– Просто садись в машину, малышка, – терпеливо повторил он, будто знал слова, которых не знала я. – Когда что-то приносит охренительное удовольствие, ты не сопротивляешься. Просто следуешь за этим на край света, куда бы ни завел путь.
– Мне страшно, – призналась я, и он кивнул.
– Я покажу тебе, насколько может быть хорошо. Пока ты не перестанешь бояться. Пока доверять мне не станет так же легко, как дышать.
Я молча села в машину, так и не сказав ему, что, учитывая, сколько всего я перенесла… Иногда дышать труднее всего.
Глава 17Монро
Вечеринка проходила дома у одного из новичков, игрока по имени Анджело. Судя по всему, это был обряд посвящения, и новенький должен разгромить свое жилище в честь выхода в плей-офф.
Двери лифта открылись, мы вошли в квартиру, и шум вечеринки обрушился на нас стеной. У меня упало сердце: очутившись в такой дикой обстановке, я сразу почувствовала себя рыбой, вытащенной из воды и брошенной в незнакомый мир.
В воздухе витал запах пота и алкоголя, а музыка играла настолько громко, что приходилось кричать. Куда ни брось взгляд, везде пьют и танцуют. Люди вокруг самозабвенно погружались в царившее безумие, а я с каждой секундой чувствовала себя все более неуютно. Все гости, казалось, сошли с обложек журналов, и о такой красоте я могла только мечтать. Если не считать нескольких парней, я была единственной, кто явился в джерси. Девушки нарядились в коктейльные платья, а в моих леггинсах в промежности зияла дыра.
– Пойду, найду ванную, – сказала Линкольну, внезапно остановившись у входа.
– Я с тобой, – немедленно заявил он и положил свою теплую руку мне на поясницу.
Я покачала головой. Дальше по коридору я увидела женщин, вероятно, ждавших своей очереди в туалет. Мне требовалась всего минута. Хотелось подготовиться к предстоящей ночи, и чтобы его давящая энергия при этом не затуманивала мой мозг.
– Я скоро вернусь.
– Не уходи, – предупредил он, словно остановил бы меня, если бы я попыталась.
– Ладно, – ответила я, рассмеявшись, хотя была уверена, что он не шутил.
Я встала в очередь, а Линкольн продвинулся глубже в квартиру, где его стали громко его приветствовать. Девушки же смотрели за мою спину, нетерпеливо оглядывая коридор.
– Дэниелс пришел, – взволнованно шептали они друг другу, после чего переходили к детальному описанию всего, что хотели бы сделать с его телом. Похоже, никто не заметил, что на мне была джерси с его именем.
По всей видимости, некоторые из них уже имели удовольствие провести с ним ночь.
– У меня больше никогда не будет ничего подобного, – скулила девушка, стоящая чуть впереди. – Боже, да он меня буквально уничтожил, но теперь не хочет иметь ничего общего. А я ради повторения буквально готова на все, на все! – подчеркнула она.
Ее подруга захотела узнать подробности, и я попыталась заткнуть уши, не желая представлять, как и что Линкольн делает с кем-то другим. Тем более не тогда, когда на его губах оставались мои соки, а у меня между ног не проходило тянущее ощущение, вызванное желанием снова почувствовать его язык.
Наконец настала моя очередь. Я поспешила в уборную и удивилась чистоте, учитывая, что ею уже успело воспользоваться огромное количество народу. Я старалась себя подбодрить. Все хорошо. Даже прекрасно. У меня получится. Я как раз почти упускала этот этап жизни. В смысле, этап социализации…
Я покинула уборную и пошла по коридору. Толпа все разрасталась, и добраться до дальней части помещения, где общались Линкольн и Ари, казалось почти невыполнимой задачей. Из-за громыхающей музыки я не могла ни думать, даже дышать было сложно, и с каждой секундой чувствовала себя все более неуютно.
Пока я пробиралась между людьми, меня окружали размытые пятна лиц, а тела сливались, охваченные хаотичной энергией вечеринки. Несколько человек окинули меня оценивающими взглядами, словно я явилась в эксклюзивный клуб, и они знали, что мне здесь не место. Однако по большей части всем было плевать.
Наконец я преодолела последний ряд людей, отделявших меня от Линкольна, и остановилась, чтобы понаблюдать за ним.
Линкольн был окружен толпой поклонниц, красивых, едва одетых девушек, чьей единственной целью, само собой, было заполучить его или Ари. От взгляда на них у меня щемило сердце. Девушки практически цеплялись за него, хватая за рубашку и убирая прядь волос с его лица, если он поворачивал голову. Они не отрывали глаз и от его губ, словно испытывали искушение броситься вперед и украсть поцелуй.
Создавалось впечатление, что Линкольн и не подозревал об их существовании. Погруженный в разговор с Ари, он каждые пару секунд смотрел в сторону входа, будто ждал моего появления. Но поклонниц, по всей видимости, не волновало, что он не уделял им ни капли своего внимания. Они с радостью плескались в его золотистом сиянии и отчаянно надеялись, что он повернет голову в их сторону.
Так вот что будет, если я сдамся? Я стану очередной поклонницей, ждущей, когда он уделит мне время? Буду парить за пределами его орбиты, превратившись в блеклую луну, следующую за ярким солнцем?
