Межвоенные чехословацкие десятилетия, сломавшие прекрасный австро-венгерский мир, по которому тосковал не один только Стефан Цвейг, стали для Карловых Вар временем скорее неопределенности, чем развития, ведь Центральной Европе в ту непростую пору было в общем не до курортов. Драма Второй мировой нанесла удар по качеству медицинских услуг, да и по всему укладу бытия. В социалистической Чехословакии Карловы Вары потеряли немецкий шик, превратившись в фабрику массового профсоюзного отдыха. Сюда заглядывали Леонид Брежнев с Алексеем Косыгиным и Сергей Бондарчук с Юрием Гагариным. Новое возрождение курорта началось в 1990-е годы, оно и теперь продолжается, проистекая, подобно местным родникам, медленно, но верно. Это связано в том числе с мутными потоками постсоветских денег, хлынувшими к берегам Огрже и Теплы.
Бриллиантом здешнего курортного зодчества считается отстроенный в самом конце XIX века, сразу после мэра Кнолля и по его заветам, район к северу от Замкового холма, известный как Вестэнд. Гости из Англии в Карлсбаде в ту пору отдыхали во множестве, для них хотели сделать как в Лондоне и Брайтоне, да и вообще приятно было ориентироваться на британские стандарты качества. В Западном районе построили отели Bristol и Savoy, роскошные виллы Shakespeare, Teresa, Kleopatra, Silva (в которой теперь размещается консульство Российской Федерации, а напротив установлен памятник Карлу Марксу — видному пациенту водолечебниц). На деньги богатых британцев воздвигли англиканский храм Святого Луки, на деньги богатых евреев — синагогу в мавританско-романском стиле (разграблена и сожжена в ноябре 1938 года), а на деньги богатых русских и сербов — православный храм Святых апостолов Петра и Павла. В 2012 году сквер на улице Короля Йиржи из Подебрад назван именем Анны Политковской, но русских консульских работников это не обрадовало, им как людям государевым оказались ближе объекты, связанные с памятью о Петре I и Николае Гоголе, эти имена в Москве не токсичны.
Петр I посещал Карлсбад дважды, сначала осенью 1711-го, окончив неудачный для своей армии прутский поход, и потом еще раз ровно через год. Экстравагантного монарха встречали в Богемии с помпой, и русский царь, двухметровый мужчина необузданного темперамента, подивил здешнее упорядоченное население, как сказали бы сейчас, навыками активного отдыха: гулял на чужой свадьбе, победил в конкурсе стрелков, поднялся на неоседланном жеребце на скалистый холм, выковал подкову, смастерил табакерку из слоновой кости, выстрогал изогнутые ножки для карточного столика. И вот как русская знать потянулась в Карлсбад за Петром, так и тянется до сих пор, инерция оказалась значительной.
Ну а Николай Васильевич, искавший спасения от депрессий и камней в почках, напился карлсбадской минеральной воды в 1845 году. Гоголь, переживавший бесконечный душевный кризис и скитавшийся по Европе, не верил в чудеса водолечения, да и вообще в Карлсбаде, что ясно из его переписки, искал скорее убежища, чем исцеления: «Недуги мои увеличиваются. И во время всякого приезда моего в Россию я чувствую себя нехорошо». Врачи диагностировали у автора «Мертвых душ» (а он незадолго до визита в Богемию как раз сжег черновики второго тома своего романа) «патологическую склонность к мистической вдумчивости». Такое разве вылечишь минералкой? Писатель остановился в гостинице Prinzen von Preußen, которую позже превратили в Hôtel de Russie. Теперь, после многочисленных перестроек и переделок, на этом участке набережной Теплы (улица Ивана Павлова) расположен отель Kolonada, и однажды я поместил туда на лечение своих родителей. Как и Гоголю, им не слишком полегчало.
Местные острословы не без оснований шутят о том, что Карловы Вары — самый западный в мире русский (или, говоря шире, постсоветский) город. Это правда, если судить по числу фамилий с окончаниями на — ов, — енко и — ский на табличках у подъездов старых, а особенно новых жилых домов и по обилию вывесок на языке Петра Романова и Николая Гоголя в местных магазинах, конторах, парикмахерских. Русская волна здесь то поднимается, то спадает, цены на квартиры, в которых можно спокойно встретить обеспеченную чиновничьей долей или прибыльным бизнесом старость, становятся то чуть выше, то чуть ниже, но нулевым спрос не бывает. Около двух тысяч обитателей города с населением 50 тысяч человек имеют российские паспорта, многие переехавшие в Чехию из России или других бывших советских республик уже сменили свое гражданство или добавили к прежнему второе.
Для них, а также для тех, кто намеревается сделать похожий жизненный выбор, выпускаются специализированные справочники, «Русские желтые страницы», для упрощения процесса адаптации: тут сведения обо всем нужном на свете, от переводческих агентств до курсов танцев, от проектно-строительных фирм до соляриев и массажных кабинетов. Утверждают, впрочем, что постоянно в городе проживают не более 10 процентов выходцев из бывшего СССР, владеющих здесь недвижимостью, то есть их квартиры куплены для отпусков, под сдачу или про запас. В общем, многое здесь так глубоко дышит моей родиной, что даже ароматы минеральных источников отступают. Поэтому избежать абзацев о русском облике Карловых Вар теперь (как и во времена Петра I и князя Алексея Орлова-Чесменского, устраивавшего в Карлсбаде чудовищные гулянки) так же невозможно, как невозможно было председателю Старкомхоза товарищу Гаврилину уберечься от международной повестки в речи по случаю открытия старгородского трамвая.
