О: Нет.
В: А иные лица из числа ваших былых знакомцев не давали о себе весточки?
О: Вот только Клейборн.
В: Клейборн? Вот так так. Она под присягой показывала, что не знает, где вас искать.
О: Стало быть, солгала. А сама подослала сюда своего присного. Есть у неё такой Иркулес Скиннер. Числится лакеем, а на деле головорез.
В: Проставьте так: «Геркулес». Когда он сюда заявился?
О: В конце июня.
В: Что же, показал он, что недаром прозывается Геркулесом? Вздумал поди увести вас силком?
О: Хотел было, да я подняла крик. Тут прибежал муж и сбил его с ног. А потом я пошла к брату Уордли — он грамоте знает — и просила написать Скиннеровой хозяйке, что я всем про неё рассказала, и если со мной случится беда, то ей мои слёзы отольются.
В: С той поры она вас не тревожила?
О: Нет.
В: Завидные, видать, кулаки у вашего мужа — не в пример его умению выбирать жену. Где он нынче работает?
О: Где придётся. Он работает на пару с моим дядей, как и мой отец. Куют решётки и задники для каминов, сами и прилаживают. А полки каминные — это по отцовой части: он у нас плотник. Мастера искусные, а вот работу им дают неохотно — из-за нашей веры.
В: Так вы бедствуете?
О: На жизнь хватает. У нас говорят, что всякий верующий должен получить свою долю от мирских благ. Мы и живём по этому правилу: кто богаче, делится с тем, кто беднее.
В: А теперь, мистрис Ли, извольте рассказать про ту роль, которую вам выпало представлять в апреле сего года, не упуская ни единой сцены. Когда Его Милость впервые пожаловал к вам в заведение Клейборн?
О: Около начала месяца. Числа не помню.
В: Прежде вы его видали? Хоть где-нибудь?
О: Нет. Его привёл лорд Б.
В: Вы знали, кто он таков?
О: В первый раз нет. Но скоро узнала.
В: От кого?
О: Клейборниха взялась у меня о нём выпытывать. А как я рассказала, она и открыла, кто он есть.
В: Что она ещё о нём говорила?
О: Что его не худо бы пообщипать. И велела мне привязать его к себе покрепче.
В: Ну а Его Милость? Находил он приятность в постельных шалостях?
О: Ничего этого между нами не было.
В: Как не было?
О: Едва мы вошли ко мне в комнату и я потянулась его обнять, от отвёл мою руку и объявил, что все мои старания будут напрасны. И что он пошёл со мной лишь затем, чтобы не попасть на зубок лорду Б. И прибавил, что хорошо заплатит за молчание.
В: И вы не пустили в ход свои хвалёные уловки и кунштюки?
О: Нет.
В: Вас это не удивило?
О: Я много знала таких примеров.
В: Неужто?
О: Да. Правда, мало кто делал такое признание с порога, наперёд не попробовав. Кто мог, покупал наше молчание, а иные покупали даже похвалы.
В: Похвалы их удальству?
О: Был у них такой обычай при расставании. Да мы их и сами из корысти наущали. А между собой посмеивались: «Кто похвальбой берёт, тот к делу не льнёт». Сдаётся мне, что такое не только в борделях водится.
В: Очень мне надо выслушивать твои бордельные прибаутки.
О: Это больше истина, чем прибаутка.
В: Довольно. Итак, он не пожелал или не смог. Что было дальше?
О: Его Милость поставил себя со мной учтиво. Он рассказал, что лорд Б. очень меня нахваливает. А потом стал расспрашивать про мою распутную жизнь и полюбопытствовал, по нраву ли мне это занятие.
В: Он держался без стеснения или робел?
О: Как будто это всё ему в диковину. Уговариваю лечь рядом — отказывается, даже сесть не захотел. Потом всё-таки присел на краешек кровати и рассказал немного про себя. Что никогда ещё не знал женщины, и эта мысль причиняет ему душевное сокрушение. И ещё он терзается оттого, что принуждён это скрывать от родных и друзей. И что он отверг уже несколько выгодных партий и домашние не оставляют его попрёками, потому что он в семье младший сын и больших надежд иметь не может. Мне сдаётся, он был огорчён много сильнее, чем показывал. Говорит и отворачивается, точно от стыда, что некому и душу излить, кроме такой, как я.
В: Что же вы на это?
О: Я, как могла, стала утешать. Сказала, что он ещё молод: мало ли я знавала мужчин в таком же положении, а теперь всё при них. Отчего бы нам теперь же не сделать испытание? Но он и слушать не захотел. Вдруг вскочил с кровати и, когда я пыталась его вновь усадить, сказал: «Довольно. Оставь меня», — будто досадует на мою неотвязчивость. И тотчас бросился просить прощения и уверять, что виной всему не моя неискусность, что я честно употребила всё своё старание, что надо быть мраморной статуей, чтобы не растаять от таких поцелуев и много чего ещё. А под конец сказал, что, если у меня достанет терпения, он бы не прочь ещё раз испытать себя при следующем свидании через два дня, а то в этот раз он должно быть надсадил душу в ожидании, ибо не знал ни меня, ни обычаев этого места; теперь же его опасения улеглись, и он уверился в моих прелестях, пусть и не имел ещё случая узнать их близко. Вот и всё.
