Я разочарованно вздохнул и швырнул телефон на скамейку, привлекая внимание Ари. Тот плюхнулся рядом:
– Линкольн?
Я отмахнулся, но, само собой, этот любопытный ублюдок сам взял мой телефон и прочитал сообщение. Он стиснул зубы и с отвращением покачал головой.
– Зачем ты это терпишь? – наконец спросил он, глядя на меня с беспокойством.
Я вздохнул, не желая развивать тему. Мы говорили об этом уже миллион раз, и он так и не понял. Но Ари наклонился ближе и понизил голос.
– Линкольн, когда ты перестанешь позволять ему вешать вину…
Я толкнул его, перебивая, потому что не желал слышать имя брата.
– Заткнись, Ари, – прорычал я.
– Ладно, – огрызнулся он в ответ, спрыгнул со скамейки и выехал на лед.
Мы продолжили тренироваться, но я стал рассеянным, ярость и раздражение мешали мне двигаться как следует.
– Эй, Линкольн, разучился кататься? – крикнул Далтон и хохотнул, когда выбоина на льду чуть не вынудила меня свалиться.
Я закатил глаза, пытаясь успокоиться. Уже собирался произвести удар, когда Ари врезался в меня всем телом. Он устроил мне жесткую проверку, и я полетел по льду. Поднявшись на ноги, я увидел, что он катится ко мне со сжатыми кулаками, а лицо его искажено гневом. Я понимал, что произойдет дальше, и приготовился к столкновению. Мы накинулись друг на друга и внезапно начали мутузить, скользя кругами по льду. Телом завладел адреналин. Я едва ли слышал крики и свист, не мог остановиться и зарядил Ари в челюсть. Он отшатнулся, но быстро восстановил равновесие и ответил мне своим кулаком. Мы оба тяжело дышали, покраснев от напряжения и гнева.
– Что, черт возьми, с тобой не так?! – закричал Ари, когда я плечом врезался в его живот, отчего мы оба повалились.
Через секунду на нас набросились тренеры. Они вопили и растаскивали нас в разные стороны, пока мы пытались вырваться, чтобы продолжить драку. Я впивался взглядом в Ари, все еще жаждавшего боя, и испытывал к самому себе отвращение. Но тренеры были настроены решительно, и довольно скоро нас растащили. Джерси на нас висели лохмотьями, а по лицам стекал пот.
– Оба быстро в раздевалку, мать вашу! На сегодня с вас хватит! – кричал тренер, и его голос громом разносился по катку.
Я оглянулся на Ари, все еще сердитый, но помощники тренера подталкивали к двери. Мы покинули лед, и, уходя, я слышал, как товарищи по команде шутили и смеялись над устроенной нами дракой. В раздевалку я зашел раздраженный. А Ари сразу взорвался.
– Какого хрена это было? – ревел он, его грудь вздымалась, а вокруг правого глаза уже расплывался синяк.
Моя ярость стремительно угасала, сменяясь чувством вины. А день начинался так многообещающе…
Я рухнул на ближайший стул и низко опустил голову от стыда. Прошла долгая минута, прежде чем я поднял глаза и провел рукой по волосам, убирая их с лица.
– Черт. Прости, – наконец вздохнул я.
– Ну, я просить прощения не собираюсь, – упрямо заявил Ари, хотя на лице появилась тень улыбки.
Я пожал плечами.
– Все равно ты толкнул как слабак, – издевался я.
Наконец между нами воцарилась приятная тишина, пока Ари не прочистил горло.
– Хватит, – прорычал я. – Я правда не хочу этого слышать.
Я переобулся в кроссовки. Ари встал, прислонившись к стене, и упрямо вздернул подбородок.
– А что ты сделаешь, если твой отец захочет что-то сказать о твоей девушке? – он с вызовом приподнял брови. – Дашь ему пройтись по тебе? Потому что уверен, он будет в таком восторге, что ты влюбился в девушку без счета в банке на сумму с шестью нулями.
– Ты мудак, – огрызнулся я, схватил сумку и вышел из раздевалки, не оглядываясь.
Хотя по дороге к родителям думал о том, насколько Ари прав.
Вскоре я подъехал к особняку родителей, высокому белому строению, возвышавшемуся над другими домами на улице. Внушительные ворота со скрипом отворились, и мне открылся вид на огромное поместье. Это было величественное трехэтажное здание с белыми колоннами и широким крыльцом. Его окружали ухоженный газон и высокие дубы, растянувшиеся в разные стороны на три акра, отчего создавалось впечатление, что здесь на протяжении нескольких поколений жила хорошо зарекомендовавшая себя семья. Именно тут я и вырос.
Мои родители обожали бросать пыль в глаза. Особняк символизировал их богатство и положение в обществе. Все в своей жизни они делали для того, чтобы поддерживать определенную репутацию: носили дизайнерскую одежду и устраивали роскошные вечера. Они просто создавали видимость благополучия, только чтобы скрыть тьму, обитавшую за этими стенами. Что бы подумали соседи, если бы узнали, что моя мать трахалась и с садовником, и с инструктором по теннису… А отец прошлой ночью наверняка занюхивал дорожки с пятью проститутками в своем офисе.
И, разумеется, Тайлер. Его призрак витал повсюду.
Я ненавидел это место.
