Я стоял в дверях, и мое сердце пело. Мало того, что остался кто-то еще, но так случилось, что это был мой лучший друг.
Двигатель не столько заглох, сколько захлебнулся насмерть. Синий дым вырвался из ржавой выхлопной трубы, растворившись во влажном воздухе. Карл опустил стекло со стороны водителя и оценил ситуацию, с отвращением глядя на мой гараж. Его нос был луковицей с красными прожилками, а глаза казались налитыми кровью.
- Привет, Тедди, - прокричал он сквозь шум дождя.
- Доброе утро, Карл.
- Парень, как я рад тебя видеть! Решил, что ты уже переехал. Уехал в более сухие места с теми парнями из Национальной гвардии.
- Нет, я все еще здесь. Они хотели, чтобы я уехал, но я сказал им, что остаюсь.
- Я тоже, - oн кивнул на червей. - Похоже, ты собираешься порыбачить.
- Просто ухаживаю за своим стадом. Я становлюсь слишком стар, чтобы разводить скот. Подумал, может быть, вместо этого я попробую червяков.
- Я никогда не видел ничего подобного.
- Да, - согласился я, - это довольно странно.
Он не мог оторвать глаз от извивающейся массы между нами.
- Ты думаешь, это как-то связано с погодой?
- Думаю, что да. Моя теория состоит в том, что дождь заставляет их подниматься наверх.
У Карла всегда был дар констатировать очевидное. В середине июля, когда температура поднялась до девяноста девяти градусов[8], а поля стали коричневыми, Карл приветствовал покупателей в своем комбинированном почтовом отделении и магазине кормов словами:
- Парень, там действительно жарко, не так ли?
Теперь он сказал:
- Парень, это действительно много червей.
Я прочистил горло и сменил тему на что-то более насущное.
- Думаю, что ты бы сейчас покурил, не так ли, Карл? Может быть, какой-нибудь табак, сигарету или сигару?
Его большое лунообразное лицо стало сочувственным.
- Нет, Тедди. Ты про "Скоал"?
Как я уже сказал, у Карла был талант подводить итоги.
- Да, - ответил я. - Закончился несколько недель назад. У меня появилась зависимость от никотина. Я бы убил за то, чтобы покурить прямо сейчас.
- Я это слышал. Хотел бы я помочь тебе, Тедди. Мне самому не терпелось принять немного кофеина. Несколько дней назад у меня кончился кофе.
- Ну, заходи, - я придержал сетчатую дверь открытой. - У меня еще осталось много кофе. Он сублимированный, но его можно пить.
Его лицо просияло при известии о горячем кофе. Он вылез из кабины и, шлепая по лужам, направился к навесу. Вода капала с его носа и подбородка. Затем он резко остановился, глядя на червей.
- Я не собираюсь пробираться через этот ужасный бардак. Подожди секунду.
Он подбежал к задней части грузовика и открыл заднюю дверь. У Карла был верх для кемпера, так что сам кузов был сухой. Он сунул руку внутрь и вытащил метлу, держа ее так, как торжествующий охотник на оленей держал бы свое ружье.
- Я думаю, это сработает.
- Карл Ситон, могучий истребитель червей, - съязвил я. - Видишь вон тот, очень длинный, вон там, у столика для пикника? Может быть, ты мог бы повесить его у себя на стене, прямо рядом с черным медведем и двадцатичетырехконечным оленем.
Не обращая внимания на мои насмешки, он расчистил путь к двери. Вялых червей больше зачерпывало, чем сметало. Соломенная щетина пронзила некоторых и раздавила еще больше. Черви, наполовину разорванные посередине, но все еще живые, извивались и метались в его метле. К тому времени, когда Карл добрался до моей двери, он был немного бледнее обычного. Но на его лице была широкая улыбка, когда он пожимал мне руку. Его ладони были влажными и холодными.
- Боже, как я рад тебя видеть, Тедди, - oн стряхнул воду с головы. - Я был ужасно одинок. Подумал, что, может быть, я последний, кто остался на горе.
- Я думал о том же самом, - я улыбнулся. - Я тоже рад тебя видеть.
И было приятно его видеть. Чертовски приятно. Я решил, что Карл мертв или давно ушел с Национальной гвардией и остальной частью Панкин-Центра.
Карл стряхнул с калош несколько раздавленных червей. Они уже смыкали ряды за ним, ползком возвращаясь по тропинке, которую он расчистил. Он вошел внутрь, и я повесил его пальто и дождевик, а галоши поставил сушиться у керосинового обогревателя. Затем, как я делал все чаще и чаще в последние годы, я хлопнул себя по лбу в отчаянии от того, что мои воспоминания угасают.
- Черт возьми, я бы забыл свою собственную голову, если бы она не была прикреплена. Карл, устраивайся поудобнее. Мне нужно вернуться на улицу.
- Зачем? Ты простудишься, если пробудешь там очень долго.
- Мне нужно кое-что проверить на заднем дворе. Моя поленница дров и бочки с топливом упали.
- К черту, - oн встал и надел ботинки. - Я помогу тебе с бочонками. Кроме того, это ерунда. Все мое проклятое заведение сегодня утром исчезло под землей!
- Что? Я видел твой дом по дороге домой около недели назад. Тогда мне казалось, что все в порядке.
