Наиболее ясно эту мысль выразил венгерский писатель Б. Иллеш в своём послесловии к изданию романа «Тисса горит» 1957 г.: «Работая над романом, я предполагал создать партийный документ для внутреннего пользования и вовсе не рассчитывал, что его будут читать повсюду — от Японии до Голландии, от Норвегии до Индии» 18.
Поразительно близки к авторским признаниям Иллеша и слова Карла Грюнберга, также дожившего до выхода в свет своего романа в социалистической Германии: «Когда я начал в 1927 г. писать мой первый роман „Пылающий Рур“, я был очень далёк от честолюбивых претензий литературного характера. Моя цель была собрать историко-революционный материал, зафиксировать его и вместе с вытекающими отсюда выводами и поучением передать тем, кто возьмёт вслед за нами из наших рук знамя борьбы» 19.
Очевидно, Иван Ольбрахт больше веса придавал чисто литературной стороне своего произведения. Это видно и по построению романа, и по подходу к нему автора, но те цели, о которых говорят его венгерский и немецкий собратья по перу, безусловно, были не чужды и чешскому писателю. В послесловии к изданию 1946 г. Ольбрахт также подчёркивает реально политическое звучание своего романа: «Я думаю о героях этой книги — белокурой служанке Анне и Тонике, металлисте с Колбенки. Они и сейчас живут, ведь тогда они были ещё молоды. В последний раз я видел их, когда они плечом к плечу, ещё безоружные, боролись против вооружённых отрядов полицейских. Вперёд, вперёд, вперёд, Тоник и Анна! Тогда на борьбу за лучшую жизнь — теперь на её строительство!» 20. Таким образом, можно сказать, что и замыслы романов и их дальнейшая судьба во многом типологически сходны.
С этой точки зрения интересно присмотреться к их заголовкам. Несомненна общность между заглавиями — «Тисса горит» и «Пылающий Рур», в них ощутимы и историко-публицистические цели авторов и революционный накал тех дней. Заглавие раннего романа Вилли Бределя «Улица Розенгоф» также много говорит о его содержании. Пролетарская улица на окраине Гамбурга выступает как небольшой участник острейших классовых боёв, разыгрывавшихся в Германии в начале 20-х годов. В центре повествования — революционные рабочие, составляющие квартальную партийную ячейку (в этом смысле можно говорить о коллективном герое). Заглавие «Славянская песня» Вайскопфа также подчёркивает идейное содержание романа, в котором речь идёт о пути юноши из немецкой семьи в Праге, которому приходится многому учиться и глубоко проникнуться идеями интернационализма, чтобы принять участие в чешском революционном движении. В заглавие романа Ольбрахта вынесено имя героини, причём этот индивидуальный аспект ещё подчёркивался в первом варианте заглавия, под которым роман вышел в 1924 г. в журнальной публикации: «Об Анне, русой пролетарке». В этом определении звучит что-то интимное, и в то же время само слово «пролетарка» приобретает таким образом чуть-чуть ироническое звучание, хотя и не теряет своей серьёзности, — действительно, робкая, светловолосая деревенская девушка, поначалу растерявшаяся и насмерть напуганная сложностями городской жизни, весьма мало подходит к понятию «пролетарка», хотя путь Анны в романе идёт именно в этом направлении. В книжном издании Ольбрахт придал заглавию романа более серьёзный характер, подчёркивающий его идейный пафос — «Анна-пролетарка».
Во всех этих романах изображаются эпизоды классовой борьбы, выступления пролетариата, внутрипартийные дискуссии, массовые схватки с полицией, аресты и подпольная борьба. Та цель, которую ставят перед собой авторы подобных романов, делает естественным использование исторических документов, материалов прессы, введение в роман образов исторически существовавших политических деятелей.
В послесловии к изданию романа Грюнберга «Пылающий Рур» в 1952 г. Иоганнес Бехер подчёркивает его фактическую достоверность: «Грюнберг срывает парадный фасад с событий, и их содержание и все передаточные механизмы, их вызвавшие, становятся более зримыми» 21.
Вайскопф в кратком послесловии к «Славянской песне» в издании 1930 г. предупреждает, что некоторые документы приводятся в сокращении, а некоторые, близкие по смыслу, монтируются вместе. Речь идёт о политических выступлениях, речах, прокламациях и газетных материалах.
Ольбрахт также соединяет социальный роман с репортажем, насыщает повествование документальностью. В «Анне-пролетарке» можно выделить как бы несколько планов повествования. Во-первых, это история деревенской девушки Анны, которая поступает в услужение в семью богатого пражского архитектора Рубеша, знакомится с рабочим металлистом Тоником Кроусским, выходит за него замуж и постепенно становится сознательным участником пролетарской борьбы. Во-вторых, это подробное изложение политических событий 1920 года. В подзаголовке стоит: «Роман о 1920 годе». И, наконец, третья сюжетная линия, которая выдержана в традициях приключенческого романа, — история венгерского революционера Керекеша, эмигрировавшего в Чехословакию. Пожалуй, главное для Ольбрахта — изображение политических событий, деловое и точное, как репортаж. Рабочие митинги, на которых обозначился раскол между правыми социал-демократами и левой частью партии, вскоре выделившейся в компартию, демонстрация протеста вроде массового шествия под лозунгом «Последнее предупреждение спекулянтам», наконец, кровавые бои за Народный дом в декабре 1920 г., когда буржуазия бросила против рабочих вооружённые силы. Ольбрахт излагает эти исторические события и даёт публицистический комментарий. Стремление к документальности выразилось и в том, что, наряду с вымышленными персонажами, Ольбрахт вводит в роман реальных политических деятелей, таких, как оппортунистические лидеры социал-демократической партии А. Немец и др. Сатирический портрет Габрмана особенно удался Ольбрахту.
