12 июля 1932 года в истории обувной компании случился трагический поворот. 56-летний Томаш Батя погиб в авиакатастрофе. На четырехместном Junkers F13 в компании пилота он направлялся в Швейцарию открывать новое обувное производство. Было раннее утро, стоял сильный туман, и самолет по не выясненным до конца причинам упал на землю вскоре после взлета. В опубликованном газетой Lidové noviny некрологе Карел Чапек, популярный левый журналист и литератор, назвал Томаша Батю «стопроцентным человеком».
Памяти предпринимателя в его городе воздвигли не красный куб, а белый трехэтажный параллелепипед из бетона и стекла. Архитектор Франтишек Гахура создал функционалистский парафраз готического строения, но основным модулем оставил «злинскую классику», ребро в 6,15 метра, то есть дом получился объемом в 45 кубиков. Внутри павильона помещается модель злосчастного Junkers в пропорции 1:1, но хватает там выставочного пространства и другим экспонатам. Подниматься к памятнику Бате нужно от центра города регулярным парком (формально это длиннющая площадь Масарика), похожим на широкую аллею с буйной, не слишком аккуратно выкошенной лужайкой посередине и липовыми посадками по обеим сторонам. Справа и слева от них расставлены четырехэтажные «Батины дома», как водится, молчаливыми каменными часовыми.
Единственным наследником громадного разветвленного бизнеса согласно завещанию стал младший брат покойного по отцу, 34-летний в ту пору Ян Антонин Батя. Он тоже был визионером, кроме всего прочего, с литературными задатками, написал книжку «Строим страну для 40 миллионов граждан», в которой поделился видением развития идеального чехословацкого государства. Ян Антонин честно продолжал дело своего предшественника, доведя объемы выпуска обуви до 90 миллионов пар в год. Он достраивал Злин, и не только Злин, например на западе Словакии, в деревне Шимонованы, рядом с новорожденной фабрикой возвели целый рабочий город Батёваны (народная власть потом переименовала его в Партизанске), тоже из «кубиков». Будучи человеком экстравагантного характера, Ян Антонин Батя на месте не сидел: в 1937-м предпринял кругосветное авиапутешествие, в ходе которого проконтролировал работу представительств Bat’a в двух десятках стран. Не столь прижимистый, как старший полубрат, он и мыслил широко: продвигал строительство скоростного шоссе, которое соединило бы крайний запад Чехословакии с ее дальним востоком, и судоходного речного канала, связавшего бассейны Черного моря и Северного. Злинский край до сих пор, кстати, остается как бы на отшибе от главных чешских автомагистралей и железнодорожных узлов, добираться сюда приходится на перекладных.
Обсуждение прожектов Яна Антонина было остановлено политикой и войной. Батя уехал сначала в США, потом в Бразилию. В Латинской Америке он пытался на новой основе развивать обувные производства и занимался урбанистическим планированием, но столь впечатляющего успеха, как на родине, не добился. Собственно злинские предприятия в годы Второй мировой снабжали крепкой военной и удобной цивильной обувью немецко-фашистских оккупантов и их союзников, а также население протектората Чехия и Моравия. Формальным руководителем и главным акционером фабрик в то непростое время была вдова Томаша Бати Мария. От обвинений в коллаборационизме Ян Антонин не смог отмыться до конца жизни, суд реабилитировал его только в 2006 году.
Семья Томаша Бати-младшего накануне нацистской оккупации также эмигрировала, в Канаду, где в итоге и закрепила — под брендом Bata Shoe Organization — фамильную торговую марку. Эта компания экипировала армии союзников и помимо прочего занималась сборкой стрелкового оружия. Во второй половине 1940-х фабрики Бати в Чехословакии, как и повсюду в Центральной Европе, национализировала новая власть. Мои дефицитные детские сандалики марки Svit, серые с симпатичными дырочками, были произведены на народном предприятии легкой промышленности в Готвальдове. Термин «чехословацкие сапоги», магический для моей мамы и миллионов других советских женщин, относился, полагаю, к продукции той же фабрики.
Томаш Батя-младший и Ян Антонин Батя, мягко говоря, не ладили между собой. Племяннику удалось выиграть у дядюшки многолетние судебные тяжбы о немалой заграничной собственности. Bata Shoe Organization в послевоенном мире процветала, в немереных количествах производила самую разнообразную обувь, побив предвоенные рекорды и наверняка выполнив все без исключения стратегические планы развития. Потом Томаш-младший отошел от дел. В конце 1989 года он приехал на только-только выбравшую новый путь общественно-политического развития родину в сентиментальное путешествие. Его встретили как героя и символ успеха, наградили орденом, но производство не вернули. А семейные неурядицы дают о себе знать и сегодня: когда в 2000-е годы в Злине вознамерились возвести еще один, фигуративный памятник своим славным сыновьям, потомки Яна Антонина не дали согласия на установку его скульптуры рядом со скульптурой Томаша-старшего. Поэтому на сером постаменте появился только один бронзовый Батя. Второму пришлось дожидаться в мастерской художника три года, пока отцы города урегулировали неприятную ситуацию.
Вообще за Злином теперь закреплены множественные мемориальные функции: все эти памятники Бате и имени Бати, Фонд Томаша Бати, университет Томаша Бати (шесть факультетов), институт Томаша Бати (совокупность музеев, выставочных пространств и просветительских центров), краевая больница Томаша Бати, проспект Томаша Бати, экспозиция «Принцип Бати: сегодня фантазия, завтра реальность». Ну и прочее. Признаться, все это в целом производит отменное впечатление: выполнено добротно, с выдумкой, экономично, хотя не скаредно. Одним словом, качественно, как обувь на заводах известного предприятия.