- Клянусь, это правда. И, кстати, я видел тебя в тот день. Я сидел в доме, ел вяленую говядину и слушал дождь, когда снаружи послышался шум мотора. Я подбежал к окну и увидел, как ты проехал мимо. Вот как я узнал, что ты жив. Кстати, чем ты там занимался?
- Пытался добраться до Реника, но его там больше нет.
- Затопило?
Я кивнул.
- Да, можно и так сказать. Церковная колокольня и верх силосной башни старика Лодермилка все еще над водой, но это все.
- Ну, будь я проклят. Есть выжившие?
- Я не видел. Я полагаю, что Национальная гвардия эвакуировала всех, пока вода не поднялась слишком высоко.
Карл печально покачал головой.
- Я надеюсь на это.
- Я тоже. Так почему же ты не окликнул меня в тот день?
- Я пытался, - сказал Карл, зашнуровывая ботинки. - Но ты, должно быть, не видел меня из-за дождя и тумана. Я заорал так громко, как только мог. Думал, у меня лопнет кровеносный сосуд. Но я не хотел оставлять Мейси и ее щенков одних слишком надолго.
Мейси была биглем Карла, паршивой старой охотничьей собакой, которую, клянусь, он любил больше всех людей на земле.
- Вот почему ты до сих пор не приходил посмотреть, был ли я поблизости?
Он кивнул.
- Я думал, что ты уехал с Национальной гвардией, пока не увидел тебя в грузовике. Потом, после этого, я собирался прийти проверить, но я не хотел оставлять ее одну. Мейси и ее выводок – это все, что у меня осталось. Было бы стыдно просто бросить их вот так. Что, если бы что-то случилось, пока меня не было?
Я пожал плечами.
- Что может случиться?
Голос Карла понизился до шепота.
- Я не знаю, Тедди. Но иногда... иногда я слышал кое-что по ночам. Снаружи, под дождем. Мейси тоже их слышала, и это заставляло ее рычать и лаять.
По какой-то причине у меня в голове промелькнул стих из Библии.
То, что вырастает из праха земного и разрушает надежду человека.
- Что ты слышал? – спросил я.
- Я толком не знаю, как это описать. Может быть, хлюпающий звук.
- Это просто дождь.
Я положил руку на дверную ручку.
Карл закончил со своими ботинками.
- Нет, сэр, я не думаю, что это был дождь. Было что-то еще – что-то вроде свиста. У меня мурашки побежали по коже, когда я это услышал.
Я уставился на него. Я видел, как болезнь Альцгеймера и слабоумие забрали некоторых из моих самых близких друзей, но Карл, похоже, не страдал этим. И, похоже, он еще не сломался от напряжения. Он выглядел как обычно.
К тому же я и сам кое-что слышал в это самое утро. И видел.
Что-то, похожее на червей размером с собаку, извивающихся на моем навесе для машины.
- Все, что я могу сказать, - продолжил он, - это то, что это было неестественно.
- Ну, я думаю, ты бы понял это. Давай, помоги мне, если хочешь.
Мы снова вышли к навесу для машины. Пока мы пробирались сквозь червей и через болото, которое заменило мой задний двор, Карл рассказал мне, что произошло дальше.
Он не хотел выходить из дома, потому что Мейси только что родила, а глаза щенков еще даже не открылись. Он не хотел оставлять их одних, даже на те несколько минут, которые потребовались бы, чтобы найти меня. У Карла было большое зефирное сердце, когда дело касалось этой дворняги.
Дом Карла, почтовое отделение и продовольственный магазин были частью одного большого ветхого здания. К концу второй недели земляной подвал был затоплен, а к тридцатому дню фундамент начал скрипеть и стонать. Тем не менее, он отказался уходить, желая быть рядом со своей собакой и ее новорожденным выводком.
Он проснулся этим утром на рассвете; вероятно, примерно в то же время, что случилось с птицей.
- Что тебя разбудило? - спросил я, когда мы шли через грязный двор.
- Мейси лаяла и выла так, что могла разбудить и мертвого, - сказал Карл. - Ничто не могло ее успокоить. И щенки тоже все скулили.
- Ну, и что же их так взбудоражило?
- Дом начал трястись. Сначала я этого не заметил, но собаки заметили. На канале "Discovery" говорили, что животные знают о землетрясениях еще до того, как они случаются. Я думаю, это было что-то в этом роде.
- Землетрясение?
- Ну, я думаю, что это оно и было. Конечно, так и казалось. Выбило посуду из шкафа, и мой развлекательный центр упал. Сломался тот большой телевизор, который я купил в "Уолмарте" в прошлом году.
- Жаль это слышать, - сказал я, и это было правдой.
Карл любил этот телевизор почти так же сильно, как и свою собаку.
Он пожал плечами.
- Все равно смотреть было не на что, из-за того, что отключили электричество и все такое. Я предполагаю, что спутники там, наверху, все еще передают сигналы и тому подобное, но больше некому смотреть телевизор.
- Так что же ты сделал? - я подтолкнул его, пытаясь вернуть в нужное русло. - Ты сказал, что дом погрузился в землю?
Ботинок Карла погрузился в грязь, и он вытащил его с хлюпающим звуком.