Одни и те же проблемы встают перед авторами всех названных романов: это задачи организации рабочего движения, отношение к реформистам и социал-демократам и главное — вдохновляющий пример Октябрьской революции. Во всех этих романах много спорят по этим вопросам, и в каждом из них имеются яркие сцены массовых митингов, на которых внутрипартийные дискуссии и политические мнения выносятся на суд широких народных масс.
Вот сцена митинга в Мукачеве в романе «Тисса горит»: «Кажется, будто кричал один рот, один огромный рот, с которого за долгие месяцы впервые вдруг сняли замок. В воздухе вдруг замелькали кулаки.
Ленин!.. Ленин!..».
А вот митинг в Народном доме в Праге в «Анне-пролетарке»: «Тоник с разгоревшимся лицом, стоя у самой рампы, воскликнул:
— Да здравствует революция в Чехословакии!
Стеклянная стена павильона чуть не разлетелась вдребезги… Назло врагам: „Да здравствует революция в Чехословакии!“. В этом возгласе была страстная ненависть к прошлому, мечта о будущем счастье и восторг освобождения, кипение грядущих уличных боёв, возмездие и победа. Люди вставали с мест, махали руками.
Да здравствует Третий Интернационал! — крикнул Тоник. — Слава ему, он поведёт нас к борьбе и победе.
Слава! Слава! Слава Ленину!».
Обычно деловой и сдержанный тон Ольбрахта-рассказчика приобретает патетический характер, сообщая взволнованную приподнятость тем эпизодам, в которых изображаются массовые акции протеста: «Вот такая же жаждущая справедливости толпа, отстаивая веру божию, выбросила вероломных городских советников из готических окон пражского магистрата прямо на дреколья и копья гуситов.
Вот такая же отважная масса граждан и гражданок Франции, провозгласивших лозунг „Свобода, равенство, и братство!“, готова была растерзать каждого, кто попытался бы убеждать её, что гранитные стены и башни Бастилии непреодолимы. И такие же, объятые небывалым подъёмом народные массы с винтовками в руках штурмовали в октябрьские дни ворота Московского Кремля, за которыми засели юнкера».
Во всех этих романах есть сцены уличных боёв, когда полиция отвечает выстрелами на рабочие выступления. Интересно, что в «Анне-пролетарке» и в «Славянской песне» Вайскопфа изображаются, по существу, одни и те же события — борьба за Народный дом, закончившаяся вооружённым столкновением с полицией, пустившей в ход патроны на пражских улицах в декабре 1920 г. Многие детали этих сцен, как и их общий колорит, совпадают. Очень сходно изображён тот момент, когда жандармы начинают стрелять по невооружённой толпе. Сходство между сценами в этих и других подобного типа романах объясняется не только фактическими совпадениями и близостью тактики уличных боёв и методов полиции в разных странах, но и близостью в художественном подходе к материалу — сочетании точных фактов и патетической публицистичности их осмысления.
Ещё одна общая тема находит своё выражение во всех романах такого типа — тема интернациональной солидарности в революционной борьбе. Эта тема пронизывает всё действие романа «Тисса горит», в котором отображены революционные бои сначала в Венгрии, потом в Закарпатье, Словакии, Вене. Герой романа Пётр Ковач, вынужденный после уничтожения советской власти в Венгрии и наступления белого террора эмигрировать в Чехословакию, потом в Австрию, встречает помощь и поддержку от рабочих и коммунистов разных национальностей. Интернациональное товарищество в революционной борьбе — тема раннего романа А. Зегерс «Спутники» (1932). И в «Анне-пролетарке» это общее для революционной литературы тех лет сознание международной пролетарской солидарности выражено в сюжетной линии, связанной с историей венгерского революционного эмигранта Керекеша, которому помогают чешские товарищи.
И ещё одно общее свойство всех названных романов, которое ясно проявилось и в «Анне-пролетарке», — это характер концовки. Авторы расстаются со своими героями в момент после поражения революционного выступления. В романе «Тисса горит» — это подавление схватки рабочих с полицией на улицах Вены, в романе Грюнберга — разгром революционного движения в Руре и бегство оттуда героя, у Бределя — проигранные бои в масштабах одной улицы, у Вайскопфа и у Ольбрахта — подавление полицией декабрьского революционного выступления в Праге. Но у всех писателей трагический и горький эпизод поражения завершается оптимистической нотой. У Иллеша она звучит в таком энергичном ключе: «Борьба будет долгой и трудной, — повторял Пётр, медленно пробираясь к типографии. — Она будет долгой и трудной, но мы доведём её до конца! Роман окончен. Борьба продолжается». Роман «Улица Розенгоф» также кончается многозначительной фразой: «На следующее утро газеты сообщили, что ввиду необычайного возбуждения, охватившего пролетарскую прослойку обитателей Розенгофштрассе, полиция считает возможными новые столкновения и волнения». И в романе «Анна-пролетарка» в последнем эпизоде, посвящённом декабрьским столкновениям с полицией на пражских улицах, мы видим Тоника и Анну, которые бегут вместе с возмущённой толпой туда, где слышны выстрелы жандармов, и последняя фраза романа: «Вперёд, вперёд, Тоник и Анна!».