Отставной император в Вену уже не вернулся. С согласия и соизволения племянника и преемника Фердинанд навсегда обосновался в Богемии, зимы отныне проводил в Пражском Граде, где ему с набожной супругой и челядью отвели целое крыло, а в теплое время года занимался сельским хозяйством в недалеких от города поместьях. Почти как Диоклетиан, выращивавший на старости лет капусту в Спалато. Фердинанд, хоть и слабый духом и здоровьем, протянул еще почти три десятилетия, скончался в 1875 году, совсем в иную политическую эпоху. В Чешских землях он до самой смерти пользовался популярностью.
Этот монарх, кстати, долго был единственным Габсбургом, памятник которому сохранялся в Праге, остальные снесли после краха монархии. Совсем недавно возведен новый монумент: у Порохового моста, в шестом столичном районе, появилась выполненная в современном стиле 5-метровая скульптура Марии Терезии. Памятник похож на огромную шахматную фигуру, у изваяния нет рук и волос, хотя есть голова, талия и широкая юбка. А в Оломоуце памятник Габсбургам существует как бы наполовину, только об этом теперь мало кто догадывается: на пьедестале бывшего монумента Францу Иосифу (открыт по случаю 50-летия восшествия на престол, точно 2 декабря 1898 года) установлена долгая бронзовая фигура писательницы Божены Немцовой, автора классической школьной повести «Бабушка» и сказки, по мотивам которой снят кинофильм «Три орешка для Золушки».
Дяде Фердинанду и племяннику Францу Иосифу Оломоуц обязан ярким мигом своей истории, а обитый красным бархатом с золотой вышивкой компактный трон является главным экспонатом здешних музейных коллекций. Сидя иногда в этом удобном кресле, юный монарх рулил империей целых пять с половиной месяцев, пока не подавил бунты и не отправился царствовать в Хофбург. Базируясь в Ольмюце, Франц Иосиф трижды выкроил время для посещения городского театра, в котором временно играла венская придворная труппа. Если судить по продолжительности (68 лет), правление Франца Иосифа иначе как успешным не назовешь, а вот коли оценивать по конечному результату (к моменту кончины императора его многонациональная держава двигалась к неминуемому, как понятно сейчас, распаду), то передача власти в Ольмюце кажется несчастливым предзнаменованием.
Башня ратуши в Оломоуце. Вид с Замечнецкой улицы
Королям в этом городе и правда не везло: в 1306 году неизвестный злодей заколол здесь 16-летнего Вацлава III, последнего Пржемысловича и тоже Габсбурга по матери. Что и говорить, плохой знак, но для Фердинанда и его племянника к тревожной зиме-1848 положение сложилось так, что им было не до исторических параллелей.
В пору короткого царствования Вацлава III Оломоуц — Ольмюц являл собой богатую и уверенную в себе столицу Моравского маркграфства, какой-то такой статус, по моему разумению, положено иметь штабу епископства. Католическая вера здесь была крепкой, церковная власть сильной, о чем свидетельствуют теперь многочисленные соборы, церкви и часовни, размеры и роскошь которых явно превосходят потенциал областного центра. Кто-то из городских патриотов подсчитал, что коэффициент сакральных объектов в Оломоуце на душу населения самый высокий в Чешской Республике. Но небесная покровительница города святая Павлина, мощи которой стали реликвией здешнего монументального храма Святого Маврикия, все же недосмотрела: в 1642 году город после короткой осады, к гневу и разочарованию габсбургского двора, сдался армии шведского фельдмаршала Леннарта Торстенсена. Оломоуц тогда сгорел, из 10 тысяч жителей в своих домах осталась едва пятая часть, остальные погибли или разбрелись, иностранная оккупация продлилась восемь лет. Столицу Моравии сначала фактически, а через столетие и официально перевели в Брюнн — Брно.
Судьбу города святой Павлины скорректировала другая война: после потери в 1740-е годы большей части Силезии Мария Терезия повелела существенно укрепить ставший северным пограничьем Австрийской империи Ольмюц. Тут достроили огромную крепость, но последствия оказались двойственными: целый город с той поры на многие десятилетия словно забрили в армию, он развивался только как военный и церковный центр, ощетинившись штыками и крестами. Духовность, получается, накрепко соединилась с боевым патриотизмом. Окрестные леса вырубили, верхушки окрестных холмов срыли, окрестные деревни расселили — и все это, чтоб сподручнее обороняться от врагов. Летом 1758 года Ольмюц выдержал осаду прусской армии во главе с королем Фридрихом II. Исход кампании был неясен, пока австрийцам не удалось разгромить обозы с продовольствием, направлявшиеся к неприятельскому войску. Пруссаки отступили. За проявленные мужество и героизм Мария Терезия пожаловала Ольмюцу золотую цепь на герб, щедро наградила отличившихся, однако статус столицы маркграфства городу не вернула. Только к концу XIX века, когда крепость перестала соответствовать требованиям военно-инженерной науки, Ольмюц перешагнул за каменные стены, которые частично взорвали, а частично оставили романтически заброшенными.
Восточная их сторона, в долине быстрого Мельничного ручья, до сих пор нетронута и загадочна. По-над речкой помещен чудесный тенистый парк, устроены беговые и велосипедные дорожки, спортивные и детские площадки, расставлены пни и кряжистые лавочки, разбит пахучий ботанический сад с розарием на 3 тысячи кустов, с закавказским уголком «Солнце Грузии» и даже с табличками для слабовидящих. Старые стены ведут обводом вдоль корпусов архиепархии, потом ниже самого представительного в Оломоуце собора Святого Вацлава (и с самой высокой в Моравии стометровой башней — как раз здесь зарезали бедного Вацлава), собственно в городские кварталы можно взобраться по крутым лестницам в четырех специально устроенных проемах.
