Азязовой такое чувство оказалось недоступно. Она испытывала другое — лютую ненависть. Снедаемая ею, лила и лила потоки желчи, испытывая при этом мстительное удовлетворение. Все-таки не бесследно уйдет в небытие, многим кровушку испортит, а кого-нибудь, может быть, и до инфаркта доведет. Верно, крови ни в чем не повинным людям испортила немало, но в общем просчиталась и тут. Исходя из соображений человеколюбия, суд нашел возможным полагающуюся ей за содеянное преступление высшую меру наказания заменить тюремным заключением. Правда, срок заключения вполне достаточен для того, чтобы Азязова смогла заново пересмотреть всю свою жизнь. Есть над чем подумать и Морудовой, Андреевой, Ракчеевой, Комаровой, Поликарпову.
Таково вкратце уголовное дело № 6305. Дело весьма поучительное.
— Оно лишний раз подтверждает старую истину: хочешь быть богатым и счастливым — живи честно, — говорит Светлана Васильевна.
Кстати, теперь она не Уланова, а Левкова. Но об этом уже другой рассказ.
Галина ВладимироваИСТИНА, И НИЧЕГО, КРОМЕ ИСТИНЫОчерк
С чего начинается биография? Наверное, все-таки с выбора профессии. Когда девочки и мальчики заканчивают школу и перед ними встает вопрос «делать жизнь с кого», то многие мечтают о профессиях романтичных: актера, летчика, криминалиста. Мечтают… Но мало кто на деле знает, что за адова работа того же, скажем, актера или криминалиста.
Именно из-за этого незнания некоторые юноши и девушки выбирали следовательскую стезю, видя себя лишь продолжателями дела Шерлока Холмса, Эркюля Пуаро, Мегрэ, а в последнее время и Пал Палыча Знаменского. А работа оказалась не захватывающим детективом, в ней будни с утомительной писаниной, нередко с бесплодными, изматывающими нервы допросами, порой с отчаянием от частых встреч с вероломством, подлостью, жестокостью. И, не сумев себя преодолеть, сколько несостоявшихся детективов простилось с мечтами юности.
Неля Яковлевна Семьянова счастливо сумела сделать эти мечты своей сегодняшней жизнью. Она майор милиции, начальник следственного отделения Ленинского райотдела внутренних дел. Работу знает до тонкостей, и делает ее так хорошо, что Указом Президиума Верховного Совета Российской Федерации от 19 января 1979 года ей первой в Куйбышевской милиции присвоено почетное звание заслуженного юриста РСФСР.
А начиналось, как и у всех, с выбора профессии. Может, только повезло в том, что она твердо знала: «делать жизнь» будет с родной тети, следователя прокуратуры. Тетя была мудрой наставницей. Она часами рассказывала девушке о перипетиях борьбы с преступностью, профессионально точно и последовательно подчеркивая, что преступной опытности, хитрости и изворотливости противопоставляется прежде всего труд.
Труд тяжелый, кропотливый, методичный. Он и соединяет слагаемые победы — ум, знания, человеческую страстность, спаянную с естественным ощущением правоты своего дела. И Неля видела, в каком высоком состоянии духа держит тетю ее работа. Да, на такой не соскучишься. Со всем азартом юности она была готова включиться в поединок Закона и преступления. С увлечением занималась в Саратовском юридическом институте, а после его окончания пришла в Ленинский райотдел. Это было в 1961 году. С тех пор так много связано с этим скромным домом в переулке Белинского! В стремительные годы уложились многочисленные разоблачения преступников, научившие ее отточенно улавливать нюансы душевного состояния людей, движений характера, манеры поведения. И не утратились, не исчезли из ее личных человеческих качеств три великие «СО» — сочувствие, сопереживание, сострадание.
…В кабинет майора милиции Семьяновой входит пожилая женщина. Она по вызову. Ее внук жестоко избил незнакомого мальчишку. Когда его задержали и везли в отдел, он на гневный вопрос патрульного: «Как ты мог?!» — хладнокровно ответил:
— У меня не хватало на кино двадцати копеек, а у него были, я знал. Просто так он не отдал, пришлось поучить.
Теперь против него возбуждено уголовное дело. Но ведь он где-то научился «учить» других подобным образом. Обязательно существуют истоки жестокосердия.
И слушает Неля Яковлевна длинную горькую исповедь о несостоявшейся семейной судьбе своей посетительницы. Пьяница зять в бегах с той поры, когда внучку Юрочке исполнился всего годик. Дочь по вербовке работает на Камчатке, пишет редко. Сама она с Юркой сейчас замаялась. Как-никак 67 лет, и не всегда выгадывает ему на кино. А он трясет у нее деньги, грубит, учится кое-как. Кто виноват, что он такой? Что с ним теперь будет?..
Бабушка плачет. Неля Яковлевна наливает воду в два стакана, капает в них валерьянку. Выпив лекарство, женщины молчат, а потом опять говорят о непутевом Юрке, о его будущем…
Мальчишка не выходит у Семьяновой из головы и дома. Она хлопочет на кухне и ищет для него проникновенные слова, чтобы на допросе заставить Юрия посмотреть на себя словно бы со стороны, попробовать разбудить в нем способность к самооценке.