В: Вы уговорились о втором свидании?
О: Да.
В: Он расплатился?
О: Перед уходом швырнул на кровать несколько гиней.
В: Мне желательно узнать следующее: были ли эти расспросы и любезности несходны с повадками прочих сладострастников при подобных свиданиях?
О: Нет.
В: Разве не в обычае у джентльменов, получив удовольствие, незамедлительно от вас уходить?
О: Бывают и такие, но много больше получают удовольствие и от нашего общества. Поговаривают, что таких приятных бесед, как у Клейборн, во всём Лондоне не ведётся. Девиц, которые только в постели речисты, она у себя не держит.
В: Так вам и другие особы делали признания в этом роде?
О: Всяк на свой лад. Иную тайну они и жене поверить не решатся, а перед нами, прости Господи, можно не таиться.
В: Добро. Пришёл ли он к вам в другой раз?
О: Пришёл.
В: И что же?
О: То же самое и повторилось: не захотел он меня. И тут он объявил своё желание, чтобы этим делом, которое никак ему не даётся, занялся со мной его слуга, а он тем временем станет на нас любоваться. Он только боялся, как бы я не отказала, посчитав эту прихоть непонятной и ни с чем не сообразной, и потому с готовностью обещал мне хорошее награждение.
В: Не делал ли он такого предложения при первом вашем свидании?
О: Нет. Точно помню — нет. В этот же раз он подвёл меня к окну и показал Дика, который дожидался на улице.
В: Что вы ответили?
О: Поначалу я воспротивилась и объяснила, что нанята для услаждения Его Милости, а не слуги его. Мистрис Клейборн нипочём не разрешит: у неё на этот счёт строго. Тогда он заметно приуныл, как будто лишился последней надежды. Слово за слово, и он открыл мне, что кроме прочего задумал испробовать это средство по совету одного учёного врача. Мне же помыслилось, что эти резоны придуманы лишь для того, чтобы меня уломать. И всё же было ясно, что он непритворно моим отказом огорчён. Жаль мне его стало, и я снова принялась упрашивать его прилечь рядом. И опять он не пожелал, а вместо этого пристал ко мне с уговорами. Рассказал кое-что и про Дика: что хоть наружностью и званием они несхожи, но Дик ему как родной брат, они и родились в один день.
В: Вы не почли это за странность?
О: Воистину так, но этому рассказу я поверила больше, чем истории про врачей. Только должна тебе сказать, что после узнала про них нечто куда более странное. Свет не видал таких людей, которые были бы столь же различны меж собой, однако душа у них была едина. Как мужчина и женщина: чем обделён один, тем наделён другой, даром что оба мужчины. Хоть и от разных матерей, а ровно братья единоутробные.
В: Об этом успеется. Словом, он убедил вас исполнить его причуду?
О: Не вдруг, а лишь в третье посещение: он пришёл ко мне ещё раз. Теперь я признаюсь тебе в том, что утаила от Джонса. Хочешь верь, хочешь не верь, а только это чистая правда. Ты, должно быть, видишь во мне отъявленную блудницу. Спору нет, я и вправду была такой. Господи Иисусе, прости мою душу грешную. Да, я была великой грешницей, и сердце моё ожесточилось и сделалось твёрже камня. Ожесточилось, но не омертвело — не вовсе омертвело, ибо совесть шептала мне, что я грешна и нет мне прощения. Сёстры мои, служившие в этом доме, почти все были слепы, они не ведали, что творят. Я же всё понимала. Я видела, что этот путь ведёт в ад и у меня нет иных причин следовать этой стезёй, кроме своего упорства в грехе — а это причина вовсе не извинительная. Одни грешат оттого, что находят в этом удовольствие, другие — такие, как мы, — ещё хуже: они грешат, самый этот грех ненавидя. Не своей охотой, а как бы по обязанности: так раб покорствует воле хозяина, хотя и хозяин и воля его ему постылы. Я тебе это объясняю с тем, чтобы показать, в каких путах я пребывала, когда появился Его Милость. Оттого и грешила я так бесстыдно, что душа моя влеклась прочь от греха. И чем больше я в мыслях прилеплялась к благочестию, тем отчаяннее грешила. Вспомни: ведь мы, женщины, с младых ногтей приучены исполнять волю мужчины. Мужчины, верно, скажут, что это Ева заманивает их в блудилище. Но кто удерживает их в блудилище, как не Адам?
В: Много есть и таких, кого Адам побуждает блюсти себя в чистоте. Избавь меня от пустословия.
О: То-то ты глаза прячешь; знаешь, стало быть, что я права. Как узнала я Его Милость, так и поняла: вот он, ключ от моей темницы. И взыграло во мне великое желание переменить свою жизнь. Когда же он открыл мне своё намерение увезти меня на запад, в мои родные края, сердце моё затрепетало и снова просиял мне свет надежды, и я догадалась, что теперь имею способ бежать из этого места.