Кое-какие (даже, наверное, многие) крепостные сооружения теперь используются с выдумкой, за исключением, конечно, тех, что прекратили свое существование или по-прежнему находятся в собственности армии. В одном форте, выкупленном частным лицом, оборудован полигон для пейнтбола, в другом перерабатывают строительный мусор, в третьем работает неформальное выставочное пространство. В бывшей военной, а потом гражданской пекарне (когда-то часть Госпитального бастиона) открыт хипстерский люкс-хостел Long Story Short. Как на развалинах Бастилии, ici l’on dance: по вечерам на террасе под гирляндами лампочек поклонники латиноамериканского страстно танцуют самбу и сальсу, а когда не пляшут и не пьют ром и мохито, играют в петанк или выращивают в устроенном на кирпично-земляных уступах огородике тыквы и баклажаны. Дальше вдоль линии крепостных стен — народная пищеточка «Поилка» под открытым небом и летнее кино в бывшем бастионе Локателли.
В Оломоуце гордятся вторым по древности (1573) в стране университетом, выросшим из бывшей иезуитской школы и семинара имени святого Франциска Ксаверия. Теперь каждый пятый житель Оломоуца — студент, еще и поэтому ровно 100-тысячный ныне крайцентр активно подтягивается по части обустройства жизненной среды к тем городам Чехии, которые — начиная с Праги и Брно — формально находятся впереди по численности населения, богатству прошлого или промышленному потенциалу. На мой-то взгляд, по многим параметрам Оломоуц тянет на место в первой тройке, а кое в чем не только догнал лидеров, но и, так сказать, уже их превосходит.
После действительно неприятного дебакля со шведской оккупацией Ольмюц отстроился и приобрел приятные барочные, ничуть не поблекшие до наших дней черты. Трудолюбие жителей и их новые деньги позволили потратиться на дорогие украшения, и в 1680–1730-е годы на присоборных площадях появился, в частности, десяток монументальных фонтанов со скульптурными изображениями античных божеств и героев. Почти все в целости и сегодня, и вот они-то и есть оломоуцкая козырная карта. На Нижней площади серокаменный Юпитер мечет молнии, приголубив орла, символ небесной воли; неподалеку Нептун успокаивает море трезубцем, как поясняют, охраняя город. На Верхней площади Геркулес борется с гидрой, поддерживая щит с гербом Ольмюца; Цезарь укрощает вставшего на дыбы коня, лаская собаку, аллегорию верности империи. Меркурий, в шлеме с крылышками, сжимает над головой кадуцей (жезл, опять же с крыльями, обвитый гипнотизирующими друг друга змеями), а шнурки сандалий ему подвязывает маленький ангел. Весенне-летнее журчание струй и капризы брызг — приезжайте сюда в хорошую жаркую погоду! — даже придают моравскому Оломоуцу несколько итальянское или испанское настроение.
Фрагмент фонтана Цезаря на Верхней площади (1725), Оломоуц. Скульптор Иоганн Георг Шаубергер
Самый сложный фонтан, творение главного местного мастера барокко Венцеля (Вацлава) Рендера по мотивам шедевров Джованни Бернини, украшает площадь Республики. Бассейн двухуровневый и семиструйный: пара тритонов и пара дельфинов на спинах и хвостах удерживают раковину, на которой балансирует путто в компании морских псов, малыш эффектно полощет горло. Ко всему этому добавляется, чтобы никому мало не показалось, фонтан «Арион», работа нашего современника Ивана Теймера, зашившего в скульптурную интерпретацию мифа о спасенном из морской пучины дельфином певце множество кодированных посланий. Тут и протест против унижения столичного по духу, но не первого по статусу города, и бунт против уничтожения тоталитарными практиками классической культуры, и личная драма художника, которого советская оккупация вынудила покинуть родной Оломоуц. Расшифровка значений бронзовых фигур (в том числе отдельно стоящей черепахи, по панцирю которой ползают крошечные черепашки) меня озадачила, но разобраться помогло интервью со скульптором, мэтром оломоуцкого нью-барокко.
Впрочем, можно было и самостоятельно допетрить, какими именно соображениями руководствовался Иван Теймер. Старые и новые водяные устройства Оломоуца служат всего лишь достойным орнаментом главного монумента города: 32-метровой колонны Пресвятой Троицы, снабженной 30 ростовыми скульптурами различных святых угодников и 12 барельефами духовного содержания, они выстроены в четыре яруса и в три этажа. Эпидемия чумы в начале XVII столетия продлилась два года, колонну избавления возводили почти полвека, успев освятить гигантскую композицию перед началом прусской осады. Жестокий враг пытался меткими выстрелами разрушить благодарственный памятник — один раз попал; ядро как память о прошлом до сих пор не вытащили, но, напротив, позолотили. Эталонный чумной столб так высок и пышен, что им в конце концов заинтересовалась ЮНЕСКО, внеся памятник в свои священные списки. От этой даты Оломоуц и отсчитывает новую европейскую сопричастность: 20-летие сотрудничества с агентством ООН дало старт масштабным празднованиям, чумной столб стал объектом лазерного шоу. Колонна сверкала, как новогодняя елка, наверняка видно было и с небес.