Если ты думаешь, что я не отслеживаю посылки и всю почту…
Я:
Монро знает, что ты немного одержим?
Линкольн:
…
Я:
Блэйк и Монро станут лучшими подругами.
Линкольн:
Я лучший друг Монро.
Я:
Успокойся, золотой мальчик. Я слышу твое это рычание даже отсюда.
Линкольн:
*эмодзи со средним пальцем*
Я отложил телефон. Люблю этого парня. Я также наконец понял, что изменилось в нем после того, как он встретил Монро. Я был абсолютно без ума от Блэйк. Приятно иметь сообщника, который в любой момент поможет успокоиться. Хотя, если подумать, он не очень хорошо справился с тем, чтобы успокоить мое сумасшествие и удержать от совершения необдуманных поступков.
Покачав головой, я вернулся к изучению статистики Каса Питерса, планируя игру и то, как собираюсь надрать ему задницу в Далласе.
Блэйк
Когда я взошла на борт роскошного самолета, глаза расширились от удивления. Интерьер был роскошен. Ари убедил Линкольна позволить мне полететь в Даллас на частном самолете. Меня вполне устраивал рейс обычной авиакомпании, но Ари начал говорить что-то о контроле над толпой и о книжном бойфренде, и каким-то образом я оказалась здесь.
Мягкие кожаные сиденья манили, обещая комфорт, а большое количество акцентов из красного дерева создавало атмосферу роскоши. Милая пожилая дама, которую легко можно было бы принять за идеальную няню Макфи[12], встретила меня у двери и указала на нужное место. Ее дружелюбная улыбка и добрые глаза сразу же заставили почувствовать себя желанным гостем, несмотря на странность полета в одиночку на частном самолете.
Я устроилась на сиденье и приготовилась к взлету.
Посмотрев по сторонам, я заметила кое-что необычное. Все, кто работал на рейсе, выглядели так, словно были чьими-то бабушками. Все… даже два пилота.
Миниатюрная женщина с копной серебристых волос, бодрым настроем… и в свитере с рисунком кота подошла к моему месту. На ее бейджике было написано «Эдна».
– Доброе утро, голубушка, – сказала она с теплой улыбкой и протянула корзинку свежеиспеченного печенья. – Надеюсь, вам удобно и вы готовы к полету.
Я удивленно взяла угощение.
– Спасибо, Эдна. Оно выглядит восхитительно.
Эдна улыбнулась, ее глаза заблестели.
– О, милая, я пеку его уже много лет. Никто не может устоять перед хорошим домашним печеньем.
Я не могла с этим поспорить и откусила кусочек теплого хрустящего лакомства, словно попробовала на вкус саму ностальгию и любовь. Печенье таяло во рту.
Пока самолет выруливал на взлетно-посадочную полосу, Эдна продолжала болтать со мной, спрашивая о планах в Далласе и делясь моментами из собственной жизни… у нее было десять внуков.
Вскоре к нам присоединилась другая стюардесса, Мэйбл, с подносом горячего чая. У нее так же были серебристые волосы, очки и она тоже выглядела, как чья-то бабушка. Успокаивающим голосом она предложила чай на выбор.
– Дорогая, у нас есть разные сорта – зеленый, ромашковый и старый добрый «Эрл Грей», – любезно сказала Мэйбл.
Я выбрала ромашковый, и Мэйбл обслужила меня с заботой любящей бабушки, убедившись, что чашка имеет нужную температуру и уровень сладости.
Пока мы пили чай, по внутренней связи раздался голос женщины-пилота, объявляющей информацию о рейсе. Ее тон был намного теплее, чем на коммерческом рейсе… Но на самом деле, каковы были шансы увидеть такой экипаж? Нулевые, верно?
Я достала телефон, чтобы написать Ари, который должен был лететь с командой.
Я:
Ты не обязан отвечать на это… но есть ли у Линкольна какой-то фетиш… на женщин постарше?
Ари немедленно ответил, как будто ждал, что я напишу.
Ари:
Умираю. Я теперь всегда буду стыдить Линкольна этим.
Я:
Значит есть!!!! Он любит бабушек? Я имею в виду, я ничего не скажу… но Монро знает?
Ари:
Я серьезно умираю…
Я:
Арииииии
Ари:
Нет, у мистера «Золотого мальчика» нет фетиша на бабушек. У него фетиш на то, чтобы не позволять никому, кто мог бы иметь хоть малейший интерес, разговаривать с Монро, смотреть на нее или прикасаться к ней. Поэтому вместо того, чтобы тратить деньги, выкупая все места в первом классе каждый раз, когда она куда-то летит, чтобы никто не мог с ней поговорить… он купил самолет и нанял кучу бабушек, чтобы они летали на нем и чтобы ему больше не приходилось беспокоиться.