В начале второй половины XX века на Карловых Варах поставили жирную советскую печать, и от этого клейма городу так просто не избавиться, да он, похоже, и не собирается, деньги есть деньги. Всякий раз, отправляясь за чем-нибудь в Вары, даешь себе зарок: think positive, любуйся природными и архитектурными красотами, пей кисловатую водичку. Но нет, невозможно не обращать раздраженное внимание на разгуливающих по Мельничной колоннаде упитанных мужчин с повадками партийных секретарей и средней руки столоначальников, не оборачиваться на их ярко окрашенных хной энергичных спутниц. Я знавал завсегдатаев этих лечебниц, в большинстве своем склонных к элегическому, как у поэта Петра Андреевича Вяземского, восприятию города: скучно, сытно, медленно, однообразно, вроде полезно для здоровья, хотя, может, и нет. Однако вот что правда: если вы хотите огненно тусить, а не плестись гуськом от источника к источнику с носатым кувшинчиком в руке — езжайте не сюда, а на Ивису. Карлсбад изначально, как заметил еще 500 лет назад лекарь Венцеслав (Вацлав, Венцель) Пайер, «предназначен не для забав здоровых людей, а для лечения больных».
Этот доктор Пайер для истории медицины важен тем, что первым в 1520-е годы предложил пероральное применение карлсбадских минеральных вод, прежде использовавшихся только для купания, причем многочасового, пока не разъест кожу, так жестко в ту пору прописывали врачи. Воду из источников бадьями переливали в просторные деревянные лохани, число которых доходило до двух сотен, и помещали в них пациентов, вот вам и вся бальнеология. Но эти темные времена прошли, врачебные практики поменялись и разнообразились. Установлено, что карловарские воды умеренно радиоактивны и состав их в течение суток слегка меняется. Отсюда у самых стойких курортников и появилась заложенная, как поговаривают, Иоганном Вольфгангом фон Гёте традиция раннего, с пяти часов утра, водолечения. Прославленный поэт и философ, оказавшись в Карлсбаде, а на местных водах он оздоравливался 13 раз, вставал с рассветом и торопился на прогулку к источнику, поглядывая на башенные часы собора Святой Марии Магдалины. Или, наоборот, не торопился, но степенно шествовал по набережной, постукивая тростью по брусчатке и предвкушая радости дня, обещавшего покой и удовольствия.
Судя по числу напоминающих о его таланте и присутствии именных мемориальных досок, бюстов и прогулочных тропок, Гёте — самый важный карлсбадский исторический гость. В общем счете он провел на этом курорте почти три года своей долгой жизни, квартировал в пяти разных домах, один намеревался даже купить, но потом раздумал, много чего здесь осмыслил и сочинил. В соседнем с Карлсбадом Мариенбаде престарелый поэт познакомился с поздней любовью своей жизни, северонемецкой дворянкой Ульрикой фон Леветцов. История вполне банальна: ему 72 года, ей 17 лет, он, провздыхав два курортных сезона, рискнул-таки посвататься, получил закономерный отказ, после чего сочинил горестную «Мариенбадскую элегию» («Я счастлив был, с прекрасной обрученный, / Отвергнут ею — гибну, обреченный»)[25]. Фон Леветцов не хотела выходить замуж за Гёте, да и потом она ни за кого ни разу не вышла. Умерла в возрасте 95 лет, ничем больше не прославилась, но ее именем назван даже астероид, вот следствие безответной любви гения! А поэт, создав сию элегию, покинул Карлсбад и больше сюда не приезжал.
Сколько раз посетил курорт в Богемии Гёте или, к примеру, Карл Маркс, известно потому, что со второй половины XVII столетия в городе ежегодно составляли вначале рукописные, а затем отпечатанные в типографии братьев Франеков перечни важных и влиятельных гостей. Самый старый из сохранившихся томов Karlsbader Kurliste датирован 1676 годом, традиция продержалась чуть ли не три века, до 1948-го, потом коммунисты наладили свой особый контроль и учет. Листаем страницы конторских книг. Кого из знаменитостей здесь только нет, помимо нескольких королей, а также бессчетных австрийских эрцгерцогов, саксонских княгинь и русских княжон: Иоганн Себастьян Бах, Альберт Эйнштейн, Отто фон Бисмарк, Эдвард Григ, Мустафа Кемаль Ататюрк, Антон Рубинштейн, Адольф Гитлер, Никколо Паганини, Зигмунд Фрейд, Рихард Вагнер, Джакомо Казанова, Антонин Дворжак, Генрих Гейне, Людвиг ван Бетховен и, как говорится в таких случаях, др. Очень разные люди, с разными судьбами, с разными медицинскими диагнозами и противопоказаниями, но все по-своему (кое-кто не в добре, а в своем вселенском зле) неповторимы.