— Наконец, я сама, — явно через силу выговорила Нейя. — У меня вроде бы нет головных болей, но я с недавних пор я вижу один и тот же сон. Меня преследует какое-то страшное существо, я убегаю от него на вершину крепостной башни. Снаружи ночь, подо мной город — не знаю, Вольфгард или нет — и в нем множество пожаров. Тут я понимаю, что сбежать не удастся, но есть выбор. Обернуться зверем и драться, либо остаться человеком и прыгнуть вниз. Я прыгаю и просыпаюсь… А вдобавок сегодня днем я за какой-то надобностью зашла в кухни. Там готовили баранину, и вдруг, ни с того ни с сего, я тайком подобрала случайно упавший кусочек и съела. Сырой кусок мяса — это так противно, но я преспокойно его сжевала, можешь себе представить?
К собственному удивлению, она говорила вполне спокойно:
— С этим нужно срочно что-то делать. Люди, с которыми я беседовала, не имеют никакого отношения к гиперборейцам, но с ними творится неладное. А ты — разве ты не замечаешь за собой никаких изменений? Не обижайся, любовь моя, но ты стал не в меру раздражительным. Я уж не напоминаю про этот разговор с двергскими посланниками…
— И правильно делаешь, что не напоминаешь, — резковато оборвал король Пограничья. — Из нас двоих лекаря, по-моему, нужно звать именно к тебе. Этими разысканиями ты себе напрочь голову заморочила. Поговори лучше с Ренисенб или с Тотлантом, когда он вернется — они умеют копаться в человеческих душах. Лично мне все рассказанное тобой кажется… э-э…
— Чепухой, — со вздохом подсказала Нейя, на шаг отступая от кресла. Вернее, пытаясь отступить, ибо хвост наполовину расплетенной белокурой косы по-прежнему оставался в руках у Эртеля. — Думаю, мне лучше вернуться к себе.
— Сиди, — мотнул головой оборотень. — Сперва жалуешься, что видишь жуткие сны и таскаешь мясо с кухонь, а потом собираешься удрать? Ты останешься здесь, зато кое-кто пойдет искать другое место, чтобы вздремнуть… Гвен! Я кому говорю?
Серебристый волчонок на протяжении всего путаного рассказа Нейи Раварты полулежал, навострив уши, будто понимал каждое слово. Заслышав же распоряжающийся голос отчима, зверь немедленно плюхнулся набок и отвернулся, прикрыв морду лапами.
— Гвен, пошел вон, — с нажимом повторил Эртель. — Не заставляй выбрасывать тебя за дверь, ладно?
— Да пусть сидит… — заикнулась Нейя, сразу же прикусив язык — кажется, владетель Пограничья снова начинал злиться. Возражать ему в такие мгновения не стоило. Понимал это и приемыш: нехотя встал и исчез в темном коридоре, на прощание коротко и сердито рыкнув.
— Он мне мешает, — коротко пояснил Эртель, используя многострадальные локоны подружки вместо аркана, чтобы притянуть девушку к себе и заставить опуститься на широкий подлокотник кресла. — Ходит тут, подглядывает, вынюхивает, клянчит… Иногда я вообще перестаю понимать, ради чего мы держим его в замке. Он прекрасно жил бы и в лесу… а еще можно подарить его детям Аквилонца. Вместо игрушки или как новую тварь для зверинца.
— Ты шутишь? — переспросила окончательно сбитая с толку Нейя. — Гвен не бессловесное животное, чтобы запросто отдавать его кому-нибудь!
— Правда?! А какое же он животное, ежели не бессловесное? — фыркнул Эртель. — Или вы с ним втайне беседуете о поэзии Эрмирия Кудесника? Да, между прочим, по какому праву ты вечно перечишь своему королю? Вроде бы я правлю этой страной, значит, никакой нахальной девице не дозволяется пилить меня с утра до ночи и с ночи до утра. Нейя Раварта, по-моему, ты высказываешь неуважение к монархии. Таковой проступок подлежит наказанию, причем немедленному, — он дурашливо хмыкнул, и этот смех отчего-то заставил девушку испуганно шарахнуться в сторону.
— Я хочу уйти, — жалобно повторила она. — Ну пожалуйста. Все равно у нас сегодня ничего не выйдет…
— Слушай, да помолчи ты хоть немного! — в сердцах рявкнул Эртель Эклинг.
Пожалуй, его высказывание стало последней разумной и членораздельной фразой, прозвучавшей нынешним вечером.
То, что последовало затем, больше смахивало на бестолковую и яростную потасовку между не желающим проявить хоть немного терпения мужчиной и женщиной, сопротивляющейся уже не из кокетства или для виду, а всерьез. Для начала опрокинулось набок тяжеленное кресло, его судьбу разделили стол и подставка для оружия — ее перевернула Нейя, в отчаянной попытке достигнуть дверей и выскочить наружу.
Эртель успел сгрести ее за подол платья и, шипя от ярости, втащил обратно. Толчок в спину вынудил оступившуюся девушку неуклюже шлепнуться на пол.
Сражение продолжилось на новехоньком офирском ковре, вскоре завершившись для госпожи Раварты полным поражением.
Сил бороться больше не осталось, и королевская подружка сдалась, остатками здравомыслия решив, что проще немного потерпеть.
В конце концов, ей же не угрожают немедленной смертью, если она и дальше будет упрямиться. Вдруг, добившись желаемого, Эртель отпустит ее?
