рантов, эти двое дружно замахали руками. Эмигранты ответили тем же.
Наконец медленно движущаяся громадина мягко ткнулась в свое гнездо; откинут борт, и сходни легли на берег.
Сначала в объятиях эмигрантов оказался Яков Ганецкий, затем — шведский товарищ Отто Гримлюнд. Оказалось, что депутат Фредерик Стрем не смог дождаться в Треллеборге прихода парома, отбыл на важное совещание в Стокгольм и оставил вместо себя молодого газетчика и лидера молодежной организации левой социал-демократии на юге Швеции Отто Гримлюнда. Это был дородный, красивый, с крупными чертами лица молодой швед. Он с особенным восторгом смотрел на Ленина. Ведь несколько дней тому назад, 6 апреля, на первой странице популярной социал-демократической газеты Швеции «Политикен» был помещен портрет Владимира Ильича и статья о нем Вацлава Воровского.
«Ленин, портрет которого помещен выше, один из самых замечательных вождей русской социал-демократии, — писалось в статье. — Он вырос из массового движения русского пролетариата и рос вместе с ним; вся его жизнь, его мысли и деятельность неразрывно связаны с судьбами рабочего класса, для него была лишь одна цель — социализм, лишь одно средство — классовая борьба, лишь одна опара — революционный международный пролетариат…»
Не только Гримлюнд и Ганецкий ждали с нетерпением. Чиновники таможни поддались на уговоры Ганецкого и согласились пропустить русских эмигрантов без таможенного досмотра, лишь бы им показали Владимира Ленина. Ганецкий выполнил свое обещание. Подойдя к таможенникам, он указал им на энергичного человека среднего роста, с веселыми глазами, блистающими из-под полей потертой фетровой шляпы, в черном пальто с бархатным воротником, в грубых горных ботинках. Шведы и сами уже обратили внимание на этого человека. Он привлекал к себе внимание, будто от него исходила особая сила.
Группа эмигрантов в сопровождении Ганецкого и Гримлюнда дошли до маленького вокзального здания из красного кирпича со стрельчатой башенкой на углу. Здесь уже стоял под парами паровоз и состав из четырех вагонов. Один из них и заняли эмигранты. В купе к Ленину сел Ганецкий. Владимир Ильич сразу же стал атаковать его вопросами о положении в России, о свежих новостях, о делах большевиков, оставшихся пока в Скандинавии для связи с рабочими партиями Европы. Но путь до Мальме, где предстояла пересадка на стокгольмский поезд, короток, всего полчаса. Ганецкий не успел ответить и на половину вопросов, как вагон остановился у перрона вокзала в Мальме.
66. Мальме — Стокгольм, начало апреля 1917 года
Мальме — большой портовый и промышленный город, широко раскинувшийся на южном побережье Швеции. Здесь много высоких добротных домов, оживленные улицы центра, каналы, мосты… Неподалеку от вокзала, в пяти минутах хода роскошная гостиница «Савой». Заранее Отто Гримлюнд заказал ужин на всю группу. Усталые от четырехдневного путешествия, проголодавшиеся эмигранты с удовольствием поглощали шведские сморгосы — закуски на бутербродах. Кто-то из них бросает замечание: «Теперь я верю, что в России революция, раз эмигрантов можно так угощать…»
После ужина надо было спешить на вокзал, ибо поезд отходит в 22. 20. Спальный вагон заранее заказан Ганецким. Едва разместились в нем, как поезд тронулся.
Отдельное купе заняли Владимир Ильич, Надежда Константиновна, Платтен, Ганецкий, Гримлюнд. Никто здесь в эту ночь не спал. Сначала Ленин рассказывал о трудностях переезда, потом красочно описывал, как ехали через Германию и как немецкий социал-шовинист Вильгельм Янсон, деятель германского профсоюзного движения, пытался на одной из станций проникнуть в вагон с эмигрантами, чтобы поговорить с Лениным, и как был изгнан из него Платтеном…
Затем Ленин снова расспрашивал о последних новостях из России, говорил о перспективах развивающейся революции. Слушатели чувствовали, как много передумал Владимир Ильич за долгий путь. Его тезисы, которые он сжато формулировал, были остры и отточены. Он указал на опасность, которую представлял собой демагог Керенский, хотя министр юстиции Временного правительства еще не играл в нем видимой особой роли. Ленин подчеркнул необходимость создания за границей партийной ячейки для связи партии с внешним миром и вообще «на всякий случай». Потом он принялся за Гримлюнда.
Ленин засыпал шведского товарища градом вопросов: какова позиция лидера правой социал-демократии Швеции Брантинга и его влияние? Положение левой социал-демократии, ее численность и воля к борьбе? Сколько членов партии в риксдаге (парламенте)? Что они сделали? Профсоюзы, их отношение к политическим течениям, их кассы, их вожди, отношение к политической стачке? Молодежный союз, как велик, каково его значение, какова тактика?..
Около часа Отто Гримлюнд отвечал Владимиру Ильичу, а затем вспомнил и о своей профессии газетчика. Он достал блокнот и попросил у Ленина интервью для левой шведской печати. Владимир Ильич согласился.