Во всех крупных чешских городах, конечно, и теперь есть фирменные магазины Bat’a (в Праге так прямо на Вацлавской площади), но на своей исторической родине Bata Shoe Organization, управляемая теперь из Монреаля, Сингапура и Лозанны, почти ничего не шьет. Полагаю, основные производства передвинули куда-то в Бангладеш и Латинскую Америку, где рабочая сила подешевле, а контролирующие органы посговорчивее. В Чехии есть только одна фабричка, на 300 тысяч пар в год, в Долни-Немчи у словацкой границы. Там выпускают в основном мужскую обувь для свободного времени марки Weinbrenner. Но это неважно: во всей Чехии, уверен, нет такой квартиры, где в платяных шкафах и обувных ящиках не стояла хотя бы одна пара ботинок или туфель, купленных в магазине Bat’a. Поделимся своим опытом: такая обувь, что мужская, что женская, практична и удобна, она, как говорится, на любую ногу, недорога (хотя часто и недешева), и, в общем, товарная линейка позволяет быстро решить проблему, особенно если ты не расположен бесконечно скитаться по торговым центрам. Расчет на массового покупателя, каких большинство.
Центральную площадь корпоративного города-фабрики предприниматель-новатор в свое время назвал площадью Труда, и здесь не обнаружишь старый-престарый собор или ратушу с золотым петушком на флюгере и курантами на башне. Нет никакого чумного столба и никакого святого Флориана, на постаменте красуется мускулистый дубильщик с устремленным в светлое завтра волевым взглядом. Вот оно, божество эпохи промышленного развития! На площади Труда стоит модернистский Большой кинотеатр, Velké kino, с залом аж на 2500 зрителей, наскоро выстроенный в 1930-е для развлечения рабочих семей, и дубильщицких, и красильщицких. Этим архитектурным чудом в Злине гордились чрезвычайно, уже «после Бати» в течение полувека здесь устраивали кинофестивали для детей, юношества и молодежи. В прямом эфире можно было послушать и посмотреть представления Metropolitan Opera. Потом вдруг выяснилось, что кинокомплекс находится в аварийном состоянии, его крыша вот-вот обвалится. Большой кинотеатр закрыли на большую реконструкцию, она затянется на несколько лет. В середине 2020-го, когда мы исследовали Злин, огромный плакат на фасаде здания многообещал скорое возвращение фестиваля к его участникам и зрителям.
Интеллектуальный, нервный и бухгалтерский центр злинского обувного производства размещался наискосок от площади Труда, в 17-этажном небоскребе, известном в городе под номерным названием «21». Именно сюда каждый день к девяти часам утра спешили на работу 3500 управляющих, конторщиков и конторщиц, здесь обитал злинский офисный планктон. Архитектор Владимир Карфик сложил 77-метровое, невероятно высоченное для межвоенной Европы здание все из тех же «Батиных модулей». Он следовал заокеанским законам деловой моды, которая тогда еще не была универсальной: каждый этаж представлял собой открытое пространство для 200 работников. Карфик по не вполне понятным для непосвященных причинам устроил кабинет главного руководителя компании в просторном тихоходном лифте, причем, как подчеркнут теперь со значением и экскурсовод, и путеводитель, это помещение снабжено даже умывальником с проточной водой. Вопреки ожиданиям туристов ни Томаш, ни Ян Антонин Батя в лифте не умывались: здание ввели в эксплуатацию в 1939 или 1940 году, когда старший из двух обувных королей уже лежал в могиле, а младший уже отправился в эмиграцию. Судя по всему, лифт-кабинет вообще не использовался по назначению, по крайней мере, подтверждений такого его использования мы не нашли. Другой характерной особенностью «21» (или, шире, трудовых соотношений межвоенной эпохи) было то обстоятельство, что женские туалеты оборудовали лишь на третьем и десятом этажах здания, зато мужские устроили на каждом. Со временем — теперь в знаменитой высотке сидят руководители Злинского края — этот гендерный дисбаланс устранили.
Исторически красивым бывший главный город чехословацких обувщиков ни в коем случае не назовешь, особенно на фоне Праги, Чески-Крумлова, Оломоуца или Микулова. Немногие здания или объекты старше 100 лет выглядят здесь неуместными, центрально-административная площадь Мира не величава и не уютна, храм Святых Филиппа и Якуба его патроны наверняка захотели бы передвинуть куда-нибудь в другое место. Достоинства Злина в другом: этот город удобен для организации эффективного конвейерного труда после ночного отдыха, он срублен без излишеств, рационально (вот как небоскреб «21») спланирован, устремлен в производственное, а теперь еще и какое-то компьютерно-дигитальное завтра. Реальный социализм, печать которого стереть с лица земли нелегко, как следует добавил этой эстетике рабочих просторов и рабочего характера, но в последние десятилетия отцы Злина поступают совершенно правильно: университетские и вообще образовательные объекты размещают прямо в центре, в Батиных зданиях или рядом с Батиными, но в похожих на них зданиях. Прямо на глазах жителей и гостей города его настоящее превращается в будущее, и кажется, что никакого прошлого у Злина не было вовсе. Штука тут вот в чем: прекрасный новый мир, кто бы его ни создавал, все равно приходится мастерить из старых материалов, даже если используешь универсальные кубы-модули 6,15×6,15×6,15.