Прототипом адвоката Гамзы в романе был известный деятель рабочего движения в Чехословакии коммунист Иван Секанина. «Адвокат бедных» Гамза, как и Секанина, присутствует на Лейпцигском процессе, предлагает обвиняемым свою помощь, в качестве защитника, выступает в прессе с обвинениями против истинных виновников поджога рейхстага — гитлеровцев. Нацисты не простили этого Секанине: во время оккупации Чехословакии он был арестован и погиб в фашистском концлагере. Та же участь постигает в романе Петра Гамзу.
Пуйманова как бы исподволь приближается к этому яркому и поначалу мало знакомому ей характеру, до той поры ей не доводилось ещё изображать борца крупного масштаба, человека бескомпромиссных убеждений, незаурядного мужества и выдающегося ума. Да и вообще в чешской литературе того времени Гамза — один из первых художественно полноценных образов «положительного героя современности». Кажется, поначалу писательница испытывает ту же робость, что и Нелла Гамзова, восхищавшаяся мужем, но напуганная его непоколебимой коммунистической убеждённостью и его способностью ненавидеть врагов. Сначала писательница как бы смотрит на своего героя немного снизу вверх и в то же время ищет какие-то черты обычности в этом незаурядном характере. Поэтому в первой части трилогии Гамза — политический борец, проявляющий себя главным образом в виде оратора на митингах, и Гамза — человек, представленный в атмосфере ночных кутежей, лёгких увлечений и семейных неурядиц, как бы отделены друг от друга. Лишь во второй и третьей частях писательница находит убеждающие жизненные штрихи и показывает духовную красоту и богатство этого человека. Сколько трогательной человечности обнаруживается в безжалостном насмешнике Гамзе, когда он с мальчишеским смущением, стараясь не испугать жену, просит её перед поездкой на Лейпцигский процесс на всякий случай сохранить его письмо — завещание в ЦК своей партии. Лейпцигский процесс показан через восприятие Гамзы, и тут ясно проявляется юношески страстная душа этого человека, беззаветно преданного идее коммунизма, без памяти «влюбившегося» в богатыря — Димитрова. Глубоко лирична сцена, когда в ночь накануне вступления гитлеровцев в Прагу супруги сжигают компрометирующие документы в адвокатской конторе Гамзы, и, захваченные воспоминаниями, снова переживают оставшееся где-то за десятилетиями обыденной жизни бурное начало их любви.
Если к образу Гамзы писательница приближается как бы постепенно, с некоторой опаской, то образ Неллы раскрылся перед ней сразу — так много в нём интимно пережитого и перечувствованного. Это тип особенно близкий писательнице. Хрупкая маленькая женщина обладает редкой душевной чистотой, страстно стремится ко всему красивому, гуманному, но даже мысли о борьбе и её жестокости вызывают у Неллы ужас, мешающий ей поначалу полностью принять взгляды мужа, перед которым она преклоняется. Есть что-то глубоко пережитое и поэтому волнующее не только в тяготении Неллы к чистому и справедливому, но и в её колебаниях, сомнениях, недовольстве собой и стремлении преодолеть физическую и душевную слабость.
Нелла нуждается в опоре, в поддержке, тянется к более сильным. Может быть, поэтому она с таким обожанием относится к мужу и восхищается дочерью, чуть-чуть побаиваясь её. Для Неллы исключительно важными оказались события Лейпцигского процесса. Именно тогда Нелла надевает свою «военную улыбку» и внешне спокойно отпускает мужа, а потом с такой же улыбкой она провожает сына в дни сентябрьской мобилизации 1938 г. Рушится её «система наседки», продиктованная желанием держать всех своих близких «под крылышком», уйти вместе с ними от всех тревог неуютной большой жизни. В дни Мюнхена она поняла необходимость бороться.
В годы оккупации на её хрупкие плечи ложится почти непосильное бремя, но эта пожилая маленькая женщина, измученная горем и тяготами оккупации, всю жизнь боявшаяся всякой борьбы, тоже участвует в победе жизни над смертью.
Тема обретения юношей своего пути в жизни связана с представителями молодого поколения семьи Гамзы и Урбанов. Жизненный путь Ондржея Урбана чрезвычайно важен для понимания трилогии в целом. Именно он, а не сын фабриканта, как предполагалось согласно первоначальным наброскам, становится подлинным антагонистом Казмара. Пуйманова писала: «Я изобразила рабочего Ондржея не в соответствии с тенденциозными рецептами, не как некоего заранее заданного бунтаря, который вступает в бой со злым капиталистом и всегда прав. Я изобразила его обычным живым человеком, у него свои горести и радости, своя любовь, его формируют не лозунги, а жизненный опыт» 14. Жизнь, повседневный опыт, та школа, которую он проходит в Улах, приводят Ондржея к осознанию лживости казмаровской демагогии. Не случайно в третьей части трилогии мы встречаем Ондржея в Советском Союзе. На родину в рядах Чехословацкого корпуса, ведущего бои с нацистами бок о бок с Красной Армией, возвращается уже сложившийся сознательный человек, обогащённый опытом советской жизни.
