– Думаю, на такой кухне даже я могла бы научиться готовить, – произнесла я мечтательно, рукой проводя по прохладному мрамору.
– Я был бы только рад. Кажется, я ничем здесь не пользовался, кроме духовки, – задумчиво ответил он, теребя мои волосы и рассеянно оглядывая помещение.
– Наверняка у тебя есть личный модный шеф-повар? – поддразнила я.
Он показал мне язык.
– Шикарная домработница, которая к тому же оказалась лучшим поваром в мире. Так что, если не захочешь, тебе не придется учиться готовить.
Линкольн бросил эту фразу абсолютно непринужденно. Словно у нас сейчас не шло всего второе свидание, на котором мы только начали узнавать друг друга. Я не собиралась задумываться о будущем. Ну уж нет. Хотя, оглядываясь, я осознавала, что сегодня моя квартирка покажется еще более жалкой.
Перед глазами вдруг возник образ счастливой мамы, какой она бывала, когда считала, что нашла мужчину, готового позаботиться о ней. А за этим воспоминанием последовало то, в котором она лежала на полу в луже собственной рвоты.
– Эй, – голос Линкольна вернул меня в реальность. Он приподнял мой подбородок и стал изучать меня своими глазами цвета меда. – О чем задумалась?
– Ни о чем таком, – я вздохнула и выдавила улыбку.
Он вперился в меня тяжелым взглядом, как будто таким образом мог вынудить меня выплеснуть свои мрачные мысли. И, похоже, это сработало.
– Просто подкралось прошлое, – призналась я неожиданно для себя.
Линкольн кивнул, словно снова меня понял, после чего схватил за руку и вывел из кухни, направившись по другому коридору в гостиную.
Если я считала, что его кухня симпатичная, то гостиная Линкольна с полированными мраморными полами оказалась шедевром современного дизайна. Вся мебель была новой: вокруг стояли бархатные диваны, а стеклянные журнальные столики окружали уютные кресла. На стенах висели большие абстрактные картины – яркие пятна на абсолютно белых полотнах.
Все внимание привлекал массивный стеклянный камин. Линкольн нажал кнопку в стене, и в камине сразу же заплясали языки пламени. Комнату заливал естественный свет, все благодаря панорамным окнам от пола до потолка, из которых открывался захватывающий вид на городской пейзаж. В разных местах виднелись причудливые скульптуры, которые, судя по всему, тщательно подобрали с единственность целью – соответствовать эстетике помещения. В комнате даже пахло особенно приятно, как в элитных магазинах, при посещении которых и не возникает обычно сомнений в том, что у них там по флаконам разлит аромат богатства. В таком пространстве я вдруг ощутила себя маленькой и незначительной. Эта гостиная достойна короля. И, само собой, Линкольн идеально в нее вписывался.
Я одними губами произнесла «ого», отчего он усмехнулся, провел рукой по волосам, и татуировки на его мышцах соблазнительно заплясали.
– Чересчур. Понимаю. Просто позволяю дизайнеру делать все, что она захочет.
– Богачи, – фыркнула я и подмигнула, чтобы он понял, что я шучу.
Линкольн провел меня по лабиринту комнат, каждая из которых впечатляла больше предыдущей. Спортивный зал представлял собой невероятное зрелище: вдоль стен тянулись различные тренажеры и блестящие металлические гантели, а в углу находилась сауна, пар в которой просачивался через деревянные стены и оседал конденсатом на стеклянной двери. В его кабинете царила чистота, на высеченном из дорогого темного дерева столе лежала куча бумажек, но все документы были рассортированы. Столовая потрясала длинным полированным столом и элегантными стульями. А потом, словно недостаточно меня поразил, он провел меня в полностью оборудованный кинозал. К потолку тянулись выкрашенные в темно-синий цвет стены, а перед экраном, который занимал здесь почти всю стену, мостилось несколько кожаных кресел, расставленных рядами.
Я представляла, как смотрю в этом зале «Незваных гостей», и тут мой желудок предательски громко заурчал. Линкольн от удивления приподнял брови, и я почувствовала, что мое лицо от смущения заливается краской.
– Давай закончим после того, как я тебя покормлю, – сказал он, переплел свои пальцы с моими и вытянул меня из зала. Я с тоской посмотрела на затемненный экран. Я обожала кино, а сейчас у меня даже не имелось телевизора. – Мой кинотеатр теперь твой кинотеатр, – дразнил он, пока мы возвращались на кухню. Он отпустил меня, подошел к одному из шкафчиков, открыл его и порылся в стопках меню навынос. – Чего тебе хочется, девушка мечты? Или закажем в разных местах, чтобы ты поняла, чего хочешь?
Я уставилась на Линкольна, и у меня потекли слюни. Я не подозревала, что это возможно, но слова о заказе кучи еды повысили его привлекательность еще на несколько пунктов. И теперь слюни текли не только от голода.
Линкольн неторопливо подошел ко мне и небрежно бросил на мраморную поверхность по меньшей мере шесть различных меню.
– Значит, из нескольких мест, – протянул он хрипло. – Хочешь просмотреть меню, или мне заказать мое любимое, чтобы ты попробовала?
Я наблюдала за тем, как он изучал красочные брошюры, привычно скользя по блюдам глазами.
– Твое любимое звучит заманчиво. Я не привередлива, – сказала я и пожала плечами. – Когда питаешься раменом, почти все становится вкусным.
