Кошмар. Всего лишь кошмар. То, что произошло той ночью, давно осталось в прошлом. Сейчас я была в порядке.
Я повторяла это снова и снова. Будто, если скажу эту фразу достаточное количество раз, она станет правдой.
Образы того вечера въелись в сознание.
И я не думала, что они когда-нибудь смогут исчезнуть из него.
Шепфилды не верили в терапию. Но мне в десять лет, уверена, она бы могла пригодиться.
Я смогу пройти через все это. Я должна пройти через все это. Однако список всех моих проблем был настолько длинным, что стыдно становилось даже начинать разговор о них.
– Спасибо, Уалдо, – прошептала я, нежно поглаживая его шерсть.
Он всегда будил меня после приступов кошмаров. По крайней мере с тех пор, как я сбежала из-под контроля Моры и разрешила ему спать в моей постели.
Не представляю, что делала бы без него.
Неохотно я выскользнула из постели и направилась в душ, чтобы смыть соленый пот, который покрывал все тело после сна.
Вода обжигающе покалывала кожу: боль накрыла меня с головой, когда я провела пальцами по линии шрамов вдоль внутренней поверхности левого бедра.
Руки тянулись взять бритву и избавиться от этой боли, которая постоянно бурлила под кожей.
Но сегодня у меня кастинг.
И новые порезы были бы не к чему.
Чуть позже я уже сидела за барной стойкой на кухне, потягивая кофе, тепло чашки грело ладони, пока я смотрела на экран телефона. Прошло четыре долгих дня после матча и неожиданного ареста Кларка… и мы ни разу за это время не поговорили. Эд, адвокат Кларка, передал, что его освободили и теперь он улетает обратно в Нью-Йорк. Краткие текстовые сообщения, которые Кларк отправлял в ответ на мои попытки завязать разговор с тех пор, ни к чему не привели.
Было такое чувство, будто он каким-то образом винил меня в произошедшем, пусть я и не представляла, как он мог прийти к подобному выводу. И все же беспокойство засело под кожей и мешало сосредоточиться на чем-либо другом.
Шарлотта, спотыкаясь, появилась во входной двери. Растрепанный вид красноречиво говорил о том, насколько бурной была ее ночь. Я оторвала взгляд от чашки и внимательно посмотрела на Шарлотту. Соседка выглядела бледной, помятой от похмелья и определенно несчастной.
– Тяжелая ночка? – спросила я, пытаясь скрыть раздражение в голосе. Она безостановочно тусовалась до утра с Сото с того самого момента, как встретила его в раздевалке после матча. Кажется, вчера даже опоздала на работу на час, потому что не могла отойти от сильнейшего похмелья.
Я не понимала, от чего раздражалась больше: от того, что она постоянно будила меня утром или… от ревности к тому, что у соседки был кто-то, кто желал находиться с ней все время рядом.
Шарлотта со стоном опустилась на стул напротив.
– Даже не представляешь, – пробормотала она невнятно. Язык заплетался от усталости и количества выпитого алкоголя.
Я как раз собиралась предложить ей воды, как она пригвоздила меня к полу словами:
– Ари был на вечеринке прошлой ночью. Выглядел довольным в уютной компании актрисы, которая недавно снялась в каком-то новом драматическом сериале. Не мог оторваться от нее.
Я попыталась скрыть реакцию и сохранить нейтральное выражение лица. С напускным равнодушием глотнула кофе, но дрожащие руки все равно выдавали.
Это скользкое чувство… мерзкое, которое я испытала в раздевалке… снова вернулось. Упоминание того, что Ари на какой-то вечеринке обжимался с другой девушкой… не должно было меня беспокоить.
Для меня он был никем.
Я не имела права ревновать или испытывать боль.
– Да? – небрежно сказала я, изображая незаинтересованность. – Это хорошо. Он показался мне неплохим парнем.
Шарлотта бросила на меня любопытный взгляд, вероятно, ожидая более бурной реакции. Я не могла винить ее за то, что она сочла это странным, но не хотела признавать власть, которую Ари имел надо мной. Те чувства, которые укоренились гораздо глубже, чем следовало.
Я отказывалась думать о том поцелуе…
Шарлотта бессвязно рассказала о бурной ночи с Сото, а я старалась ловить каждое ее слово. Я сделала бы все, что угодно, только бы отвлечься от мыслей об Ари Ланкастере.
Потому что он был для меня никем. Так ведь?
Несколько часов спустя я уже была на кастинге. Мои шаги эхом отдавались в убогом помещении с белыми стенами. Длинный стол, за которым сидела устрашающая группа агентов и клиентов с каменными лицами, освещал резкий свет флуоресцентных ламп. Одним своим видом они пугали. К этому напряжению я, кажется, никогда не привыкну, сколько бы раз не проходила кастинги. Вот и сейчас – сердце застучало в груди, как только я двинулась в центр зала.
Другие модели, ожидающие своей очереди, выстроились вдоль стен комнаты. Высокие и подтянутые, они излучали уверенность, которой у меня никогда не было. Стройные тела, безупречная кожа и дизайнерская одежда – все кричало о совершенстве. Обменявшись вежливыми кивками и натянутыми улыбками, мы все молча признали начало ожесточенного соревнования.
