Я собиралась убить Линкольна. Вероятно, сначала я бы его поцеловала. Но потом определенно убила.
– Я приду на игру, – наконец выдавила я, когда испугалась, что группа взбунтуется.
Линкольн наклонился вперед, нарочито приложив руку к уху, и рубашка натянулась на его бицепсе.
– Извини, что ты сказала?
– Я приду на игру! – огрызнулась я, скрестив руки перед собой.
– А на свидание? – расстроенно спросила сидевшая рядом девушка, Лэйни.
Я на мгновение зажмурила глаза, после чего открыла их и оторопела от желания в его взгляде.
– И на свидание, – прошептала я, уже почти не замечая, что вся группа повскакивала со своих мест и аплодирует.
Я полностью в нем растворилась. Упивалась восторгом. Попала под его чары. Я пропала.
Глава 15Монро
Как же я ненавижу опаздывать. Но все-таки чертовски опаздывала.
А ведь он даже прислал машину, чтобы меня отвезли на игру! Это одновременно и подкупало, и приводило в бешенство. Мне бы не понадобилась машина, если бы он не заставил меня пойти на игру.
Доктор Кевин попросил меня задержаться на полчаса, чтобы исправить документы, с которыми напортачил он, и теперь я опоздала на автобус. Потому что, ну разумеется, именно сегодня он пришел вовремя. Впервые с тех пор, как я переехала в Даллас!
Когда я вернулась в комплекс, машина уже ждала снаружи, и мне пришлось быстро принять душ и переодеться, потому что я ни за что не явилась бы на игру Линкольна Дэниелса в образе болотной крысы, на которую походила после выматывающей пробежки с работы до дома.
И вот я сидела в машине настолько роскошной, что боялась к чему-либо прикоснуться… и опаздывала.
На каждом светофоре раздумывала, не выпрыгнуть ли мне из машины. А что – просто убежать домой и забыть обо всей этой ситуации. Но, конечно, я осталась. И это не только из-за его обещания оплатить обучение группы.
Еще потому, что я понимала – он особенный. Чудо. Такое случается раз в жизни, а то и раз в пять жизней. Существовала вероятность, что Линкольн окажется величайшим событием, которое мне предстоит пережить.
И мне не хотелось оказаться дурой, которая просто потеряет все это.
Когда водитель добрался до арены, игра уже началась. Он заехал сбоку, в пустынную на вид часть помещения, где было больше теней, чем света, отчего возникло ощущение опасности. Прежде чем я успела по глупости психануть, он остановился, вышел из машины и открыл дверь с моей стороны, указывая на освещенный вход, оказавшийся прямо перед нами.
– Спасибо, – пробормотала я, хотя в животе нарастало ощущение трепета, будто тысячи крошечных крыльев бились о стенки моего желудка. С каждым шагом к улыбавшейся женщине, стоявшей в проеме, ощущение усиливалось. Внутри меня словно сошел с ума рой бабочек, они кружились и исполняли пируэты, поражая отточенным всего за несколько дней мастерством. Я глубоко вздохнула и попыталась успокоиться.
Но ничего не получалось.
– Монро, добро пожаловать в «Американ Эйрлайнс-центр». Мистер Дэниелс так рад, что вы решили присоединиться. Я Эшли.
Эти слова не ассоциировались у меня с Линкольном, которого я знала. Они звучали гораздо вежливее, не соответствуя сложившемуся у меня о нем мнении как о неотесанном альфа-самце.
Но что я о нем вообще знала?
– Извините, я опоздала, – запинаясь, пробормотала я, но она просто продолжала очень странно улыбаться, как-то чрезмерно восторженно.
– Не беспокойтесь. Давайте отведем вас на место. Мы в десяти минутах.
Стук каблуков Эшли эхом разносился по ярко освещенному коридору, а я взволнованно теребила ткань леггинсов и белой майки, которые накинула, гадая, не ошиблась ли в выборе наряда для хоккейного матча. Эшли же была разодета: ее фигуру облегала узкая юбка-карандаш, подчеркивающая каждый изгиб, а элегантную блузку цвета спелой вишни девушка заправила в юбку. При каждом шаге ткань ее одеяния шуршала.
– Вам понравятся места, – сказала Эшли, как только мы подошли к металлической двери, за которой слышался слабый гул толпы. Эшли открыла дверь, и шум превратился в рев, а она тем временем жестом показала, что надо идти по туннелю вперед. Только я собралась идти, как она потянулась к своей сумке. – Чуть не забыла. У меня есть для вас джерси! Мистер Дэниелс очень настаивал.
– О, хорошо, – отозвалась я, когда она вытащила джерси «Рыцарей». – Вот только… Тут и должно быть имя Ари Ланкастера? – спросила я, немного сбитая с толку.
Эшли разразилась почти истерическим смехом, и ей пришлось вытереть несколько слезинок.
– Это потрясающе. Он взбесится, – наконец выдохнула она.
– Значит, мне не стоит ее надевать?
– О нет, вы точно должны ее надеть, – пропищала она, продолжая хихикать.
Ладно. Видимо, мне предстояло принять участие в какой-то шутке.
Я натянула джерси и не могла не восхититься тем, насколько она хороша. На самом деле вещи красивее я еще не носила.
