— Это комната Лоусона, угловая. Он делит ее с лейтенантом Тричем.
— Могу я пойти первым, сэр?
— Разумеется, Абсолют.
Джек достал пистолет и, кивком велев Уорсли и Паксли взять в руки карабины, приложил палец к губам, а затем поманил солдат за собой. Строение примыкало к бревенчатой стене форта, так что задних выходов там не имелось, однако сбоку, в торце его, было прорезано маленькое, затянутое бумагой оконце. Жестом велев Паксли оставаться под ним, Джек прокрался к входной двери и приложил к ней ухо. Изнутри доносился храп. Он повернулся, вопросительно взглянул на Бургойна, стоявшего поодаль, в пяти шагах, тоже с пистолетом в руке, и по кивку полковника дал знак Уорсли заняться левой стороной комнаты, а потом толкнул дверь.
Ворвавшись внутрь спальни, Джек бросился к правой кровати, на какой в скудно сочившемся сквозь окно свете смутно обозначалась человеческая фигура, и, уткнув в висок спящего пистолетное дуло, тихонько произнес:
— Эй, ублюдок! Подъем!
Спящий, не открывая глаз, поднял руку, коснулся металла, приставленного к его голове, и растерянно пробормотал:
— А? Какого…
Джек рывком сдернул одеяло и, захватив в кулак прядь волос, резким движением закрутил ее. Человек взвыл от боли.
— Проклятье! Что вы себе позволяете? Ох!
Джек за волосы стащил ошарашенного мужчину с постели и швырнул на пол. Прежде чем тот успел вскинуть руки, инстинктивно закрываясь от наведенного на него пистолета, лунный свет, вливавшийся через распахнутую дверь в спальню, упал на искаженное болью лицо, и Джек смог его рассмотреть.
Это был не Макклуни.
Он развернулся к соседней койке. Но Уорсли уже опустил карабин и ворошил измятые простыни. Там вовсе не было никого.
— Поймали бунтаря, лейтенант?
Джек повернулся к Бургойну, стоящему на пороге.
— Его здесь нет, сэр.
— Какого черта тут происходит?
Лейтенант Трич приходил в себя, голос его дрожал от волнения и разгорающегося гнева.
— Ш-ш-ш!
Джек для острастки махнул пистолетом и опять повернулся к двери, где уже находился и Трэйхерн.
— Где может быть сейчас Лоусон, сэр?
— Возможно, пошел отлить.
Версия казалось правдоподобной. Во всяком случае, как показал быстрый осмотр, ночных горшков под койками не имелось.
Может быть, нам всем следует войти внутрь? — подал голос Бургойн.
Джек перешел к окошку и, выдавив наружу бумагу, позвал:
— Паксли, зайди-ка.
Когда все вошли в комнату, закрыв плотно дверь, Джек снова повернулся ко все еще сидевшему на полу офицеру:
— Где Лоусон?
Понятия не имею. Перед тем как мне наконец удалось заснуть, этот малый храпел на своей койке.
Джек пощупал разворошенные денщиком простыни — они еще не остыли. Потом он услышал какой-то звук.
— Абсолют?
— Тсс!
— Следует говорить: «Тсс, сэр», — автоматически поправил Бургойн.
Воцарилась полная тишина. И Джек снова услышал звук, видимо принесенный случайным порывом ветра. Он узнал его. Не только инструмент, но и выводимую им мелодию, потому что сам напевал ее в римской таверне год тому назад.
— А ну, ребята, от души все выпьем за него… — пробормотал Джек, выпрямляясь.
— Что это?
— Якобитский гимн, сэр, — ответил он, направляясь мимо Бургойна к двери. — Доносится вроде бы со двора.
Все вывалили наружу, даже Трич в одной рубашке, и прислушались к свисту ветра.
— Там, — сказал Уорсли. — Скрипка играет там, верно?
Его палец указывал на одно из низеньких длинных строений, пристроенных к противоположной стене.
— Что там, Трэйхерн? — спросил Бургойн.
— Казармы, — прозвучал ответ.
— И вы позволяете вашим людям развлекаться по ночам?
— Не вижу в этом ничего дурного… время от времени. — Ирландец сглотнул. — Мне следует вызвать караул?
— Я думаю, если вы не против, мы поступим иначе.
Бургойн повернулся к Паксли.
— Сержант, ступай, подай сигнал эскадрону. Да, и пусть они спешатся перед воротами, чтобы производить меньше шума.
— Есть, сэр!
— Полковник, — подал голос Джек, — могу я разведать, что там да как?
— Минуточку, Абсолют. Я знаю, как вам не терпится. Но лучше подождем подкрепления, способного поддержать ваш порыв.
Не прошло и минуты после поданного факелом сигнала, как они услышали слабое позвякивание сбруи и фырканье коней. А вскоре перед Бургойном предстал майор Сомервилль.
— Сэр?
— По всей видимости, тот, кого мы ищем, находится в этом здании. Трэйхерн, есть оттуда другой выход?
— Нет. Бойницы слишком узкие, в них человеку не пролезть. И вход, и выход — только через дверь.
— Майор, пусть ваши люди будут готовы ворваться внутрь по моей команде.
— Есть, сэр.
Сомервилль отдал честь и отступил в тень.
Скрипка — или это только казалось от того, что ветер поменял направление, — заиграла громче, а потом звуки резко оборвались.
— Сейчас, сэр? — нетерпеливо спросил Джек, весь трепеща, словно гончая, давно учуявшая добычу.
