Ари понятия не имел, какое у нее расписание и что семестр закончился еще после начала серии игр. Не мог же я сказать, что Монро в данный момент прикована к моей постели. И это в нынешней ситуации угнетало меня больше всего. Впервые с тех пор, как умер Тайлер, за моей игрой с трибун следил тот, кто любил меня.
От осознания того, что Монро нет в толпе, заныло в груди. В прошлой игре я забил только один гол. Когда она не сводила с меня глаз, все было совсем по-другому. И хотя я поклялся, что в жизни не засну без Монро под боком, я так и не придумал, как затащить ее в Детройт против ее воли, при этом не вызывая подозрений. Поэтому всю ночь не переставая общался с ней через динамики камер, в то время как она притворялась, что не слышит меня.
По-моему, нормальное развитие хороших отношений.
Я установил в спальне телевизор, чтобы она смотрела игры. Но она его выключала, потому не увидела ни одной. Сегодня я устроил ее в гостиной и настроил телевизор так, чтобы она не могла его выключить. Ее глаза будут прикованы ко мне, даже если она того не захочет. Моя девочка просто чудо. Я знал, что в итоге она все равно посмотрит игру, даже если будет против.
Еще я заблокировал лифт и попрятал все ножи и всю электронику. Да, Монро чудо, но до следующего этапа отношений мы еще не дошли.
Пытаясь отвлечься от Монро и наших проблем, я надел наушники и включил «Humble» Кендрика Ламара, чтобы настроиться на нужный лад.
Черт возьми, да.
К концу песни уровень адреналина подскочил до нужных высот, он уже несся по моим венам и готовил к грядущему.
Арена была переполнена, свободных мест не осталось, а стоило нам выехать на лед, болельщики яростно зааплодировали и заревели. Я ощущал, как их энергия меня подпитывает.
Игра началась с жесткого противостояния, обе команды толкались и пихались, чтобы заполучить контроль. Но я к этому готовился. Мой разум был ясен, тело настроено на действия. А потом произошло неизбежное: я увидел возможность, воспользовался ею и забросил шайбу в сетку.
Толпа разразилась одобрительными возгласами, а я поднял свою клюшку, подъехал к ближайшему оператору и изобразил в камеру сердечко, чтобы Монро знала, что это для нее.
– Вот как надо, детка! – крикнул Ари, хлопнув меня по спине, и мы сменили позиции для следующего периода.
Мы продолжали бороться, носились взад и вперед, но я еще не поставил точку. Я не собирался снова заканчивать матч всего с одним голом.
Шайба оказалась у меня, я глубоко вздохнул и стал озираться, высматривая любую лазейку. После чего начал прокладывать себе путь к воротам зигзагами. Провел шайбу вокруг одного защитника, затем обвел другого.
Приближаясь к воротам, я заметил, как вратарь напрягся, готовясь к моему удару. Быстро перебросив шайбу влево, а затем обратно вправо, я провернул обманный маневр, вынудив вратаря растянуться на льду. Я ударил по шайбе, она полетела в ворота… после чего вдруг отскочила от головы одного из нападающих «Детройта» и срикошетила в сетку.
Что ж… Такого я не ожидал.
Торжествующе подняв кулак в воздух, я ухмыльнулся и заскользил по катку под крики болельщиков и товарищей по команде. В итоге я очутился перед камерой и изобразил руками еще одно сердце.
Толпа взревела громче.
Я уже развернулся, чтобы направиться к скамейке запасных, как вдруг на меня набросились со спины. Я рухнул и сильно ударился об лед, из меня вышибло дух.
Перевернувшись, я понял, что на мне, мать ее, лежит голая девица. Она пыталась обвиться вокруг моего тела, как гребаная анаконда. Я силился оттолкнуть ее, но было сложно не попасть по ее сиськам или заднице, и я не понимал, как поступить.
Затем на лед выбежала охрана, и девицу утащили прочь.
– Я люблю тебя, Линкольн. Я люблю тебя. Пожалуйста, женись на мне! – кричала она, пока ее утаскивали.
Ари повернулся ко мне, едва удерживаясь на ногах – так сильно он хохотал.
– О, боже. Я запишу это на пленку. Никогда не видел ничего уморительнее. Ты бы видел свое лицо, когда она на тебя набросилась! – он согнулся пополам, и, пока гоготал, все его тело сотрясалось.
– Как она вообще пробралась на лед? – изумлялся я, поднимаясь на ноги. Черт. Безумие какое-то. В НХЛ почти никогда не было стрикеров [18]. Поразительно, что ей удалось выбежать на каток. Это впечатляло и немного пугало.
Мы с Ари подкатились к скамейке, а тренер тем временем выходил из себя перед официальными лицами, пытаясь выяснить обстоятельства.
– Дэниелс, садись на скамейку запасных! Тебе нужно прийти в себя после… этого! – рявкнул он, даже не потрудившись скрыть, что ситуация его отчасти веселит.
Я закатил глаза, наши парни вышли на лед, а мы с Ари устроились на скамейке запасных. Стало интересно, что подумала Монро.
Команда не расслаблялась до финальной сирены, и мы выиграли.