Передо мной простирался идеально ухоженный газон, ярко-зеленая трава почти светилась на солнце. Поднимаясь по ступеням к парадному входу, я не мог избавиться от поселившегося внутри меня чувства страха. Потому что знал, что нас всех ждет.
Дверь открыла мисс Тэлбот – чопорная женщина, которая, казалось, никогда не откладывала свой планшет. Одета она была в свой привычный черный костюм с юбкой, волосы были собраны на затылке в строгий пучок.
– Добрый вечер, мистер Дэниелс, – поприветствовала она меня кивком.
– Мисс Тэлбот, – ответил я, выдавив вежливую улыбку.
Она работала здесь домоправительницей, по крайней мере, последние десять лет. За это время я никогда не видел, чтобы она улыбалась.
Пока мисс Тэлбот вела меня по особняку, будто не я здесь вырос, я разглядывал окружающую меня роскошь. Под ногами сияли мраморные полы, а с высоких потолков свисали хрустальные люстры. Безукоризненный дизайн без единой рамки с фото или другого личного дополнения, словно на самом деле здесь никто не жил. Каждые пару лет все обновляли, чтобы соответствовать последним тенденциям и веяниям стиля.
Столовая также поражала своим великолепием: по центру стоял длинный стол на десять персон, а под потолком висело еще больше хрустальных люстр. Мои мать и отец уже сидели за столом, одетые в лучшие наряды. Они едва обратили на меня внимание, когда я занял свое место. А справа от отца восседала Кара, черт подери, Линдстрём.
Твою мать…
Она остановила свой выбор на чересчур обтягивающем платье, из выреза которого торчали искусственные сиськи. Да, в такое к семейному ужину обычно не наряжаются. Кара была типичной представительницей светского общества: переосветленные волосы, слишком худощавое тело, увеличенные губы и угрюмое выражение лица, будто она учуяла дерьмо.
Ничего общего с девушкой моей мечты.
Но вот я здесь, за одним столом с Карой, которую отец тут же пересадил поближе ко мне.
– Ты, должно быть, издеваешься, – пробормотал я.
Отец бросил на меня суровый взгляд. Клянусь, он так и подбивал меня испортить этот приятный вечер.
– Кара, – процедил я, игнорируя ее подставленную щеку, и заерзал на своем стуле, кипя от злости. Я определенно не стал бы прикасаться к ней и давать хоть какую-то надежду на то, что после ужина между нами что-то произойдет. Может, мне прямо сейчас вытащить свой член и показать ей набитое на нем имя Монро? Хотя я прекрасно знал Кару, и, вероятно, это только возбудило бы ее, потому что ей нравилось причинять другим боль.
– Линкольн, – сухо поздоровалась моя мама, посмотрев на меня остекленевшими глазами, и мне стало интересно, какое рецептурное обезболивающее она выбрала сегодня.
– Привет, мам, – ответил я, кивнув.
– Есть причина, по которой ты не успел принять душ перед ужином, дорогой? – продолжила она и задрала нос, окидывая взглядом мои баскетбольные шорты и худи.
Умчавшись из раздевалки, я только на парковке осознал, что перед ужином неплохо было бы принять душ. А потом решил, что к черту это все, и явился в своей тренировочной одежде, не желая снова сталкиваться с Ари. Но Кару, похоже, совсем не отталкивало то, что от меня несло потом.
Мать и отец же вырядились так, чтобы произвести впечатление. Отец надел накрахмаленную белую рубашку, сшитый на заказ черный костюм и темно-синий галстук. Волосы он аккуратно зачесал назад. На матери было элегантное малиновое платье, облегающее ее фигуру и подчеркивающее формы. Светлые волосы она собрала в замысловатую прическу, несколько выпущенных завитков обрамляли ее лицо. Контраст между нашими нарядами был уморительный.
– Я знал, что ты будешь рада просто увидеть меня, – сказал я насмешливо, отчего Кара неловко заерзала на стуле.
Прежде чем мама успела произнести что-нибудь еще, в столовую вошла прислуга и внесла серебряные подносы с различными изысканными блюдами. Воздух наполнился ароматами еды, и мой желудок заурчал. Но я знал, что мне ничего из этого не понравится. Я мог думать лишь о вчерашнем вечере с Монро, когда мы ели еду навынос, а она сидела у меня на коленях. От одной мысли об этом слюни у меня потекли сильнее, чем от вида экстравагантного блюда.
Я вытащил из кармана телефон и спрятал его под столом, чтобы удостовериться по приложению для слежки: Монро направляется на занятия. До этого она поблагодарила меня за обед и сообщила, что после учебы выходит на смену с кейтеринговой организацией.
Я не знал, как буду выживать остаток дня.
«Скучаю».
Не дождавшись ответа, я неохотно убрал телефон в карман и переключил свое внимание на ужин.
– Кара, я хотела сказать, что ты великолепно выглядела на званом вечере Уитни. Как тебе там? Хорошо провела время? – в этой реплике южный акцент матери проявился в полную силу. Она мелко нарезала рыбу, которую даже не станет есть.
– Мероприятие прошло отлично, а какой благородный повод… Но, Линкольн, я тебя там не видела. Ты обычно не пропускаешь такие вечера, – проворковала Кара, буквально проводя пальцем по своему декольте и желая поймать