– Хорошо, ребята, давайте начнем. Эта съемка займет весь день, так что давайте выложимся по максимуму.
– Ты такая чертовски красивая… и вся моя, – прошептал Ари мне на ухо, когда мы последовали за Элиз на съемочную площадку, его слова успокоили ревность, которая пробежала по спине. Собственнические нотки в его тоне были неоспоримы, и это наполнило меня пьянящей смесью желания и уверенности.
Тема съемки была более острой и называлась «Знойный бунт».
Предполагалось, что съемочная площадка будет излучать мрачную и таинственную атмосферу с элементами чрезмерно выраженной чувственности.
Фоном послужили потертые кирпичные стены, покрытые граффити, что придавало съемочной площадке атмосферу городского андеграунда. Тусклое, капризное освещение отбрасывало интригующие тени, подчеркивая напряженную атмосферу.
Вместо традиционной мебели в декорациях был использован промышленный реквизит, такой как стальные цепи, наручники в кожаном переплете и винтажные мотоциклы, что добавляло элемент необузданной сексуальности и бунтарства.
Щеки покраснели, когда я заметила, что Ари уставился на наручники, очевидно, в его голове роились неприличные мысли.
В моей тоже…
Элиз попросила принести еще масла для тела для Ари, и я сильно прикусила губу, пытаясь подавить ревность, когда нетерпеливая сотрудница бросилась к нам, неся масло так, как будто это был святой Грааль.
– Блэйк может нанести его, – твердо сказал Ари.
Элиз открыла рот, чтобы возразить, ее пристальный взгляд в замешательстве метался между нами. Казалось, она наконец поняла, что мы были… чем-то большим, чем просто знакомыми, и переубедить Ари, вероятно, стало бы безнадежным делом, поэтому она покачала головой и направилась туда, где собралась съемочная группа во главе с фотографом. Они обсуждали что-то на экранах перед ними.
Я взяла флакон у очень разочарованной сотрудницы и трясущимися руками нанесла блестящее масло на мускулистое тело Ари. Я провела руками по твердой поверхности его груди, как обычно очарованная всеми татуировками, нанесенными чернилами на кожу. У Ари снова встал, пока он смотрел на меня, как показалось, с благоговейным восхищением. Откуда-то раздался щелчок камеры, но я была слишком поглощена тем, что мы делали, чтобы разглядеть, что происходит.
– Я одержим всем, что связано с тобой, – прорычал он себе под нос, когда я провела ладонью по его прессу… просто для большей убедительности.
– И я, – ответила я, слова вырвались быстро.
Затем мы неохотно приступили к работе, и даже рядом с Ари мое самосознание начало пробиваться на поверхность безжалостным зверем. Растущее разочарование Элиз и фотографа только усиливало беспокойство, их нетерпеливые команды резали меня, словно ножом.
Я ничего не могла сделать правильно. Каждый взгляд был неправильным.
– Давайте сделаем перерыв, – наконец сказал Ари после того, как на меня набросились в миллионный раз. В его голосе было мрачное рычание, которое не допускало возражений. Не дожидаясь, пока кто-нибудь согласится c предложением… приказом, он потащил меня в гримерку, заперев за нами дверь.
Беспокойство читалось в глубине его глаз, когда он повернулся ко мне лицом.
– Что случилось, солнышко? – его голос был нежным, успокаивающим бальзамом для моих измотанных нервов. Ари провел пальцами по моей щеке. Но слеза, словно вызванная простым вопросом, скатилась по моей щеке, когда я наклонилась к его руке.
Я судорожно вздохнула, пытаясь унять дрожь, пробежавшую по телу. Слова застряли в горле, будто были слишком тяжелыми, чтобы их можно было выпустить на свободу.
Я всхлипнула, изо всех сил пытаясь подобрать слова, чтобы передать бурю эмоций, бушующих внутри.
– Я… Я просто чувствую себя такой уродиной. Со мной что-то не так, – наконец произнесла я, признание вырвалось как тайна, которую выдают лишь шепотом.
Слезы навернулись на глаза, и я поспешно вытерла их тыльной стороной ладони. На самом деле, это было абсурдно – опуститься до такого, рыдать в гримерке, быть подавленной собственной дурацкой головой. Но моя уверенность в себе годами подрывалась, разрывалась на части, пока я не превратилась в того, кого бы одобрила Мора.
Было трудно преодолеть миллион раз произнесенное «тебя недостаточно».
– О, детка, – сказал Ари с болезненным стоном, касаясь моих губ самым изысканно-нежным поцелуем, который я только могла себе представить.
Пристальный взгляд зеленых глаз Ари пронизывал меня насквозь, в их глубине мерцало так много эмоций. Я была загипнотизирована тем, что там увидела. Почти показалось, что Ари Ланкастер…
Мог бы полюбить меня.
Его губы снова сомкнулись на моих, его язык нашел мой, в каждом поцелуе и ласке чувствовался голод.
Тепло разлилось по груди, соски набухли под гладким кружевом едва заметного лифчика, который был на мне.
– Так или иначе, я собираюсь заставить тебя увидеть то, что вижу я, – пробормотал он, прежде чем оглядеть комнату. Его взгляд остановился на зеркале в полный рост, прислоненном к стене. – Иди сюда, солнышко.
