32. Эта общая вина — отказ мыслить — характерная, по его мнению, черта времени. Тут намечается и круг проблем, которые приобретают для него особый смысл и неотложную важность в связи с угрозой распространения фашизма. И он призывает мобилизовать народы на борьбу против лжи, против порабощения фразами, против «отречения от критического и свободного разума» 33. Здесь — один из проблемных узлов «Войны с саламандрами». Другое направление размышлений Чапека в этот период — поиски позитивных ценностей и вообще надёжных критериев истины. В своей антифашистской серии Чапек публикует статьи под непривычными для него заголовками — «В поисках уверенности», «Глава о ценностях». Раньше (в «Фабрике Абсолюта» это проявилось особенно ясно) Чапек утверждал, что надо уважать любые взгляды во имя того человеческого начала, которое непременно присутствует в их носителях. Теперь он признаёт, что есть взгляды, несовместимые с человеческим существом, — именно так он расценивает фашизм. Это повело к потрясению той шкалы ценностей, которая в 20-е годы складывалась у писателя.
В 30-е годы Чапеком овладевает такое настроение, которое сам он охарактеризовал словами: «Мне хотелось кричать, протестовать, бежать на улицу. Просто — что-нибудь делать» 34. Последние пять лет жизни писателя — время напряжённой, лихорадочной общественной деятельности. Он использует все свои большие международные связи, весь свой авторитет для организации и активизации антифашистской борьбы. Никогда ещё он не выступает так часто на международном форуме. И в основе выступлений этих лет — всё те же мучившие его мысли о судьбе человечества перед лицом наступающей бесчеловечности.
1934 год — конгресс философов в Праге. Здесь он произносит вступительное слово, в котором отстаивает свои любимые идеи об универсальности философии и свободе критики. В его речи были знаменательные слова: «Философ, который поставил бы перед собой цель создать философию только для китайцев, может быть, был бы хорошим китайцем, но, наверняка, — плохим философом» 35.
1935 год — Международный центр духовного сотрудничества устраивает в Ницце симпозиум на тему «Современный человек», и тут Чапек борется за установление культурного сотрудничества всех демократически мыслящих людей. Он интенсивно переписывается по организационным вопросам с теми из представителей европейской интеллигенции, кого считает своими союзниками, например с Томасом Манном. С 1934 г. начинается сближение Чапека с прогрессивным лагерем внутри Чехословакии. В этом году организуется антифашистское объединение чехословацких писателей, и под первым манифестом рядом с именами писателей-коммунистов или близких к компартии, как Вацлавек, Ванчура, Незвал, Пуйманова, стоит имя Карела Чапека. До той поры такое соседство не было возможным. И в дальнейшем в антифашистских акциях Чапек выступает, как и другие крупные прогрессивные писатели некоммунисты, например Шальда, в едином ряду с самыми революционными силами страны.
Каждый день приносил новые, невероятные сообщения о торжестве фашизма, торжестве насилия, как казалось Чапеку, всё более ясно свидетельствующие о безнадёжном ослеплении человечества. И он выступает с грозным и тревожным предупреждением об опасности, нависшей над человечеством, писатель создаёт произведение, которое принадлежит к шедеврам европейской антифашистской литературы, — роман «Война с саламандрами». В этом произведении он снова возвращается к жанру романа-утопии, который успешно разрабатывал в 20-е годы. В чешской критике высказывалось предположение, что Чапек заимствовал сюжет из книги французского писателя Мак Орлана «Животное-завоеватель» («La bête conquérente», 1920), в котором повествуется о том, как в результате случайного хирургического вмешательства свинья обрела способность говорить, что привело к широкому «производству» говорящих животных и их использованию на службе человеку. У французского писателя говорящие животные, которые, как и саламандры, поднимаются всё выше «по ступеням цивилизации», постепенно вытесняют в конец обленившееся человечество и захватывают власть над миром. Однако и охват событий, и глубина раскрытия проблематики — причин вырождения человечества — не могут идти ни в какое сравнение с чапековской. Что же до заимствования сюжета, то необходимо иметь в виду, что тема вырождения утратившего творческие способности человечества и замены его другими существами была намечена Чапеком ещё в драме «RUR», написанной одновременно с произведением Мак Орлана. Очевидно, в «Войне с саламандрами» Чапек снова вернулся к этой беспокоившей его проблеме. Вообще же использование притчи о животных в фантастике, затрагивающей проблемы человеческого общества, факт нередкий. Другой французский писатель, Роберт Мерль, в предисловии к своему роману «Разумное животное» называет среди своих предшественников, наряду с Мак Орланом и Карелом Чапеком, также Сирано де Бержерака, Свифта, Оруэлла и Веркора как авторов произведений, в которых «взаимоотношения человека и животного рассматриваются с утопической точки зрения» 36.
