.
Я посмеялся про себя. Блэйк получила бы удовольствие от этой шутки, если бы, конечно, разговаривала со мной. Ей понравился фильм, где упоминался этот журнал[15].
Я склонил голову набок, изучая его – каким-то образом мужчина все еще не заметил меня, стоящего здесь. Он выглядел, как человек, использующий слова «пожалуйста» и «спасибо» во время секса.
Мора Шепфилд восседала на роскошном диване, светлые волосы были идеально уложены. На ней было платье лимонного цвета – действительно очень странный выбор. Я совсем немного надеялся, что она начнет говорить пятистопным ямбом.
Я медленно стал хлопать в ладоши. Просто потому, что это показалось правильным в той сцене, которая разворачивалась передо мной.
Мора вскрикнула и от неожиданности упала с дивана… а Томас уронил напиток, оставив глубокую трещину на настоящем деревянном полу.
Восхитительно.
– Какого черта ты здесь делаешь? – прорычал Томас. Во взглядах обоих было явное понимание того, кто перед ними… и ненависть. Особенно во взгляде Моры в момент, когда она поднялась с пола.
– Томас… Мора, – я слегка кивнул им и насмешливо улыбнулся. – Я знал, что вы не будете возражать против визита новоиспеченного зятя.
Мора фыркнула.
– Если ожидаете какого-то свадебного подарка, то будете сильно разочарованы, молодой человек. Ты и эта ни на что не годная девчонка не получите от нас ни пенни.
Я фыркнул.
– Могу честно сказать, что о «свадебном подарке» я даже не думал. – Что пришло в голову, так это врезать по их пафосным гребаным физиономиям за то, что те назвали Блэйк «ни на что не годной».
– Если не нужны деньги, зачем ты здесь? У тебя есть одна секунда нашего времени, прежде чем мы вызовем полицию. Мы знаем, что ты любишь хорошие зрелища, так что, может быть, тебе это даже понравится, – выплюнул Томас.
Я не смог сдержать ухмылку.
– Мммм. Да, я действительно люблю хорошее шоу. Но посмотрим, что вы будете думать о вызове полиции, когда закончим. Хорошо?
Я устроился в одно из их плюшевых кресел, чувствуя себя как дома. На самом деле оно было действительно удобным.
Я вытащил конверт с изобличающими уликами, которые раскопал частный детектив перед тем, как предать меня. Интересно, что он думает об обвинении в отмывании денег, которое сейчас ушло в суд благодаря Линкольну. Выгодно не предавать лучших клиентов.
– Ну? – голос Моры прорезал шум в голове. Я бросил папку на мраморный кофейный столик с отчетливый стуком.
– Что это? – спросил Томас с явным раздражением в голосе. Я наклонился вперед, не отрывая от них взгляда.
– Позвольте просветить вас. Мне было действительно интересно узнать больше о новых родственниках. Я имею в виду, это очень важно – жениться и войти в новую семью. И, знаете, вы двое действительно очаровательные люди, – протянул я.
Мне было чертовски приятно чувствовать напряжение, которое постепенно наполняло комнату, в то время как я медленно раскрывал их секреты.
– Мора, ты знала, что у твоего верного мужа был довольно бурный роман с восемнадцатилетней уборщицей бассейна? Ужасный скандал. Полагаю, было бы довольно неловко, если вдруг все об этом узнают.
Лицо Томаса приобрело пунцовый оттенок, на лбу выступили капельки пота.
Мора, однако, казалось, совсем не удивилась этой новости.
– Это не твое дело, мальчик! – огрызнулась она.
Я приподнял бровь, тон сочился сарказмом.
– О, но это так, Мора. Видите ли, вы сделали это моим делом, приехав в Лос-Анджелес и связавшись с Блэйк.
Ее лицо побледнело, и она потянулась за сумкой от Шанель.
– Сколько вы хотите, мистер Ланкастер? – сказала она спокойно, очевидно, хорошо разбираясь в искусстве подкупа людей. И, вау, по крайней мере, меня повысили с «мальчика» до «мистера». Это уже серьезно.
– Я бы никогда не взял у вас ничего. Особенно зная, что все это, – я указал на окружающее меня богатство, – не более чем ширма. На самом деле вы оба живете от зарплаты до зарплаты, и занимаетесь выкачкой денег из тех самых благотворительных организаций, в совете директоров которых состоит Мора.
Теперь они оба выглядели достаточно напуганными. Маска ледяного самообладания разлетелась вдребезги, и теперь в их глазах таился неподдельный страх. Мора лихорадочно бегала глазами по комнате, как будто боялась, что наш разговор записывают скрытые камеры.
– Итак, – сказал я, откидываясь на спинку стула, – вот как мы поступим. Вы подпишете эти документы, фактически отказываясь от любых прав, которые имеете на Блэйк, как ее приемные родители. Пообещаете никогда больше не связываться с ней и сделайте все, чтобы больше не побеспокоить ее.
Мора уставилась на документы, руки задрожали, когда она потянулась за ручкой.
– Что ты собираешься делать с тем, что знаешь? – прошипела она, лихорадочно подписывая документ. Кажется, она даже не задумывалась над тем, что сейчас делает.
