— Ну, и я тоже никуда не летал. А с судимостями пускают?
— Конечно, — сказала Лялечка. — Сейчас другое время. Были бы бабки, а все остальное ерунда. А у кого они сейчас, как не у судимых?
— Хорошо. Тогда, милая, все узнай, — уже по-деловому обратился к ней Нугзар. — Доллары где брать?
— Вот у них спроси, у них есть, — кивнула Лялечка на подруг, которые ворошили Черного Гогию, пытаясь волоком доставить его в ванную.
— Ты сделай сама все, что нужно, мы в долгу не останемся. А хочешь с нами поехать? — спросил Нугзар. — Тебе тоже путевку купим.
— Ой, мама! — широко распахнула глаза Лялечка. — Правда?
— Конечно. Сатана расцвел.
— Тебе приятно, друг? — усмехнулся Нугзар.
— Да, — признался тот.
Закуривая сигарету, Нугзар вдруг представил себе эту Голландию, райское место, будущее, и ему стало беспредельно спокойно, хотя в рай надо еще добраться, а на них, если Бати взяли и он раскололся, могут объявить всесоюзный розыск.
— Я пройдусь, а ты тут не зевай… — сказал он Сатане. — Насчет путевок Наташа позаботится. Чем раньше ехать — тем лучше. Хоть завтра. Долларов возьми побольше. Путевки — две, мне и тебе.
— Заметано. А ты куда? Мы хотим Самсона посмотреть! — сказал Сатана.
— Дался тебе этот Самсон! Не до него, дела есть…
— Путевки я устрою мигом, только на работу надо сбегать. Если есть бабки… Потом можно и в Петергоф слетать, — примирительно сказала Лялечка.
Нугзар кивнул и ушел в переднюю. Гита причесывалась перед зеркалом.
— Ты сегодня красивая, — сказал он ей. — Собралась куда-нибудь?
— Нет. В номере побуду, устала. Голова трещит. Надоели эти пьянки…
— Тогда не выходи. Потом поедем гулять. Хочешь? Она пожала плечами.
— У меня есть для тебя подарок, — сообщил Нугзар.
— Какой?
Он обнял ее и шепнул:
— Вечером.
Нугзар заторопился к набережной и стал прохаживаться вдоль парапета. Поворот насчет путевок внезапно открыл ему глаза и перспективу. Собственно, он и раньше подумывал о загранице, но всегда мимолетно, теперь идея обретала форму и смысл. Он знал, что с драгоценностями на Западе не пропадешь, да и на себя надеялся не меньше. У Давида Соломоновича было взято достаточно. Но цацки и главные деньги спрятаны в Тбилиси, надо подумать, как перетащить их сюда и дальше. Через границу он еще не ездил, не знал, как там шмонают и поверяют. Мелькнула мысль приспособить для этой цели Лялечку: обвешать ее под одеждой. Но самолетом лететь опасно — звенит. Значит, надо на поезде. Хотя сейчас можно поехать, и цацек — денег, взятых с собой, пока достаточно. А потом по-умному перетащить остальное…
«А вдруг Лялечка — стукачка?» — внезапно подумал Нугзар. Эти путанки выглядят очень тертыми… Да еще сотрудница турбюро. Наверняка с ментами связана. Посоветоваться с Тите?.. Нет, все решать самому, как обычно.
Потом он начал думать о Гите. Это дело срочное. Ему не понравилось ее лицо, она явно устала, ей все надоело, в любую минуту она готова уползти назад в свою блядскую жизнь, а дальше известно… Притом она могла в любом автомате набрать номер тбилисской ментовки и сказать всего несколько слов. Вообще было ошибкой брать ее с собой, но… что сделано, то сделано!
«Может, дать ей денег?» — подумал Нугзар, но тотчас решил, что это ничего не изменит: рано или поздно она все равно отправится в Тбилиси, и там ее возьмут. «А если она сумеет молчать?..» — спросил он себя, но что-то внутри него ответило твердо: «Нет! Кому-нибудь обязательно проболтается».
Значит, оставался вопрос — как? Нугзар сам не хотел этого делать. Он вор, и марать рук ему не следует. Он присел на парапет. Шпиль Петропавловки светился вдали. К причалу приткнулась угрюмая «Аврора». Бока ее проржавели, труба была черно-сизого цвета. «Сатане тоже не поручишь — он бандит, но не убийца. Хотя убить может. Но обязательно нашумит или что-нибудь перепутает. Лучше всего пусть местные, тот же Балда…»
К полудню Нугзар возвратился в гостиницу. В номере было пусто. Он позвонил в парикмахерскую, Гита сидела там. Поискал кодеин, принял пачку, сел к окну и смотрел на реку и небо, чувствуя, как кодеин наполняет его благостной истомой. Дождавшись Сатану и Лялечку, узнал, что доллары уже куплены, путевки оплачены, и надо срочно нести паспорта для виз.
— Всюду бабки сунули — и ништяк! — радовался Сатана, что хорошо выполнил поручение.
Нугзар спрятал паспорт Гиты, а свой и Сатаны, секунду поколебавшись, отдал в мягкие Лялечкины руки. Та внимательно рассмотрела паспорта. Это тоже не понравилось ему.
— Дай денег, чтобы побыстрее, — шепнул он Сатане. — И следи за ней.
— Само собой! — пожал плечами Сатана.
Лялечка пообещала, что паспорта будут готовы хоть завтра, если сунуть взятку.
— Отлет через два дня, из «Пулково».
— Чемоданы просвечивают?
— Что в багаж идет, не просвечивается. А что у вас? — откликнулась Лялечка.