Мы направились вперед по туннелю, где в конце виднелся лед. Я вышла из туннеля, и звуки обрушились на меня подобно приливной волне. Гул толпы складывался в нестройный хор, каждый из болельщиков пытался перекричать остальных. Простиравшийся передо мной каток напоминал огромное замерзшее озеро, мерцающее под яркими огнями. По щекам пробежал холодок, воздух бодрил. В нос ударили запахи попкорна, хот-догов и пива, и у меня потекли слюнки. Во время матча по льду носились разноцветные точки, звенели коньки игроков и стучали клюшки. Я ощутила сенсорную перегрузку, и сердце бешено заколотилось от волнения.
– Круто, да? Я охренеть как обожаю свою работу. – Эшли хихикала, ведя меня к местам во втором ряду, прямо за скамьей «Рыцарей».
– Это мое место? – спросила я с легким благоговением.
– Похоже, вы… заслужили это.
Я чуть покраснела от явного предположения в ее голосе, но решила не зацикливаться на нем.
Эшли не уходила, пока я не устроилась на своем месте, и напоследок пообещала, что через несколько минут кто-нибудь подойдет и примет мой заказ. Как только она поспешила прочь, чтобы продолжать выполнять свою работу для «Рыцарей», я наконец позволила себе отдышаться.
Энергия толпы окутала меня теплым одеялом. Трибуны были битком набиты болельщиками, каждый вырядился в цвета своей команды, кто-то размахивал плакатами. На большинстве из них виднелось имя Линкольна. Гигантский экран отображал статистику игроков, повторы и случайные сообщения от спонсоров. А из динамиков гремел голос диктора, добавляя атмосфере безумия.
Игроки двигались с молниеносной скоростью, они скользили по льду и врезались друг в друга с поразительной силой. Во время их столкновений я слышала глухой стук тел о борта и треск клюшек. Толпа ревела при каждом пируэте. Витавшая здесь энергия становилась осязаемой, и я почувствовала, что игра меня захватывает.
Я оглядела лед, выискивая глазами Линкольна. А потом увидела его, скользящего по катку с почти неестественной плавностью. Накануне, порывшись в интернете, я выяснила, что он считался феноменом в мире хоккея, и даже с моими ограниченными знаниями об игре становилось очевидно почему. Линкольн носил форму с номером тринадцать, что наделало много шума в экспертных кругах, и создавалось впечатление, что при каждом его прикосновении к шайбе происходило что-то невероятное. Он двигался с такой грацией и точностью, что это завораживало. Когда он лавировал между игроками команды-соперника, ловко управляясь клюшкой с шайбой, на его лице четко виделось выражение сосредоточения. Он напоминал фокусника, с легкостью совершавшего невозможные трюки. Пока я наблюдала за ним, мое сердце билось чаще и тело охватывал трепет.
Я ступил на лед и ощутил, как знакомый холод сквозь коньки проникает в кости. Сегодня день игры, и я должен быть готов и заведен. А вместо этого я, черт возьми, волновался.
Придет ли она?
Достаточно ли я сделал?
Я ушел сразу после занятия, оставив Монро в покое, не считая того, что отправил сообщение с адресом и договорился о машине, чтобы та забрала ее у комплекса, ведь знал, насколько общественный транспорт ненадежен, и меня сводила с ума мысль, что она вообще им пользовалась.
На разминочной тренировке перед матчем я попытался избавиться от чувства тревоги. Тренер выкрикивал команды, другие игроки шутили, но я почти ничего не слышал. Мой разум поглотили мысли о ней.
Каждые несколько минут я поднимал взгляд на ее место, искал ее глазами, но не находил.
Прозвучал звуковой сигнал, сообщавший об окончании разминки. Я бросил последний взгляд на трибуны, надеясь хоть мельком увидеть ее. Но ее место, черт подери, по-прежнему пустовало. Мое сердце упало, как гребаный камень.
Я пытался сосредоточиться на игре, но мой разум отключился. Хладнокровия, которым я славился, не было и в помине. Эта девушка сводила меня с ума, управляла мной на клеточном уровне и превращала в создание, в котором себя я не узнавал.
С самого начала игры я не контролировал себя и, оказываясь прижатым к бортам, безумно смеялся. Мне требовалась боль, что угодно, только бы избавиться от муки, поселившейся в душе из-за нее. И затем на середине первого периода…
Я увидел ее.
Никто еще не выглядел в хоккейной джерси так ослепительно великолепно. Меня вдруг будто накачали адреналином. Бешеный стук сердца отдавался эхом в ушах, заглушая крики толпы. Прежде я никогда не нервничал, играя в хоккей.
До сих пор.
Она была захватывающе красива. Девушка мечты. Я хотел, чтобы ее первый раз здесь стал идеальным.
Хотел, чтобы все ее первые разы были идеальными.
«Тише, парень», – выругался я, когда ощутил, как дернулся член.
Эта игра войдет в историю. Я об этом позабочусь. Но не потому, что у меня увидят стояк после толчка в борт. Я выуживал каждую летящую шайбу, пасовал с гребаной выверенной точностью и пользовался каждой выпадавшей возможностью. Команда соперников, мать их, такое потянуть не могла.