение: как же важно общение с человеком, находящимся на одной с тобой волне! С Анастасией у Николая возникло душевное родство на общей теме, они могли быть откровенны друг с другом.