— Жареная курица, котлеты, вареные яйца, — усмехнулся Нугзар, которому и этот вопрос пришелся не по душе. — А паспорта вы куда носите, кроме посольств? В МВД?
— Нет, зачем? Какое МВД, кому сейчас оно нужно?
— Ты смотри у меня! Не врешь? — жестким взглядом пробуравил ее Нугзар.
— Нет, нет, чего ты… — испуганно ответила девушка, отшатываясь к Сатане. — Если в ментовку паспорта носить — кому тогда путевки продавать?.. Наши клиенты почти все такие…
Это показалось Нугзару резонным, и он отмяк. Дал знак, и они, захватив Гиту из парикмахерской, спустились в ресторан. За обедом Нугзар шутил и рассказывал девушкам, как он познакомился с Сатаной лет двадцать назад: стоял у себя в районе на бирже с ребятами, и вдруг появился Сатана с каким-то пижоном, у которого в руках была коробка с тортом. Они куда-то торопливо шли. Нугзар, естественно, подозвал их и стал выяснять, кто они и куда направляются. Те стали мяться. Тогда Нугзар вежливо попросил их угостить ребят тортом. Парни замялись еще больше. А когда торт вырвали у них из рук, то коробка зазвенела, как хрустальная люстра, — она вся доверху была забита ампулами!..
— Тогда ампула тридцать копеек стоила, — вставил довольный Сатана. Те ампулы он, конечно, потерял, зато приобрел Нугзара.
Гита оставалась по-прежнему не в духе. Рассеянно оглядываясь, вздыхала. «Уж не ждет ли кого? — подумал Нугзар. — Может, уже стукнула?» Он взял ее за руку, она не отреагировала. Рука была вялая и холодная. Все это встревожило его донельзя, но Нугзар подавил волнение: он все делает правильно, а чему быть — того не миновать.
После обеда наняли такси и отправились в Петергоф. Фонтан с Самсоном не особенно удивил Сатану.
— Я тоже так могу, — сказал он убежденно. — Псу пасть порву.
— Какому псу? — не поняла Лялечка, а Нугзар заметил:
— Тут лев, а не собака.
— Ну и что? — куражился Сатана и полез в воду прямо в одежде, вызвав восторг проходящих иностранцев.
Потом он обсыхал на скамейке. Во дворце они притихли.
— Хата слишком роскошная, — пробормотал Сатана.
— Хотела бы жить здесь? — спросил Нугзар у Гиты.
— Нет, — покачала она головой. — Зачем мне столько всего? Мне бы квартиру, семью — и все.
— Но посмотри — как светло, просторно!
— Может быть, но мне много не надо.
— Ты наверняка боишься, что придется без конца убирать — вон сколько комнат! — засмеялся Нугзар, на что она слабо улыбнулась.
Сатана и Лялечка любовались огромной кроватью с балдахином и обсуждали позы, которые тут можно было бы попробовать. Бродили по парку: Лялечка с Сатаной, Гита под руку с Нугзаром.
— Вы хотите куда-то ехать? — неожиданно спросила она у него.
— С чего ты взяла? — насторожился он.
— Утром слышала… Голландия?
— Нет, ерунда, обсуждали только, — Нугзар понял, что надо спешить.
Когда вернулись в город, Нугзар прилег поспать, велев взять билеты в «Бункер» — дискотеку в подвале гостиницы.
К восьми часам они вчетвером спустились туда — в сумасшедший дом с круглой стойкой посередине, за которой вертелись, как бешеные, бармены, а вокруг, в нишах, кишели люди. Гремела музыка, многие танцевали.
Устроились подальше от динамиков. Сатана заказал десять коктейлей и стал залпом опорожнять их, выбрасывая трубочки под стол. Лялечка пригласила его на белый танец.
Когда они остались вдвоем, Нугзар обнял Гиту за плечи.
— Не скучай, все будет хорошо. Ты красивая женщина, у тебя жизнь впереди. Ты очень нравишься мне. Я хочу сделать тебе подарок.
Он достал из кармана серьги. Камни блеснули. Гита уставилась на них.
— Нравятся?
— Ты шутишь, — пролепетала она. — Это же… Это же… И замолкла, качая головой. Нугзар положил серьги на стол.
— Возьми, они твои.
Гита недоверчиво смотрела на него:
— Но это же…
Нугзар усмехнулся:
— Ерунда! Твоя улыбка дороже, — и погладил ее по щеке.
— Это из квартиры Давида? — не дотрагиваясь до серег, растерянно прошептала Гита.
— Какая разница? Надень.
Она настороженно взяла одну серьгу, потом вторую… Нугзар, как зачарованный, смотрел на ее лицо, которое на глазах преобразилось, стало просветленным и значительным.
— Ты красавица, — признался он.
— Правда?.. Идут?..
— Еще как…
Гита кивнула, продолжая пристально смотреть на стойку. В уголках ее глаз стояли слезы.
Сатана и Лялечка, вернувшись после танца, ничего не заметили. В начале десятого Нугзар вышел в фойе. Там, среди прочих стоявших, безошибочно распознал того, кого ждал.
— Ты от Тите?
Долговязый малый представился:
— Балда.
Нугзар взял его под руку и отвел в сторону.
— Тите говорил мне, что вы друзья…
— Какое! Он отец наш родной! Если б не он — с голоду бы околели. Дай Бог ему здоровья! — широко перекрестился Балда.
Нугзар кивнул:
— Надо убрать одного человека.
— Понятно, — протянул Балда. — Что дают?
— Кольцо. — И он издали показал кольцо. Вместе с серьгами Гиты оно образовывало тройку.
— Ты чего?! Это много… — поразился Балда. — У нас тут за пять тысяч мочат, а за десять — четвертовать могут.