Это не было неожиданно, но меня бесило, как легко она отвергла Блэйк. Блэйк была бесценной. Стоила больше, чем что-либо еще в их жалкой жизни. Я мрачно усмехнулся.
– Держитесь подальше от Блэйк, и вам не придется этого узнавать.
Блэйк, очевидно, больше восемнадцати, и слушать Шепфилдов не было необходимости. Но сам факт, что они являлись ее приемными родителями на законных основаниях, был похоже на темную тучу, нависшую над жизнью.
Теперь она станет свободна.
Я схватил документы, наслаждаясь сладким вкусом победы. Шепфилды, которые когда-то имели над ней такую власть, теперь были в моей власти. И я желал убедиться, что они понимают последствия этого, если когда-либо снова встанут на пути.
Они пораженно смотрели на меня, когда я поднялся с места. Я оставил их посреди руин тщательно выстроенного ими же мира.
В конце концов, я солью всю информацию о том, кем на самом деле были Шепфилды. Пусть Блэйк насладится падением их фальшивой империи…
Но сейчас мне хотелось посмотреть, как они будут страдать.
Так же, как и Блэйк, которая провела в страданиях всю свою жизнь с ними.
Глава 24Блэйк
Я проснулась и обвела взглядом спальню – в груди потяжелело. Наша спальня. Ари вернул меня сюда. Снова.
Я была заключена в его объятия. И не пыталась высвободиться.
Это было единственное время, когда я позволяла себе расслабиться в его присутствии – когда Ари спал и не мог видеть мою инстинктивную реакцию на прикосновения. Его сердцебиение было саундтреком моей ночи, а тепло тела стало негой для моего.
Я проснулась от кошмара. В нем я была заперта в машине, мчащейся по бесконечной скользкой дороге. Тормоза не работали, руль заклинило, и у меня не было другого выбора, кроме как постараться пережить это. Ждать трагедии, которая обязательно случится в конце путешествия.
Мне не нужно было объяснять, что означает этот сон. Я хорошо осознавала отсутствие контроля над жизнью в тот момент.
– Блэйк, – прошептал он во сне, притянув меня ближе к груди, нос скользнул по моей шее.
Тихий всхлип сорвался с губ, и я прижала ладонь к ним, пытаясь заглушить звук.
Я не хотела, чтобы он просыпался. Не хотела разрушать очарование этих ночей: я находила утешение в его объятиях, убеждая себя в том, что он – любовь всей моей жизни, а не уничтоживший сердце мужчина.
На следующее утро я стояла перед зеркалом и просто разглядывала себя. Он был на тренировке, а я… я наедине со своими демонами. Через час у меня состоится съемка. Но вместо того, чтобы готовиться, я стояла там и разрывала себя на части.
Я почти начала нравиться себе. Потому что нравилась Ари. Не просто нравилась, он сказал, что я идеальна.
Но теперь мне стало ясно, что он лжец. И все те красивые слова, которые были им сказаны… те, которые проникли в мое сердце и разум, благодаря которым позволила себе начать верить…
Возможно, я не должна была им доверять.
И вот я здесь, навязчивые мысли, которые преследовали меня с самого детства, снова громко зазвучали в голове.
Морщинки вокруг глаз, они слишком заметны? Они должны быть такими заметными? И щеки. Сегодня они стали круглее. В последнее время я металась между обжорством и отказом от еды. Чертова отечность… была видимым доказательством отсутствия самоконтроля. Губы были слишком тонкими. Сегодня состоится гребаная фотосессия для помады. Они бросят один взгляд на мое старое жирное лицо и губы, как у пугала, и вышвырнут вон.
Я закричала. И мой крик эхом отбился от стен и проник внутрь моего тела, разбив трещины в сердце до того, что они стали больше походить на гребаные ущелья. Я умирала. Это было единственным объяснением того, почему все это приносило мне такую боль. Люди созданы для того, чтобы уметь переносить боль, но не такую. Не боль, от которой истекаешь кровью.
Я направлялась на съемку и, наверное, любой, кто сидел бы сейчас рядом со мной в машине, испытывал бы чувство стыда. Единственная причина, по которой я не стала блевать этим утром, единственная причина, по которой не зависла над унитазом, пока внутренности не начали бы болеть и кровоточить… было то, что я могу опоздать.
Я снова стала слабой, какой и была всегда.
И в глубине души я знала, что это не вина Ари. Знала, что нужно исправиться. Что стоит прекратить это делать.
Просто не понимала, смогу ли.
Когда несколько часов спустя я уходила со съемки, внутри был хаос. Каждый снимок получался плохим. Фотограф перепробовал все. Но не было искры, не было жизни.
Как это могло произойти?
Я чувствовала себя ходячим трупом.
Зазвонил телефон, и на какую-то секунду… сердце затрепетало. Но это был не Ари. Кларк.
Но он мне был не нужен.
Я свернула на дорожку к дому, в который не могла не вернуться. И заплакала.
Несколько дней спустя я тупо пялилась в телевизор, смотря неизвестно что, когда внезапно ворвался Ари. В его в руках был мой телефон.