В образе дочери Гамзы Елены особенно ясно ощутимо, с какой естественностью и жизненной достоверностью развиваются характеры в трилогии, какая в них глубина психологического проникновения и какое пластическое художественное воплощение общественной закономерности. На всём протяжении трилогии Елене не изменяет её удивительная душевная ясность, оптимизм, спокойный юмор и главное — активное творческое стремление участвовать в борьбе человечества за прогресс. Эти качества проявляются и в её отношении к близким людям — к отцу, матери, мужу, сыну, и в том горячем энтузиазме, который вызывает у неё Советский Союз, и в её благоговении перед наукой, в любви к своей профессии врача. С раннего детства высоким примером был для Елены её отец, она чуть ли не с детских лет восприняла его коммунистические убеждения, так гармонируют они с её активной, нетерпимой ко всякой несправедливости натурой.
Герои Пуймановой лишены помпезности и патетичности. Ей лучше всего удаётся своего рода «будничный героизм». И в этом есть что-то глубоко национальное. Пуйманова не раз говорила о свойственной чехам нелюбви к громкой фразе, к красивому жесту, к внешнему пафосу, о том, что чехи стыдятся громких слов и даже подвиги совершают не теряя юмора и трезвой деловитости. Читая последнюю часть трилогии, невольно вспоминаешь слова Фучика: «Смерть проще, чем мы думаем, и у героизма нет лучезарного ореола…». И в «Репортаже с петлёй на шее» Фучика ощущается та же сдержанность, можно сказать, стыдливость в выражении чувств, неприязнь к патетическому жесту и фразе. Наиболее полное выражение эти национальные свойства находят в характере Елены, в её проявившейся с детства неприязни к сентиментальности, в её искрящемся юморе, в мужестве и душевной ясности перед лицом смерти. И в то же время глава «Голову выше», повествующая о смерти Елены, проникнута подлинным пафосом.
Концепции человека как творца, сознательного преобразователя действительности отвечает стремление художественно освоить в романе сферу человеческого труда. Пуйманова вообще мастерски показывает человека в деянии: будь то рабочий Ондржей, узнающий по звуку все станки в своём цехе, врач Елена, которая упорно борется за жизнь столетней старухи, актриса Власта Тихая, старающаяся проникнуться духом новой роли, Станислав, вдохновенно работающий над своими новеллами о Праге, муж Елены Тоник, превращающий в мастерскую каждую комнату, где он живёт.
Писательница живо ощущала красоту творческого труда. Она изображает, например, работу в ткацком цехе через восторженное восприятие Ондржея, зачарованного царством машин, и восторг подростка вносит смысл и поэзию в эту «симфонию труда».
Особенно проникновенно изображён в трилогии процесс художественного творчества. Творчество для Пуймановой — это стимул духовного возрождения человека, преодоления индивидуализма, активного воздействия на действительность. Такую роль играет, например, литературное творчество в жизни Станислава Гамзы.
Юноша мечется по улицам родного города, стараясь отделаться от воспоминаний о своей обманутой любви, найти успокоение, он вслушивается в разговоры людей, пытаясь понять, чем они живут, всматривается в разные уголки Праги, вдыхая её запахи. Эти впечатления предстают потом, разукрашенные фантазией, в снах Стани. И так сознательно и бессознательно рождается решение писать. Пуйманова с глубоким пониманием раскрывает психологию творческого процесса: превращение впечатления в образ, стремление художника осмыслить, отобрать, найти сущность. Интересно, что многие размышления Станислава во время его прогулок являются почти пересказом стихотворений самой Пуймановой (например, «Запахи Праги»). Они глубоко лиричны. Но чем глубже захватывает его вечно неожиданная действительность, тем ближе, доступнее становится ему «эпический» взгляд на мир: собственные переживания уже не представляются вселенской катастрофой.
Вопросы творчества, его специфики и соотношения с жизнью народа вообще занимают большое место в современном романе-эпопее, особенно показательна в этом смысле «Хвала и слава» Я. Ивашкевича.
Для понимания трилогии Пуймановой как романа-эпопеи чрезвычайно важна особая концепция человеческой активности, которая в ней проявляется. Прежде всего Пуйманова осуждает индивидуалистическую активность, направленную на самоутверждение и игнорирующую интересы других. В этом смысле очень интересен образ Казмара. Буржуазная пропаганда рекламировала его прототип Томаша Батю как хрестоматийный тип бедняка, достигшего собственным трудом и талантом безграничного богатства и могущества, а интеллигенция превозносила как своеобразное воплощение «сверхчеловека». И Пуйманова не отказывает своему Казмару в известном обаянии, показывает его незаурядную волю и талант организатора, но она безжалостно вскрывает и изнанку его активности. Так, когда хозяин, рискуя жизнью, бросается спасать загоревшийся хлопковый склад, он в то же время обрекает на смерть запертого в горящем цехе старого рабочего.