Только под утро удалось уговорить Владимира Ильича немножко поспать. Но в восемь утра на станции Седертелье в вагон ворвалась ватага шведских репортеров, которые узнали от коллег в Мальме, что сегодня Ленин прибывает в Стокгольм. Каждый хотел взять интервью, но отказали всем. Обещали в Стокгольме сделать заявление для прессы…
Половина десятого утра. Поезд подходит к платформе стокгольмского вокзала «Сентрален». Газетчики, фото- и кинорепортеры ждут и здесь. Они фотографируют группу, Ленина. Выходят вместе с группой эмигрантов и встречающими их бургомистром Стокгольма Карлом Линхагеном, депутатом Фредериком Стремом, на улицу.
В центре группы, рядом с Карлом Линдхагеном, идет Владимир Ильич. Неподалеку от вокзала, в гостинице «Регина», Фредерик Стрем снял восемнадцать комнат для отдыха гостей. Но когда группа явилась в отель, портье не захотел пускать этих людей, выглядевших совсем не так, как следовало респектабельным путешественникам. Они были бедно одеты, тащили узлы и потертые чемоданы. Лишь после того, как Стрем подтвердил заказ и гарантировал оплату номеров, путники вошли внутрь.
Ленин ответил категорическим отказом остаться отдохнуть в Стокгольме хотя бы на сутки. Он настоятельно просил взять билеты на вечерний поезд того же дня, следующий к русской границе в Торнео. Здесь же, в гостинице «Регина», Владимир Ильич около часа беседовал с Фредериком Стремом, с видными шведскими деятелями социал-демократии. Шведы подписали протокол, где уже стояли подписи социалистов Франции, Германии, Швейцарии и Польши, полученные в Швейцарии перед отъездом.
…Деньги на билеты для группы Ленина были собраны в тот же день среди депутатов риксдага по подписке. В числе тех, кто дал деньги, был и министр иностранных дел Швеции Линдман. Он сказал при этом: «Я подпишусь охотно на сто крон, только бы Ленин уехал сегодня…» Подписались также и несколько буржуазных депутатов риксдага, так как депутат Монссон, проводивший сбор денег, сказал во всеуслышание о гостях, что завтра они будут править Россией.
…В шесть часов вечера человек сто русских и шведов снова собрались на вокзале «Сентрален». У всех — прекрасное настроение. На груди у многих приколоты красные революционные банты. До последнего момента идут горячие беседы. Но вот вся группа зашла в вагон, и сразу центром внимания провожающих стало окно, за которым видна характерная голова Владимира Ильича, блестящие радостью его глаза. За минуту до отхода поезда отъезжающие и группа на платформе дружно запевают «Интернационал». Он гремит под прокопченными стеклянными сводами, вырывается на улицу. Публика не особенно удивлена — ведь газеты уже опубликовали сенсацию, что именно сегодня через шведскую столицу проследует Ленин и группа русских эмигрантов.
Среди провожающих стоят Отто Гримлюнд, Яков Ганецкий, Карл Линдхаген, Туре Нерман, Карл Чильбум, Фредерик Стрем… У всех грусть прощания мешается с радостью за русских эмигрантов, которые столько выстрадали, прежде чем вот так, свободно отправиться с пением «Интернационала» к себе на родину.
Фредерик Стрем, смотря на удаляющийся вагон, думает о словах Ленина, сказанных в ответ на его вопрос: а как будет с демократией и внутренней свободой? Мы, шведы, любим мир, демократию, и мы большие индивидуалисты.
— Шведы очень организованный и культурный народ, но вы — пацифисты. Даже вы, самые крайние левые, — пацифисты. Ваши крупные буржуа видят это яснее, чем вы. Царская, империалистическая Россия была и остается опасностью для скандинавских народов. Вы не можете встретить царскую армию с молитвами, без оружия. Русская революция освобождает вас от военной опасности… Революционная Россия должна освободить завоеванные царизмом и угнетаемые народы, — ответил Ленин.
— Но как же будет обстоять дело с внутренней демократией? — мучает вопрос Стрема. И снова ясный ленинский ответ:
— Товарищ Стрем, а как обстоит дело с Либкнехтом в Германии, с Маклином в Англии, с Хеглундом в Швеции? Это демократия? Это свобода слова? Это личная безопасность? Буржуазная демократия гнила и формальна. Как обстоят дела с пролетариатом в Швеции? Имеет ли он право голоса, социальную безопасность, гарантии от эксплуатации? А ведь в Швеции наиболее развитая буржуазная демократия в мире. Социалистическая революция принесет действительную свободу и демократию.
Поезд уже скрылся за пакгаузами и домами, разошлись провожающие. А Фредерик Стрем медленно идет по платформе, боясь утратить то свежее чувство почти осязаемого прикосновения к великому делу, к гениальному человеку необычайной судьбы, которое оставила в нем встреча с Владимиром Лениным…
67. Выборг — Петроград, 3 апреля 1917 года
Поезд номер 12, Гельсингфорс — Петроград, прибыл на станцию Выборг в четверть восьмого вечера. Остановившиеся у перрона вагоны сразу же осадила толпа солдат, следовавших по разным делам в Питер. Когда поезд тронулся, среди нижних чинов неведомо как пополз слух, что в вагоне третьего класса номер пять едут в столицу уж больно замечательные люди — бывшие политические эмигранты, революционеры, которые только теперь попали на российскую землю. Солдаты побойчее, из тех, кто особенно охоч был до митингов, потихоньку потянулись к пятому вагону.