Наступление саламандр на человечество у Чапека не может быть понято как некая одноплановая аллегория, а образ саламандр сложен и многоаспектен. По поводу своего романа он писал, что его соблазнила возможность, так сказать, пропустить реальные человеческие конфликты через такую фантастическую призму: «Как бы мы посмотрели на империализм ящеров, на национализм муравьёв, на экономическую экспансию крабов или раков?» 37.
Но автор не удовлетворяется тем, чтобы «примерить» те безумства, которые свойственны человечеству, на саламандр.
Общественный и философский смысл «Войны с саламандрами» не сводится, конечно, к сумме порой блестящих обличительных выпадов. Философская и политическая проблематика романа раскрывается во всей его структуре и прежде всего в развитии «саламандровой темы». Создавая совершенно оригинальное композиционное построение, писатель переосмысляет и приёмы авантюрного романа, и приёмы научной фантастики, и приёмы романа-репортажа типа Дос Пассоса, — и всё это переплавляется в некое сатирическое иносказание 38.
Продолжая разработку того своеобразного жанра, который был им открыт в «Фабрике Абсолюта», Чапек ещё обогащает его.
Первая часть романа — история открытия саламандр. В каждой сцене автор сталкивает беззаботное, разъединённое частными интересами человечество с новой силой, об опасности которой ещё никто не подозревает. Вот патриархальный капитан Ван Тох даёт обнаруженным им на далёких островах «топтыжкам» нож, чтобы открывать раковины. А вот они уже сами требуют нож у голливудской кинозвезды, крошки Ли, случайно попавшей на этот остров. История саламандр продолжается. Начинается саламандровый бизнес, саламандры, легко усваивающие повадки людей, работают на человечество.
Наступает второй акт саламандровой драмы, соответствующий второй книге романа. Они работают, послушные, безответные, их тысячи, десятки тысяч, миллионы. А беззаботное человечество занимается своими делами: тресты, концерны, дивиденды. Никто и не думает об опасности. А саламандры постепенно входят в моду. Научные исследования природы саламандр, религиозные диспуты о душевных возможностях саламандр, различные благотворительные общества, посвящённые заботам об их процветании. Без саламандровой темы становится невозможным современное искусство, философия, музыка. Саламандры не имеют своего искусства, музыки, литературы, они не мыслят, и именно поэтому они кажутся особенно отвечающими духу времени. Формируются новые идеалы «саламандрового» века. В романе раскрыты не только социально-исторические причины, подготавливавшие катастрофу, но и глубоко проанализирован духовный климат потребительского общества с его массовой культурой. Можно сказать, что Чапек и тут заглянул далеко вперёд, раскрыв те тенденции, которые полностью определились только через несколько десятилетий. Общество, изображённое в романе так многосторонне и безжалостно издевательски, само по себе чревато катастрофой.
И в третьей части катастрофа назревает. Против беззаботного атоминизированного частными интересами человечества выступают железно организованные, подчинённые единой злой воле саламандры, потребовавшие для себя жизненное пространство. Именно несамостоятельное стандартное мышление, бездуховность и полное равнодушие к общественным интересам, свойственные также и «частному человеку» в буржуазном обществе, делают саламандр чрезвычайно пригодным материалом для механизированной античеловеческой фашистской диктатуры, превращающей людей в нерассуждающие механизмы. И вот саламандры начинают выступать в другом подобии.
«Алло, Алло, вы, люди, нас слишком много, нам не хватает места в ваших прибрежных водах!»
Конец беззаботной мирной жизни. Начало конца человечества. Шеф-Саламандр хриплым голосом диктовал по радио свои условия человечеству, когда Адольф Гитлер начал выставлять миру свои безумные требования. Впервые Чапек начинает понимать, что есть такие ситуации, в которых возможно только безоговорочное «да» или «нет». И писатель теперь прямо указывает, без всяких экивоков идёт на однозначное разоблачение, желая как можно конкретнее подчеркнуть антифашистский характер своего произведения: в книге третьей присутствуют черты острого антифашистского памфлета. Он даёт парафразы из писаний нацистских идеологов, пародирует немецкий нацистский гимн и прямо намекает на Гитлера, характеризуя Шеф-Саламандра, который «собственно говоря, звался Андреас Шульцев и во время мировой войны служил где-то ефрейтором». В тоне беспристрастной констатации факта сообщается и о том, что германская печать с презрением писала о дегенеративных средиземноморских саламандрах, вырождающихся физически и морально, о диких тропических саламандрах и вообще о «варварских и звероподобных саламандрах других наций».