– Самая сладкая киска на свете, малышка. Она дает мне то, чего я хочу. Скажи, как сильно тебе это нравится.
Мои мышцы сжимались вокруг его члена, все тело трепетало от удовольствия, а ноги напрягались, давя на его бедра.
– Я люблю тебя. Люблю очень сильно, Линкольн, – захныкала я от удовольствия. – Чертовски как люблю. Ты мне нужен. Я без тебя не выживу.
И это была правда. Для нас обоих. Мы так далеко зашли в нашем безумном путешествии, что отрезали все пути назад. Мы либо окажемся благословлены и обретем свой счастливый конец, который затмит любую из существующих историй любви.
Либо уничтожим друг друга.
И я была готова пойти на этот риск.
У меня не осталось выбора.
Линкольн приподнял мои бедра, задевая новую точку внутри, и я снова оказалась на грани. Он опустил руку между нами и принялся ласкать мой клитор, входя в меня резко, но с паузами, и я закричала от удовольствия.
Линкольн приподнял меня выше, а рукой скользнул чуть ниже, и, пока он продолжал входить и выходить из меня, пальцем начал массировать мою попку.
– Давай, девушка мечты. Еще разок. Забери меня на небеса.
Меня пронзил неистовый оргазм, от которого содрогнулось все тело, и мои мышцы сократились вокруг его члена.
– Черт, черт, твою мать, – прорычал он, запрокинул голову назад, и его член дернулся внутри меня… снова. Наши соки стекали по моим ягодицам на кровать.
Линкольн вышел из меня, потянулся руками к моей плоти между ног и начал методично вталкивать сперму обратно в меня. Когда он перевел дыхание, то пробормотал:
– Я так чертовски сильно тебя люблю, – сказал он и губами коснулся бившейся венки у меня на виске.
Меня оттрахали как следует. Однако я была совершенно спокойна.
Да, Линкольн Дэниелс мог меня погубить.
Но зато какой я испытаю кайф.
Глава 37Линкольн
Вот и все. На табло высветилось, что до конца матча осталась одна минута, и у меня складывалось впечатление, будто моя жизнь начала обратный отсчет… Последние секунды самой важной игры в моей жизни безжалостно утекали. Шел седьмой матч финала. И мы были близки к тому, чтобы проиграть гребаному «Нэшвиллу».
Мы сравняли счет, но преимущество все равно было на их стороне. Противники блокировали каждый наш удар, как и на протяжении всех периодов. Бендер медленно истекал кровью из-за шайб, которые ему приходилось ловить.
Прежде я такого давления не испытывал. На моих плечах лежала ответственность за исход всего сезона, и, подобно валуну, она грозилась раздавить меня в любую секунду. В глазах товарищей по команде читалась обреченность. Они считали, что с нами покончено. Я жил этим спортом, и даже я сомневался.
Мне нужно было отыскать какую-то мотивацию, какую-то надежду, и я бросил взгляд на несколько рядов выше нашей скамейки, где должна сидеть Монро. Толпа ревела, и каждая секунда казалась вечностью. Но наконец я увидел Монро и сосредоточился на ее прекрасном лице.
В ее свирепых глазах полыхал пожар, она поднялась на ноги вместе с остальными болельщиками и приняла такую решительную позу, будто могла вынудить нас победить. Она поймала мой взгляд, подняла руки и изобразила сердце, которое я посылал ей в камеру после каждого забитого гола.
Монро впервые ответила на этот мой жест, хотя я заставлял ее признаваться мне в любви по пятьдесят раз в день, вот насколько мне требовалось это слышать. Сердце в груди заколотилось. Меня словно поразил удар молнии, который проник в душу и разжег внутри огонь.
Внезапно я перестал считать, что выиграть невозможно. Я способен на что угодно, я стану кем угодно… ради нее. Монро заслуживала победы. И она ее получит.
Я вновь переключил внимание на лед, ощутив себя переродившимся.
Через пару секунд Ари отправил шайбу в мою сторону, дав мне последний шанс. Я сразу помчался к воротам противника, сердце грозило проломить ребра, а ладони стали липкими от пота. Пока я наносил удар, а звук столкновения клюшки с шайбой эхом разносился по арене, каждая секунда отсчитывалась, словно вечность.
Я затаил дыхание, наблюдая за тем, как шайба летит к сетке, и мечтал, чтобы она наконец попала в нее. А затем, словно в замедленной съемке, шайба врезалась в сетку с отчетливым стуком. Через полсекунды прозвучала сирена, и толпа взревела, на мгновение оглушив каждого присутствовавшего болельщика.
Я упал на колени, не веря своим глазам, и тут товарищи по команде схватили меня, и мы начали вопить как никогда в жизни, отбивая друг другу кулаки. От эмоций у меня сдавило горло, и я сморгнул подступившие слезы, потому что, черт возьми, я и представить не мог, каково это будет. Выиграть гребаный Кубок Стэнли.
– Линкольн. Твою мать! – завопил Ари и оттолкнул Питерса, чтобы самому наброситься на меня. – Твою мать, мы сделали это! Черт, черт, черт!
Я обвил рукой его шею и стиснул посильнее.
– Да, дружище. Мы, мать его, сделали это!