Хотя теперь, как начальник, Неля Яковлевна только контролирует ведение дел своими подчиненными, в этом допросе она будет участвовать обязательно. Она знает: будет потом суд, и другие юристы, приняв дело от следствия, займутся изучением мотивов, обстоятельств преступления Юрия. И тоже будут стремиться к глубокому, истинному его исправлению. Их общая забота, чтобы он прошел через следствие и суд поистине как через чистилище, чтобы раскрылся весь, до конца, признав свою вину и раскаявшись. Если же они где-то недоработают и он ускользнет от них, «выкрутится», значит, он унесет с собой тяжкий камень прошлого, который может потянуть его вниз…
Что с ним будет? Заинтересовавшие ее судьбы она стремится прослеживать как можно дольше. Это, разумеется, не входит в ее служебные обязанности. Но как часто у нее возникают заботы, которые призывают занять больше нравственные, чем юридические позиции. Когда в дежурную часть отдела обращаются люди не с конкретными заявлениями о правонарушениях, а просто за советом, их, как правило, направляют к Семьяновой.
Коллегам хорошо известны ее терпение и доброжелательность. Так было, когда пришла к ней элегантная, образованная женщина, доцент одного из институтов и, разрыдавшись горько, отчаянно, сказала, что не может и не хочет больше жить. Ее муж, руководитель солидного строительного управления, превратился по существу в тирана. Часто возвращается домой навеселе, хамит, даже распускает руки. Недавно, подняв ее за полночь, велел спуститься во двор и отпустить шофера машины, на которой приехал. Лифт в то время не работал, а живут они на одиннадцатом этаже. Все это видят дети, младшему всего семь лет.
Пообещав женщине помочь чем сможет, Семьянова побеседовала с ее соседями, навела справки о строительном управлении, возглавляемом ее мужем. Дела там шли неплохо, конфликтов с законом не усматривалось, но микроклимат в коллективе был неважный. В окружении руководителя подобрались льстивые, угодничающие люди, а уж известно, сколько вреда могут принести такие подпевалы.
Начальник мало-помалу разучился просить, стал только приказывать, потом покрикивать. Эгоистические черты развились и спрессовались настолько, что заглушили многое человеческое. Покуражиться над людьми, почувствовать свою власть стало просто потребностью. И вот Неля Яковлевна вызвала его по телефону, предупредив, что разговор важный и долгий, поэтому просит его по приезде отпустить шофера. Ее собеседник запротестовал, но начальник следственного отделения проявила здесь настойчивость. Он согласился и, когда приехал, заинтересованно посмотрел на красивую женщину с погонами майора.
— У меня есть сведения о том, что вы часто нарушаете общественный порядок, — сказала Семьянова. — Я кое-что выяснила и считаю важным вести наш разговор начистоту. По своей профессиональной привычке я буду приводить факты из вашей жизни, и давайте вместе оценивать их с позиции коммунистической морали. Вас удивляет этот высокий слог? А меня, честно говоря, удивляет, как это вы находитесь на таком посту, совершенно не соответствуя современным требованиям к руководителю как воспитателю….
Уже несколько лет подряд коммунисты Ленинского райотдела выбирают Нелю Яковлевну секретарем партийного бюро. Уважают ее страстную непримиримость к отступлениям от совести, ее умение активно и тактично воевать с подобными отступлениями. Только она сама знает, чего стоят ей эти «битвы в пути». Но что поделаешь, такой уж характер, такое у нее чувство общности с людьми.
Наверное, это чувство и подтолкнуло ее к тяжелой и нервной борьбе за совесть ответственного руководителя. Трудно было предугадать, как все сложится дальше, но, во всяком случае, слушал он ее внимательно, с чем-то соглашался, с чем-то спорил, то есть, самое главное, сумел подавить начальную спесивость и не был равнодушным к разговору.
Через следственное отделение проходит уйма всевозможных дел, и его начальник, как первая линия наступления, принимает все на себя. Ее труд не выразишь цифрами. Она не создает материальных ценностей, которые можно обозначить в процентах или сосчитать поштучно, как, к примеру, рекордный урожай картофеля или сверхплановые пары обуви. Ее труд нельзя оценить даже количеством дел, которые она вела сама и которые сейчас проходят через ее службу, хотя, конечно, такой подсчет ведется. Значение ее труда заключено в ее великой способности одаривать людей своей душевностью, исполнять свой долг по справедливости и необходимой строгости, чтоб преступники отвечали полной мерой, а невиновные не страдали. В умении открывать перед молодыми сотрудниками, у которых только начинается профессиональная биография, завораживающую силу романтики их дела, о котором в свое время видный юрист профессор Ратинов сказал так:
«Перед следователем проходят и развертываются все стороны человеческой природы. Общественная польза, благородство профессии, острота борьбы, исследовательский поиск, торжество справедливости, творчество, искусство — трудно даже приблизительно очертить все привлекательные стороны следственной работы. Каждая из них, даже взятая в отдельности, стоит того, чтобы посвятить себя всего этому делу».