Рев на арене стоял оглушительный, толпа разразилась радостными воплями. На лед дождем посыпались серпантин и конфетти, и это всегда особенно радовало меня. Товарищи по команде прыгали и обнимали друг друга, ликуя. Я присоединился к ним, улыбаясь, и чувствовал, как по венам течет восторг от завоеванной победы. Ари практически уложил меня на лопатки, пока мы праздновали.
Мы едем на финал Кубка Стэнли.
Каждый хоккеист мечтает оказаться там с того самого дня, как еще ребенком впервые ступает на лед. До появления Монро только эта мечта и позволяла мне оставаться на плаву.
Еще одна серия.
Я старался насладиться моментом и впитать всю атмосферу. Воздух на арене трещал от переполнявшей его энергии, и я гордился тем, что являюсь частью города, частью этой команды. Болельщики скандировали название нашей команды, и меня захлестнула благодарность за их преданность.
Пока мы праздновали, я отчаянно скучал по Монро. Мне хотелось, чтобы она была рядом и разделила этот момент со мной.
Нужно поторопить события, вернуть нас к прежним отношениям. Немедленно. Потому что я не собираюсь допускать даже мысли о том, что Монро не будет на трибунах, когда я выйду на лед в финале.
С характерным звоном отворились двери лифта, и я притворилась, что читаю книгу. Меня выводило из себя, что я больше не могла читать роман, не вспоминая о нем. Пока Линкольн не оказался психопатом, я сравнивала его с героями, и они казались блеклыми на его фоне. Теперь я сравнивала его со злодеями, а проблема осталась все той же.
Я всегда питала слабость к неисправимым грешникам. Выяснилось, что у меня есть свой.
Линкольн застыл в дверном проеме и посмотрел на меня с облегчением, но в то же время с голодом и благоговением, как смотрел на меня с самого начала, будто не мог поверить, что я все еще рядом.
– Привет, девушка мечты, – пробормотал он и прислонился к стене.
Я изо всех сил старалась игнорировать его, пытаясь, так сказать, проявлять холодность. Срывалась я только в моменты, когда он находился у меня между ног, потому что не могла не выкрикивать его имя.
Но… Я слабела. Уставала от разлуки. И меня это бесило.
Я не могла поверить, что думала следующим образом, но, если не считать цепи на моей лодыжке, Линкольн был идеальным.
Он сделал так, что я начала нуждаться в нем еще сильнее. Когда Линкольн приносил поднос с едой, то сажал меня к себе на колени и кормил с ложки. В той же позе устраивался, чтобы вечером посмотреть телевизор, и просто обнимал меня. Постоянно. Пока я не впала от его объятий в зависимость, какой прежде в жизни не испытывала.
Я знала, что Линкольн осуществлял какой-то план. Каждый его шаг, каждое ласковое слово преследовало некую цель. И я начала копаться в себе, так ли уж сильно она меня отвращала. Появились безумные мысли. Может, он поступил не так уж и плохо? Ведь, оценивая последствия его действий, я не могла отрицать, что мне стало лучше.
Что со мной было раньше? Я едва сводила концы с концами, живя в крошечной квартирке, хотя весь этот комплекс давно пора было снести. Пахала на двух работах, одновременно посещая занятия в колледже. Повсюду сталкивалась с сексуальными домогательствами. Голодала много дней подряд.
И что со мной стало потом, после его действий? Я жила в огромном пентхаусе мечты, шкаф ломился от дизайнерской одежды, изысканные блюда каждый день… А такой потрясающий секс я себе и вообразить не могла. К тому же Линкольн никак не мешал моей учебе, которая значила для меня больше, чем все остальное. Просто купил новый ноутбук и позаботился о том, чтобы после вечерних занятий мне не приходилось возвращаться домой на автобусе. А если мне больше не нужно переживать о том, как заработать на жизнь, то в следующем семестре при желании я могу посещать дневные занятия и быстрее получить диплом.
И благодаря ему я ощутила себя невероятно любимой. Впервые в жизни.
«Так говорят сумасшедшие», – упрекнула я себя.
Линкольн лгал. Делал людям больно. Он манипулировал мной. Я не могла ему доверять.
Линкольн не сводил с меня глаз, и от этого перехватило дыхание. Он натянул на себя тренировочный костюм, его серые спортивные штаны с логотипом «Рыцарей» сидели на бедрах так низко, что виднелись косые мышцы его пресса. Волосы, еще влажные после душа, который он принял после игры, растрепались и прилипли ко лбу. Наверняка он помчался домой в ту же секунду, как только смог. Линкольн стоял, скрестив руки на груди, отчего его мышцы напряглись.
Мне хватило одного только взгляда, чтобы тело отреагировало инстинктивно. Шею тут же облизал жар, а сердцебиение участилось.
Ох. Ну какого черта он такой сексуальный?
Я с трудом сглотнула, чувствуя, как затрепетало в животе.
– Привет, – едва ли не шепотом ответила я после того, как закончила раздевать его глазами.
Он оттолкнулся от дверного косяка и неторопливо направился ко мне, его губы растянулись к дерзкой ухмылке. При его приближении мое сердце пропустило удар, и, рассматривая его, я практически пускала слюни.