Я стояла и смотрела, как девушки требовали его внимания, будто боролись за главный приз. Жар их зависти просачивался под кожу, а меня душили гнев и ревность. Глубина этих чувств меня удивила. Меня поразило, что каждая клеточка моего существа вопила заявить на него свои права, пускай я и была обычной девушкой, случайно оказавшейся в поле зрения.
– Монро, не выходи из комнаты, хорошо? Ни при каких обстоятельствах. Мне нужно работать, – резко сказала мама и с тревогой оглянулась, привлеченная смехом, разговорами и другими странными звуками.
– Хорошо, мама, – ответила я, разглядывая интерьер роскошной комнаты.
Обычно мама не брала меня с собой, но однажды присматривавшая за мной соседка переехала, и мама сказала, что ей выпала слишком хорошая возможность, чтобы упустить ее. Что бы это ни значило.
Она закрыла за мной дверь, предупредив еще раз, и я села перед большим телевизором, который она включила. Крутили шоу, которого я раньше никогда не видела, и я просидела так несколько часов, полностью поглощенная «Минни Маус».
Но прошло слишком много времени, и у меня заболел живот. Мама сказала, что принесет что-нибудь поесть. Мы ничего не ели со вчерашнего дня, но она так и не вернулась. А я очень, очень проголодалась. Может, мне удастся тихонько улизнуть и перекусить на кухне, не попавшись никому на глаза. Все должно пройти хорошо. Это место настолько шикарное, что никто ничего не заметит.
Я осторожно открыла дверь и выглянула в коридор, освещенный неяркими лампами. Стало гораздо тише, чем раньше. Играла медленная музыка, из-за нее меня клонило в сон. Я осторожно прокралась по коридору и добралась до поворота, и вот тут музыка играла громче. Я преодолела половину пути, подошла к открытой двери и заглянула внутрь…
Повсюду были женщины. Их лица казались забавными, глаза остекленели, как у мамы, когда она принимала лекарство. Они все окружали нескольких мужчин, одетых в костюмы. Мужчины развалились в модных кожаных креслах, а женщины стояли на коленях вокруг них. Они гладили ноги мужчин, их грудь, целовали их в шеи. А мужчины игнорировали их, словно девушек там и не было. Они курили сигары и болтали друг с другом, будто ничего не происходило.
А потом я увидела маму. Она склонилась над одним из мужчин, и ее голова двигалась вверх-вниз на уровне его коленей, волосы прикрывали ее лицо. Мне стало страшно, в животе появилось странное ощущение, которое не имело ничего общего с голодом. Я хотела позвать ее, умолять забрать меня домой. Но что-то подсказывало, что этого делать нельзя. И потому я молча прокралась обратно в комнату, где мама меня оставила, а потом плакала, пока не заснула.
Мама пришла за мной только на следующий день.
Из мрачного путешествия по закоулкам памяти меня вырвал громкий женский смех. От отвращения скрутило внутренности. Я шла по тому же пути, что и мать. Я закончу, как она. Стану пешкой в руках человека, который бросит меня.
Я двинулась, чтобы уйти, и тут сильная рука схватила меня за локоть.
– Отстань от меня, – рявкнула я, охваченная паникой, и попыталась отстраниться.
– Монро, эй, это всего лишь я, – сказал Линкольн, и я застыла, посмотрев на его осунувшиеся черты, в его взгляде сквозило беспокойство. Он говорил низко и нежно, хотя вокруг грохотали басы, словно понимал, что я вот-вот убегу. – Ты в порядке, малышка? Кто-то что-то сделал?
Я покачала головой, борясь с желанием заплакать. Со мной что-то было не так. Засевшие внутри боль и страх казались слишком сильными. Кожа словно натянулась. Комната закружилась, а музыка и болтовня превратились в оглушительный рев. Сердце бешено колотилось, дыхание стало прерывистым, как во время панической атаки. Я чувствовала, что тону, задыхаюсь в море людей, окружавших меня.
Я отшатнулась, насколько позволяла его хватка, а моя голова кружилась, пока я изо всех сил пыталась сохранить равновесие. Ноги стали ватными, а тело дрожало от испуга и тревоги.
– Идем, милая, – успокаивал меня Линкольн.
Он заключил меня в свои объятия. Голос его звучал мягко и ободряюще. Я не могла ответить. Во рту пересохло, горло свело спазмом. Я силилась сделать глубокий вдох, но воздуха как будто не хватало.
Линкольн повел меня подальше от толпы, на балкон, и прохладный ночной воздух обволакивал меня подобно бальзаму.
– Все хорошо, – говорил он, продолжая меня успокаивать. – Сосредоточься на дыхании. Вдох и выдох, вдох и выдох.
Я закрыла глаза и попыталась сделать, как он велел, но паника отказывалась отступать. Затем Линкольн начал тихо напевать песню, но мне потребовалось несколько секунд, чтобы узнать мелодию. «Creep» Radiohead, конечно, странный выбор. Сначала я удивилась, но паника начала медленно рассеиваться. Глубокий голос утешал, и, казалось, окутывал меня теплым одеялом.