— Пока нет.
Бургойн взял Джека за руку и отвел его на несколько шагов в сторону.
— Послушайте, — тихонько промолвил он, — не знаю уж, чего вы не поделили с этим ирландцем, но очевидно, что ваша враждебность к нему выходит за рамки обычной неприязни к противнику. Бог с вами, совать свой нос в чужие дела я не собираюсь, но вы как-то обмолвились, что в этом вопросе затронута ваша честь. В обычных условиях, разумеется, дела чести решаются на дуэлях, но тут особый случай, поскольку то, что творит этот изменник, способно повлиять не только на исход здешней кампании, но и всей войны в целом. Поэтому, хотя я и предпочел бы заполучить негодяя живым, если у него появится малейший шанс ускользнуть, убейте его. Пристрелите без колебаний — таков мой приказ!
Полковник заглянул Джеку в глаза.
— Вы меня поняли?
Джек сглотнул. Он предпочел бы свести счеты с Макклуни в честном поединке, но не мог ставить свои желания выше приказа командира и интересов страны.
— Хорошо, — сказал Бургойн, похлопав его спине. — Вот теперь — ступайте.
Под зарядившим снова легким дождем Джек пошел к нужной казарме. Таиться теперь уже не имело смысла. Если тот, из-за кого заварилась вся эта каша, выставил наблюдателя, движение на плацу уже заметили, если же нет…
Наблюдатель имелся. Он находился в бараке у одной из бойниц, но, видимо, не следил за двором, ибо был слишком поглощен тем, что происходило внутри помещения. Джек скользнул влево, к следующей бойнице, чтобы рассмотреть, что же так приковало внимание нерадивого часового.
В центре кольца, образованного примерно двумя дюжинами человек, в алом мундире офицера армии короля Георга стоял Хью Макклуни. Лицо его, выхваченное из тьмы светом удачно расположенной лампы, напомнило Джеку некоторые из портретов, развешанных в коридорах римской резиденции Старого Претендента. Изображенные на них короли потеряли бы половину своей величавости, если бы не темный фон, который столь выгодно выдвигал на передний план их персоны. Мастера кисти явно знали, как добиться наиболее действенного эффекта.
Знал это, несомненно, и Хью. Рыжий авантюрист умел завораживать окружающих, вспомнить хотя бы клуб носового кубрика «Нежной Элизы». Правда, там он собирал вокруг себя людей, чтобы скрасить и разнообразить долгие дни плавания, здесь же все обстояло иначе. Затевался мятеж, Джек просто нюхом уже это чуял. Он приник к бойнице, прислушиваясь.
Ирландец говорил тихо, но в его спокойном голосе звучала приковывающая к себе сила.
— Достаточно ли нас, Каван? Не мало ли нас? А я скажу — достаточно и более чем достаточно. Ибо разве рядовые солдаты уже не созрели для того, чтобы пойти за теми, кому они доверяют, за собравшимися здесь сержантами и капралами? Разве не каждый сын Ирландии мечтает о возможности нанести удар там, где царит жестокое угнетение, например на нашем благословенном острове, а? Другое дело, что там такой удар сейчас оказался бы бесполезным, столь же безрезультатным, сколь и героическим в своей сути. Здесь же нам предоставляется возможность совершить нечто истинно грандиозное. Нечто, способное наконец потрясти узурпированный ганноверцем трон!
Люди, слушавшие эту вдохновенную речь, переглядывались и кивали. Рыжий Хью понизил голос, умело побуждая их к еще большей сосредоточенности.
— И теперь, когда все мы в едином порыве…
Продолжения Джек не услышал, ибо как раз в этот миг кто-то вывалился из двери, проковылял несколько шагов, расстегнул штаны и, громко икнув, принялся облегчаться.
Джек вжался в стену, гадая, что предпринять. Стоит вышедшему малому повернуться, и он тут же увидит затаившегося в тени человека. Конечно, можно выстрелить из пистолета, и Бургойн моментально пришлет подмогу, однако хотелось бы поначалу узнать побольше о заговоре: сколько народу вовлечено в него и не распространилась ли эта зараза и на другие полки. Джек был уверен, что Рыжий Хью, даже если его схватят живым, ничего не расскажет.
Потом юношу осенило, и он стал действовать по наитию: выступил из тени, остановился рядом с вышедшим по нужде человеком и, расстегивая брюки, с легким ирландским акцентом сказал:
— Добрый вечер, приятель. А точней, опять мокрый.
— Немудрено, — прозвучало в ответ, — раз уж мы с тобой тут.
Солдат рассмеялся своей незатейливой шутке, обдав Джека густым запахом рома. Юноша поддержал его смех. Никаких подозрений появление товарища в таком же красном мундире у ирландского унтера совершенно не вызвало. Джек, хотя и приступил к делу позже, закончил раньше, однако штаны застегнул одновременно с соседом. А потом, боясь, как бы его не выдало оглушительно стучавшее сердце, вместе с ним направился к двери.
Он пропустил ирландца вперед и, держась сзади, приметил, как Рыжий Хью покосился на них, но тут же повернул голову к слушателям. Джек с облегчением скользнул в тень за пределами освещенного лампой кружка.
— Следующая ночь обещает быть подходящей. Луна почти полная, так что, если дождь прекратится, мы легко сумеем перевести наших испанских друзей через реку. А даже если и не прекратится, то и это нам на руку: порох отсыреет, португальские пушки не смогут стрелять, и форт будет взят в багинеты.