Начиная проходку, я пыталась излучать уверенность, но критические взгляды, следящие за каждым шагом, угнетали.
Комментарии, брошенные шепотом, резали ножом.
– Над осанкой нужно поработать.
– Ей не хватает харизмы.
– У нее слишком заурядная внешность.
Паника охватила меня: я ощутила, как самооценка падает с каждым критическим комментарием. В комнате вдруг стало невыносимо душно, грудь сдавило ужасной тревогой. Я не могла избавиться от ощущения, что они медленно снимают с меня все слои, обнажая скрытую внутри неуверенность. Отчаяние охватило меня целиком, и я украдкой взглянула в зеркало за стойкой. В его неумолимом отражении увидела каждый свой изъян крупно, мучительно подчеркнутыми деталями. Взгляды, анализирующие каждое существующее во мне несовершенство, были прикованы к моей фигуре. Прийти сюда сегодня было самым идиотским моим решением. Я справлялась намного лучше, когда меня нанимали, смотря на мои снепы.
Я никогда не была хороша ни для кого.
Я высоко держала голову, изо всех сил стараясь сохранять самообладание все то время, пока стояла там.
В ту секунду, когда меня отпустили, я сразу же сбежала, не потрудившись даже задержаться и узнать результаты кастинга.
Когда я вышла из комнаты для кастинга, тяжесть навалилась на меня свинцовым плащом. К горлу подступила паника – стены здания внезапно начали смыкаться. Мне казалось, что все люди вокруг внимательно изучают каждый мой изъян.
Дыхание участилось, рваные вдохи не наполняли легкие. Дымка начала затягивать глаза, и мир закружился. Ноги дрожали, когда я, спотыкаясь, шла по коридору нетвердым шагом. Приступ паники, медленно перетекающий в предобморочное состояние, захватил меня в безжалостные объятия. Мир превратился в круговорот голосов и лиц, в кошмарный калейдоскоп, угрожающий поглотить меня.
В этот момент я заметила впереди тихий переулок. Каждый шаг к нему, казалось, длился вечность. Наконец, я оказалась в тускло освещенном убежище.
Я прижалась к холодным, усыпанным граффити стенам переулка, и в этот момент приступ паники достиг своего пика. Все тело дрожало, слезы неконтролируемо текли по лицу, пока я пыталась глубоко вдохнуть.
Казалось, весь мир ополчился на меня, но в этом темном безлюдном месте я смогла скрыться от чужих глаз, получить мимолетное спасение от безжалостных пристальных взглядов, которые заставляли мои ноги подгибаться.
– Блэйк? – где-то недалеко раздался обеспокоенный знакомый голос. До меня донесся звук приближающихся чужих шагов.
Я сморгнула слезы и подняла затуманенный взгляд на источник шума.
Горячий стыд лизнул изнутри, когда я увидела идущего ко мне Ари. На его лице было написано неподдельное беспокойство. Он присел на корточки – мы встретились глазами.
– Привет, солнышко, – мягко начал он. – Что случилось?
Одно его присутствие здесь сейчас ощущалось так, будто я поймала спасательный круг, будучи в открытом океане. Я изо всех-всех сил пыталась найти слова, чтобы объяснить эмоциональный порыв, поглотивший меня.
– Просто плохой день, – наконец выдавила я.
– Похоже, здесь нечто большее, чем просто плохой день… но мы можем придерживаться этой легенды, если тебе так будет легче, – сказал он и протянул руку, чтобы смахнуть слезу с моего лица.
Все мысли покинули мою голову, когда он медленно поднес палец со слезой к губам.
Ари слизал ее.
И, кажется, наслаждался вкусом.
– Ну вот, теперь мы можем разделить этот плохой день, – пробормотал он, подмигнув, совершенно не раскаиваясь в том, что только что совершил чертовски странный поступок. Я шокировано закашлялась.
Тем не менее, совсем немного мне стало лучше. Потому что теперь казалось, что мы с ним связаны. И это не могло не нравиться.
– Давай уйдем отсюда, ладно? – протянув руку, спросил он.
Я резко смутилась, осознав, насколько плохо выглядела. Сижу здесь, в этом грязном переулке, со следами слез на щеках, с, вероятно, опухшими глазами… У меня все было в полном беспорядке. В отличие от Ари, который выглядел безупречно.
Накрахмаленная белая рубашка «Хенли»[3] облегала широкую грудь, контрастируя с темно-синими джинсами. Черные, цвета воронова крылаволосы изящно падали на лоб и подчеркивали выразительные черты.
Щеки вспыхнули огнем, когда я изучающе проскользила взглядом ниже.
– Позволь позаботиться о тебе, Блэйк, – пробормотал он.
Предложение Ари позаботиться обо мне, чтобы отвлечь внимание, повисло в воздухе. Он терпеливо ждал, словно у него не было никаких дел на день, хотя, вероятно, нашлось бы миллион вещей поважнее расхлебывания этого бардака.
Я замерла.
– Не так! – взвизгнул он, отчаянно поднимая руки. – Я имею в виду, да, я бы хотел заботиться о тебе вот так, но… Черт возьми, – он провел руками по лицу, и из меня вырвался смешок.
Ари помахал руками и застенчиво улыбнулс