Через секунду он отстранился, и глаза моего лучшего друга заблестели от редкого проявления чувств. Если кто-то неспособен пустить слезу после победы на чемпионате, то он вряд ли вообще когда-либо прослезится.
– Глянь на нас, – радовался Ари, а на нас тем временем со стропил летели конфетти.
– Кто бы мог подумать?
– Только не я, – хихикнул он, пародируя Пола Радда. Ари всегда умел пошутить.
Так, а теперь всем нужно отвалить нахрен. Мне необходимо добраться до Монро.
Я оттолкнул своих товарищей по команде, покатился к бортам и увидел, как Монро скачет, кричит, празднуя нашу победу, и по ее лицу текут слезы.
Один из охранников пустил ее к нашей скамейке, и секунду спустя она бросилась в мои объятия, обвила меня ногами, а я подхватил ее за бедра и ощутил, что этот момент отныне стал лучшим в моей жизни.
Я крутился на льду, пока мы прижимались друг к другу лбами. Все исчезло, и остались только я и девушка моей мечты.
– Я так счастлива за тебя, – прошептала Монро сквозь слезы.
Я запечатлел поцелуй на ее губах.
– Скажи, что любишь меня, – приказал я, и она улыбнулась, а затем сморщила нос.
– Я люблю тебя.
Я прижался к ее губам еще одним поцелуем, желая трахнуть при первой же возможности, и поднял выше. Потом посадил ее на плечи и пока рассекал так с ней по катку, толпа вокруг нас ликовала. Монро мертвой хваткой вцепилась в мои волосы, пока я наматывал небольшие круги просто так, ради забавы. Она напрягала бедра, стискивая мою шею, и я решил, что, пожалуй, это прекрасный способ умереть.
Болельщики пришли в восторг, при виде нас они не сдерживались и вопили как безумные. Разве я мог их винить? Моя девочка была, мать ее, всем.
Наворачивая круги, я поглядывал на товарищей по команде, которые не прекращали кричать и ликовать, и заметил, что их лица покраснели, но просветлели от нескрываемой радости.
Монро наконец отпустила мои волосы, вероятно, вспомнив, что я скорее умру, чем допущу, чтобы ей было больно, помахала рукой болельщикам и рассмеялась. Она широко раскинула руки, наслаждаясь моментом.
Я надеялся, что запомнил, каково это – ощущать такое безграничное счастье. И надеялся, что, где бы он ни был, Тайлер в этот момент тоже был счастлив. Впервые я послал ему немного света. И, клянусь, он ответил, отправив немного света мне.
Мы остановились по центру катка, я снял Монро со своих плеч и заключил ее в крепкие объятия. В ушах все еще звенело от воплей толпы, и я чувствовал, что готов остаться в этом моменте навсегда. Я зарылся лицом в ее волосы, вдохнул ее сладкий аромат и кожей ощутил ее тепло.
– Не могу дождаться, когда трахну тебя, – прошептал я ей на ухо.
Ее глаза расширились, и она закашлялась от смеха.
– Я тоже.
Я подмигнул ей, и через мгновение нас своим присутствием решил осчастливить Ари. Я позволил ему обнять ее на секунду и тут же оттащил.
– Никаких прикосновений, – прорычал я, и он, откинув голову, захохотал как последний мудак, каким и был.
Монро же прижалась ко мне, ведь что ей оставалось? Она застряла со мной.
Несколько мгновений спустя шампанское полилось на нас рекой, и остаток гребаного вечера превратился в приятное воспоминание.
Мы устроились на скамейке. Монро скакала на моем члене, как гребаный профессионал. Мы решили уделать «Нэшвилл» еще и таким способом. На ней была только моя джерси, и, пока она скользила по члену вверх-вниз, ее груди подпрыгивали.
Я застонал.
– Черт. Используй меня, девушка мечты. Оттрахай себя моим большим членом, – подстрекал я ее, кулаками упираясь в деревянную поверхность скамьи по бокам от своих бедер. Она двигалась идеально, ее узкая киска безупречно сжималась вокруг моего члена, пока Монро прыгала все быстрее и опускалась все сильнее.
Она прильнула ко мне и прижалась ладонями к моей груди, самозабвенно вдавливаясь в меня бедрами.
– Почему твой член такой совершенный? – бормотала Монро. Она терлась клитором о мой лобок, сводя меня с ума.
– Черт. Твою мать. Охренеть, – ругался я, после чего поднял руки, чтобы приподнять джерси и обхватить ее невероятные груди. Я щипал и тер ее соски, отчего становился только тверже. – Обожаю их… Ты глянь на эти охренительные, идеальные сиськи, – хрипел я, двигая бедрами в такт ее движениям. Я чувствовал запах ее сладкой киски, и это сводило меня с ума от желания. Я устроился так, чтобы взять в рот ее правый сосок, а пальцами надавливал на левый, превращая их в твердые камешки.
Ее стон удовольствия был музыкой для моих ушей, и я проложил дорожку поцелуев к другой груди, чтобы облизать сосок.
– Да. Вот так. Возьми то, что тебе нужно, малышка, – рычал я, пальцами сжимая и теребя ее влажный от моей слюны сосок, одновременно посасывая другой.
При приближении оргазма Монро тяжело задышала и застонала, рукой скользнула по моим волосам и прижала меня к себе. Еще чуть-чуть… Я сильно всосал ее сосок, стараясь довести ее до предела.