Я уставилась на сообщение… совершенно ошеломленная.
Ари:
Но не обманывайся. У Эдны сильный хук справа, и она вооружена.
Я:
Окей… приятно знать.
Ари:
И если тебе интересно, выкупил ли я самолет, чтобы ты тоже могла путешествовать с кучей бабушек… ответ – да.
Я:
Ты серьезно?
Ари:
Так же серьезно, как домашнее печенье Эдны. Кстати, можешь стащить для меня немного?
Я:
Я все еще не могу смириться с тем фактом, что вы с Линкольном сумасшедшие. А также, возможно, гениальные. Только… я не могу позволить себе частный самолет, чтобы держать твоих поклонниц подальше…
Ари:
Мое тело – твой храм, солнышко. Я обещаю заколоть любого, кто прикоснется к тому, что принадлежит тебе.
Ари:
А теперь, пожалуйста, стырь печенье.
Он прислал гиф с танцующей бабушкой… для большего эффекта.
Я:
Хорошо.
Ари:
Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.
Я:
Я тоже.
Я положила телефон и откинулась на сиденье, тут же переведя все свое внимание на корзинку с печеньем. В этот момент вернулась Эдна.
Бабушкины Авиалинии, очевидно, были чертовски востребованы.
Глава 18Блэйк
Ари устраивал гала-вечер для благотворительной организации «Потерянные дети» в ночь перед игрой в Далласе. Я стояла перед зеркалом в доме Ари в Далласе, и внутри закипала тревога. Он купил мне потрясающее платье по этому случаю, – это был красивый жест, который только усилил испытываемое мной напряжение. Из зеркала смотрело мое отражение, и я не удержалась от разглядывания каждой его детали.
Платье было элегантным, длиной до пола, глубокого полуночно-синего оттенка. Нежное кружево создавало замысловатые узоры, танцующие на коже. Оно облегало мое тело во всех нужных местах. И все же, несмотря на неоспоримую красоту платья, я не могла избавиться от чувства неловкости.
На самом деле, сама идея посетить одно из таких мероприятий вызывала панику, какой я давно не испытывала. Гала-вечера, очевидно, не были для меня чем-то необычным; я была вынуждена посещать бесчисленное количество подобных мероприятий с Шепфилдами.
И последний такой вечер, на котором я присутствовала, закончился не очень хорошо.
– Мне жаль. Я не могу выйти за тебя замуж…
Та ночь прямо сейчас крутилась в голове… как и все остальные, для которых я наряжалась в дорогие и неудобные платья, и на которых за каждым моим движением внимательно следили. Когда я общалась с людьми, которые едва замечали мое существование или перешептывались за бокалами с шампанским, я чувствовала себя не более чем симпатичным аксессуаром, необходимым для того, чтобы Шепфилды или Кларк могли пустить кому-нибудь пыль в глаза.
Воспоминания о тех вечерах, наполненных неискренними улыбками и перешептываниями, оставили неизгладимый шрам в душе. Это было суровое напоминание о моем статусе аутсайдера в семье и о времени, когда я была простым украшением этого роскошного мира. По крайней мере, мне так казалось.
Сейчас, по мере приближения сегодняшнего мероприятия, все старые тревоги вскрылись. Перспектива участия в еще одном гламурном событии, даже при неизменной поддержке Ари, заставляла чувствовать себя неловко.
Неужели я снова превращусь в простой аксессуар, о котором будут судить по тем же поверхностным стандартам, которые были навязаны раньше?
Я прикусила губу и посмотрела на сумку, где, как знала, было спрятано лезвие бритвы. Возможно, просто маленький порез, чтобы пережить сегодняшний вечер…
Ари вошел в спальню и поймал мой взгляд в зеркале. Он подошел ближе, успокаивая лишь одним своим присутствием.
– Вау, – пробормотал он и положил подбородок мне на плечо. Глаза встретились с моими. – Ты выглядишь потрясающе.
Я слабо улыбнулась и нервно поправила пальцами выбившуюся прядь волос.
– Думаешь? Давненько я так не одевалась. Не хочу тебя смущать или что-то в этом роде.
– Что на самом деле происходит в этой идеальной головке?
Я сдержала смех. Я была так далека от совершенства. Он даже не знал…
– Солнышко, – пробормотал он, целуя мое обнаженное плечо. – Ты, очевидно, не понимаешь: когда я говорю, что ты идеальна… Я имею в виду, что ты абсолютно идеальна. В тебе нет ничего, что бы мне не нравилось. Ничего, что бы мне хотелось исправить. Каждое утро я просыпаюсь и не могу поверить в свою гребаную удачу, потому что просыпаюсь рядом с тобой. Я считаю это своей привилегией – знать тебя.