Он схватил стул и подтащил меня к зеркалу, усадив нас на стул так, чтобы оба были обращены к нему.
Шершавые руки Ари погладили мои ноги и потянули за черные подвязки на бедрах.
– Я вижу тебя, и у меня перехватывает дыхание, – прошептал он хриплым голосом.
Прикосновение Ари ощущалось нежной лаской на чувствительной коже, пальцы обводили контуры моего тела с благоговением, от которого перехватывало дыхание. Вместе с каждым движением рук он шептал приятные слова, которые ласкали мои уши и обволакивали меня желанием и негой.
Его губы бережно прижались к моему лбу и оставили дорожку из мягких, затяжных поцелуев.
– Я люблю твои глаза, – пробормотал он бархатистым шепотом, от которого стало больно. – Когда впервые увидел их ребенком, я понял, что нашел волшебство. С тех пор я проводил каждое мгновение в поисках их в любой толпе.
Его пальцы скользнули по моей щеке, прикосновение было легким, как перышко, и возбуждающим.
– Твои губы, – продолжил он хриплым от желания голосом, – моя погибель. Их вкус, то, как они прижимаются к моим – это искушение, которому я никогда не смогу противостоять.
Губы Ари захватили мои в обжигающем поцелуе, который разжег огонь, разгорающийся в душе. Когда он отстранился, я с голодом посмотрела на него – так же, как и он на меня.
– Твоя шея… – вздохнул он, горячее дыхание коснулось моей кожи, – каждый раз, целуя ее, я чувствую, как учащается твой пульс, и понимаю, что ты так же сильно возбуждена, как и я.
Губы Ари двигались целеустремленно, покусывая и посасывая чувствительную кожу шеи, посылая волны удовольствия, проходящие сквозь меня. Я выгнулась навстречу прикосновениям, пальцы запутались в его волосах, когда я отдалась восхитительным ощущениям.
Его пальцы спустили мой лифчик так, что груди вывалились. Он стал массировать и разминать их, прежде чем он наклонился и нежно взял в рот один из сосков, в то время как свободная рука обхватила мою другую грудь. Зубы коснулись чувствительной кожи, и я кончила, просто так, оргазм мягко пронесся по моему телу.
Он наслаждался мной. Ари еще несколько раз лизнул мою грудь и отстранился.
– Твоя грудь… твоя, черт возьми, грудь, – прошептал он, голос был полон обожания, – это воплощение соблазна. Они идеально ложатся в мои руки, и то, как ты реагируешь на прикосновения, может убить.
Ари схватил меня за подбородок и заставил посмотреть на себя в зеркало, в то время как другая его рука продолжила свое путешествие, обводя контуры моей талии и бедер.
– Я люблю твои бедра, гладкость живота, – промурлыкал он. – Я буду поклоняться им в любом возрасте. Ты как самая настоящая сирена. – Я не могла перестать пялиться на его реакцию в зеркале, столько голода, обожания… столько любви… к моему телу.
Тихий всхлип сорвался с губ, когда его руки погладили каждый мой недостаток.
Прикосновения Ари спустились ниже, пальцы дразняще коснулись моих бедер, прежде чем скользнули под край трусов и заскользили по складочкам.
– Эта киска – мой рай, – прошептал он. – Я бы сделал все, чтобы обладать ею. Все что угодно. – Его палец скользнул по половым губам, несколько раз грубо надавив, прежде чем скользнул вниз к заднице.
Голова откинулась назад, и я закрыла глаза от этого ощущения, но он снова схватил меня за подбородок, заставляя продолжать смотреть в зеркало.
– Мне снятся влажные сны об этой попке. Я постоянно думаю об этом. Не могу дождаться, когда трахну ее, – пробормотал он, дразня мою задницу через кружево нижнего белья. Я приглушенно застонала. Кларк никогда не заходил так далеко, но я хотела, чтобы Ари был везде, во всех местах, которые он пожелает.
– Я твердый от тебя каждую гребаную секунду каждого гребаного дня. Я одержим тобой, фактически схожу с ума. Я не вынесу разлуки с тобой ни на какое время. Так что, когда ты говоришь, что ненавидишь это чертовски идеальное тело, которому я поклоняюсь каждой частичкой своей гребаной души… Что ж, мы не можем такого позволить, солнышко.
Я ничего не могла с собой поделать, бедра начали сами тереться о его твердый член. Руки обвились вокруг шеи сзади, рисуя совершенно непристойную картину в зеркале.
Он приподнялся, и я застонала.
Возможно, девушке получше было бы небезразлично, что люди находились снаружи… Вероятно, они точно знали, чем мы занимаемся. Но все, о чем я заботилась, – это чтобы Ари Ланкастер оказался внутри меня как можно глубже и как можно быстрее.
Руки Ари вернулись к моей груди и еще раз сжали ее.
– Черт, как я люблю ее, – он нежно прикусил чувствительное местечко между шеей и плечом, тут же слизав легкий укол боли.
– Посмотри, какая ты влажная, милая. Мы вернемся туда, и это белье будет мокрым насквозь. И все узнают, что я трахнул тебя. Будут завидовать.
Я усмехнулась тому, что он сказал, но Ари звучал настолько уверенно, что мерзкий голос внутри меня стал затихать.