На его лицо вдруг упала тень, и его точеные черты заострились.
– Не волнуйся, малышка, – пробормотал он глубоким голосом. – Мы это исправим.
От того, как пристально он смотрел на меня, по спине побежала дрожь. Я нервно облизнула губы и только сейчас осознала, как близко он стоит.
– И у меня нет аллергии, – добавила я, пытаясь вырваться из-под его чар.
– Знаю, – лукаво подмигнул Линкольн.
Он знал обо мне так чертовски много, но я пока не решила, жутко это или все-таки мило.
Линкольн заказал кучу блюд из разных ресторанов, а затем мы вышли ждать курьера на балкон. Вид на город открывался изумительный, даже лучше того, что мне довелось узреть на вечеринке его товарища по команде. Городские огни мерцали подобно сверкающим созвездиям, рассыпанным по небу Техаса. Такой вид никогда не надоест.
– Итак, давно вы знакомы с Ари? – спросила я, желая узнать о Линкольне больше. В конце концов в интернете можно выяснить далеко не все.
Он просиял. Вероятно, я удачно выбрала тему.
– В частной школе на первом году обучения мы были соседями по комнате, и мы, мать его, ненавидели друг друга. Я думал, что он тупой бабник, а он считал меня самодовольным кретином. По сути, мы по очереди издевались друг над другом, – его тело сотрясалось от смеха. Похоже, Линкольна веселили сами воспоминания о тех временах. – Однажды я заменил его презервативы на острые презервативы-приколы, которые нашел на «Амазоне». Он был по самые яйца в какой-то девушке, когда его член начал гореть. Он голышом выбежал из комнаты в главный коридор и кричал, что его член вот-вот отвалится.
Я безудержно хохотала и только успевала вытирать стекавшие по щекам слезы. Затем Линкольн вытащил свой телефон и показал фотографию, на которой Ари стоял в коридоре с перекошенным лицом и прикрывал свои причиндалы полотенцем для рук. Это было слишком забавно.
– И из-за чего вы поменяли мнение друг о друге? – наконец спросила я, когда взяла себя в руки.
Все признаки веселости испарились, и передо мной стоял тот же сломленный человек, которого я успела увидеть на вечеринке.
– Мой брат умер, и Ари был единственным, кто проследил за тем, чтобы я не последовал за ним.
Произнеся эти слова, Линкольн ушел с балкона, чтобы встретить курьера и забрать еду.
Глава 20Монро
Когда я присоединилась к нему на кухне, Линкольн снова вел себя как обычно, словно ничего такого и не сказал на балконе. Я не давила на него. Лучше многих знала, что с ранами в сердце нужно обращаться осторожно. У меня вот не было ни малейшего желания раскрывать свои секреты. По крайней мере, те, о которых он еще не знал.
Линкольн навалил гору еды на тарелку и подвинул ко мне.
– Люблю тебя, – выдохнула я, не отрывая взгляда от восхитительного пиршества, оказавшегося передо мной… и лишь через мгновение поняла, что именно сказала.
Я в ужасе уставилась на него и отчаянно замотала головой, пытаясь взять свои слова обратно. Но самоуверенная ухмылка Линкольна стала только шире.
– Я имела в виду еду! Еду!
– Знал, что ты скажешь это первой, девушка мечты, – поддразнил он.
Я застонала, желая провалиться под землю, но уже через секунду поглощала блюда… потому что, ну… Это же еда. Алло.
Линкольн скользнул на барный стул рядом со мной и похлопал себя по коленям.
– Иди сюда, – пробормотал он.
Покраснев, я убрала волосы с глаз и внезапно почувствовала себя неловко.
– Я могу сидеть отдельно, – запротестовала я.
Он коварно улыбнулся.
– Я в курсе. Но хотел бы, чтобы ты сидела на мне.
Я заколебалась, но Линкольн продолжал сверлить меня взглядом своих янтарных глаз, и не успела я передумать, как уже забиралась к нему на колени.
– О, – выдавила я, осознав, что у него… стояк.
Ужин обещал быть интересным.
– Просто не обращай внимания, – отмахнулся он. – С тех пор, как я встретил тебя, так постоянно.
Я отправила в рот кусочек цыпленка в апельсиновом соусе, чтобы не ляпнуть что-нибудь неловкое.
Ужин и правда прошел любопытно. Линкольн настоял на том, чтобы я съела как минимум половину всех блюд, и не знаю, что это говорит обо мне, но я, черт подери, наслаждалась. Я расцветала в лучах внимания, мое жалкое «я» впитывало все его крохи, как цветок, питаемый солнцем
Теперь же я пыталась заниматься рефератом, забравшись с ногами на самый удобный в своей жизни диван, который располагался в шикарнейшей комнате. Окружали меня десятки книг и блокнотов. Линкольн не сводил с меня пылкого взгляда, заставляя ерзать. Не помогло и то, что он переоделся в серые спортивные штаны, и меня вдруг одолела сильнейшая… жажда. Резинка брюк сидела низко на бедрах, и всякий раз, повернув голову, я замечала восхитительные мышцы его пресса. Эти спортивные штаны нужно запретить на законодательном уровне, потому что из-за них усугублялась моя и так растущая зависимость. Так что мысли мои занимал явно не реферат по английскому. Скорее его член размером с анаконду, проглядывающийся под свободной тканью штанов.