Нейя ошиблась.
Обычно ее друг и в постели оставался таким, как в жизни — немного самоуверенным, грубовато-ласковым, всегда готовым посмеяться и никогда не прибегавшим к силе. Сегодня же она угодила в лапы к чудовищу, от которого любой женщине стоит держаться подальше.
Точно со стороны, она увидела: взъерошенная девица в непристойно задранных юбках и обрывках блузы стоит на четвереньках, беспомощно ожидая, когда насильно овладевший ею мужчина наконец удовлетворится и прекратит безжалостные мерные рывки взад-вперед.
Выражение лица жутковатого типа, которым обернулся давно знакомый человек, испугало девушку еще больше — оно стало рассеянно-отрешенным, словно Эртель дремал с открытыми глазами.
И он продолжал размеренно двигаться, не обращая внимания на хриплые вопли Нейи, умолявшей его остановиться и чувствовавшей, как с тонким звоном рвутся хрупкие нити, удерживающие на привязи ее собственного Зверя. Медленно гаснущее сознание вдруг нарисовало картину: стены комнаты сменились древесными стволами, между которыми плывут клочья тумана, а на окраине поляны пара волков занимается тем же нехитрым действом.
В отличие от людей, звери явно испытывали удовольствие, и Нейе внезапно, до головокружения и судорог, захотелось оказаться в ночном лесу. Стать бездумным, нерассуждающим существом, довольным каждым прожитым днем и озабоченным только поиском добычи. Тогда никто, никто не заставит ее делать то, чего ей не хочется.
27 день Первой летней луны. Утро.
— Никого там нету! — раздосадованный мальчишеский голос пролетел над винтовой лестницей Драконьей башни, а вслед за ним показался и его владелец — прыгающий через три ступеньки и ужасно возмущенный. Подросток навалился на тяжелую дверь, нехотя поддавшуюся его усилиям, и выскочил на открытую галерею, где дожидалась закадычная подружка и верная сообщница в любых проказах.
— Нету? — Принцесса Диса удрученно вздохнула. — Ты уверен?
— В следующий раз попрошу отца сходить и постучаться, — Лаэг оседлал каменные перила и скорчил недовольную физиономию. — Мне никто не открывает. Ее нет дома.
— Но я видела ее в замке, — настаивала Ричильдис. — Вчера днем.
— А сегодня утром она уже успела куда-то сбежать. Они тут все какие-то слегка умом тронутые, особенно с того дня, когда гномы затеяли учинить свой исход, — самоуверенно припечатал мальчик. — Не понимаю, отчего бы их правителю просто не приказать этим карликам оставаться в городе? Ладно, побывать в гостях у колдуньи нам пока не удается. Чем займемся, пока не явилась дама Эмерельд и не начала нас воспитывать?
— Спрячемся! — немедленно обрадовалась девочка.
Вольфгардская Цитадель не произвела на юных наследников Аквилонского престола особенного впечатления, хотя, согласно правилам этикета и по соображениям вежливости они изо всех сил старались этого не показывать. Нехорошо, если старые друзья отца и матушки будут чувствовать себя обиженными из-за того, что им приходится жить в таком непритязательном замке. К тому же здесь на детей обрушилась внезапная свобода. Наставники и учителя остались в Тарантии, родители, словно вспомнив былые годы, заново увлеклись друг другом, и младшие из семейства Канах оказались целиком и полностью предоставлены сами себе. От этого жизнь сразу стала веселее, хотя Лаэг и Диса дружно сошлись во мнении: Пограничье вообще и Вольфгард в частности — замшелая провинция. Хуже, чем какой-нибудь форт Аргентум на границе с Пиктскими Пущами или отдаленные гандерландские крепости.
Но скучать здесь не приходилось — хватало любопытных событий и необычных людей. Скажем, неуловимая стигийская волшебница, которую никак не удавалось застать в отведенной королевским магикам отдельной башне.
— Прятаться от Эмерельд неинтересно, — отмахнулся Лаэг и заговорщицким шепотом предложил: — Но я придумал, где никто в жизни не подумает нас искать. В подвалах! Заодно глянем на одержимых оборотней, из-за которых поднялось столько шума.
— Нас туда не пустят, — не слишком решительно возразила Диса.
— Скажи честно, что боишься, — поддел сестру мальчик. — И вообще, кроме отца и мамы, никто не может нам ничего запрещать!
Сидевшая на ступеньках Ричильдис снизу вверх посмотрела на неугомонного братца. Как-то само собой получилось, что средний отпрыск Аквилонского Льва без труда вил веревки из окружающих, особенно из женщин. Первыми его жертвами стали многочисленные нянюшки, которые просто не могли ни в чем отказать врученному их попечению маленькому принцу. Родившаяся спустя два года Диса пополнила ряды обожательниц своего подрастающего брата, став его неотлучной тенью. Они всегда держались вместе, рано осознав нехитрую и грустную истину — все лучшее и вместе с тем самое трудное выпадет на долю первенца семейства, Конни. Младшим же брату и сестричке предстоит либо тихо обитать под сенью престола, когда Коннахар сменит отца, либо добиваться чего-то самим. Но как верили дети, от взрослой жизни их пока отделяет целая бесконечность, и ее нужно провести с толком.
— Ничего я не боюсь, — запальчиво нахмурилась девочка, хотя на самом деле ей было немного страшновато. — Вот спорим, ты не знаешь, как попасть в эти подземелья?