— Собственно, я до сих пор не поняла — чего именно добивался Конни? — очень осторожно, точно ступая по качающемуся мосту над пропастью, спросила Дженна. — Зачем ему сперва понадобилась уйма исторических трактатов, а затем — книги по колдовскому искусству? Я полагала, это всего лишь очередное развлечение юношеских пытливых умов, да еще стремление произвести впечатление на девицу Монброн…
— Отчасти так, — подтвердил старый маг. На его физиономии появилось мучительное выражение человека, вынужденного против воли говорить крайне неприятные для собеседников вещи. — Но главная причина кроется в том, что Коннахар пообещал своей подруге…
— Законный брак сразу после нашего отъезда в Пограничье и корону Аквилонии в недалеком будущем? — мрачно предположил киммериец.
— Избавление от Проклятия Безумца, также известного как Бич Рабиров или Кара Побежденных, — завершил фразу Озимандия. — История возникновения этого заклятия в общих чертах известна почти на всем Материке…
— Во времена Роты-Всадника, когда шла война между альбами и пала Полуночная Цитадель, кто-то из альбийских военачальников от души проклял своих врагов, которым удалось скрыться из осажденной крепости и избежать посланной вслед погони, — припомнила Зенобия. — Он, кажется, повелел им быть вечно скрывающимися, ненавидимыми всеми вокруг и до скончания веков питаться чужой кровью. Какая-то часть потомков этих беглецов, отмеченных знаком Проклятия, добралась до Полуденного Побережья и осела в Рабирийских холмах. Теперь они зовутся гулями, в переводе с альбийского — «зачарованными». Проклятие по-прежнему с ними, но они научились справляться с постоянной жаждой крови. На их землях мало кто побывал, однако некоторые из гулей мирно уживаются рядом с людьми. В Пуантене и полуночной Зингаре, если верить слухам, вовсю торгуют с рабирийцами, заключают союзы и считают их за странноватых, но в целом дружественных соседей… Но каким образом можно снять проклятие с целого народа, тем более — проклятие, держащееся уже десять… или сколько там тысяч лет?!
— Я тоже не представляю, — согласился волшебник, покачивая седой головой. — Мало того, наравне с многими уважаемыми учеными мужами и собратьями по колдовскому ремеслу я точно знаю — подобное невозможно. Гули Рабиров обречены до конца времен оставаться кровопийцами и вампирами. Вот только принц Коннахар не захотел в это поверить и поступил по-своему.
— Вернусь — первым делом казню Стиллиса, за недосмотр и пренебрежение обязанностями. А заодно отправлю на виселицу всю свору молодых бездельников, наверняка дружно подбивавших Конни учинить эдакую пакость, — процедил Конан. — Нет, надо было оставить столицу на Леопарда. При нем мальчишке и его верным дружкам не хватило бы решимости строить из себя великих колдунов! Но, во имя Неба, ты ведь не хочешь сказать, что… Или все же?..
— Колдуны, само собой, из них никакие, — скривился в вымученной ухмылке Озимандия. — Однако по прихотливой воле случая или наитию принц, похоже, совершил нечто иное, куда более удивительное. Хотя я в точности не знаю, что там произошло, но предполагаю, что какие-то действия наследника престола Льва и его друзей сдвинули то, что не двигалось тысячелетия. Здесь, сейчас, в Пограничье, Проклятие Исенны преображает народ Карающей Длани.
— Что? — переспросили одновременно Конан и его супруга — он гневно, у Зенобии же вырвалось что-то вроде стона.
— Бич Рабиров теперь разворачивается над Пограничьем, — отчетливо выговорил старый маг. — Я даже предполагать не рискну, что сейчас творится в Рабирийских холмах, а здесь… Здесь Проклятие вскоре разгуляется в полную силу и без всяких преград. Карающая Длань по природе своей склонна к убийствам и потере рассудка — вспомним хотя бы неуклонное появление в каждом поколении оборотней этого устрашающего создания, Бешеного Вожака! Отныне любой из одержимых Проклятием оборотней чувствует в себе силу, намного превышающую возможности Бешеного, и постепенно осознает — он непобедим. Вскоре люди начнут покидать Пограничье — если им, конечно, позволят это сделать, ведь завороженным нужно что-то есть — и тогда…
— Скогры, — перебила Дженна. Потерявший нить повествования Озимандия растерянно уставился на нее: «Что, Ваше величество?»
— Их называют скограми, — терпеливо повторила королева. — Есть такое нордхеймское слово, его Ренисенб где-то выискала.
— Когда это поветрие достигло Радужной Школы и выискало добычу среди учеников, признаюсь, мы пребывали в полной растерянности, — волшебник смущенно кашлянул. — Для начала мы изловили всех, проявлявших столь диковинные устремления, и погрузили их в сон, дабы всесторонне и без помех изучить произошедшие с ними изменения. Предупреждаю заранее: вернуть их в прежнее состояние мы не сумели, но заподозрили столь ужасное, что поначалу даже не смогли поверить. Я сразу же устремился в Вольфгард с предупреждением, но, каюсь, не поспел вовремя. Проклятие ожило. События на Ярмарке — только начало. Если не покинуть крепость в ближайшие же дни…
— Выйди, — бесстрастно распорядился Конан. — И чтобы сюда никто не совался, пока не позову.
Магика как ветром сдуло, только приглушенно и виновато стукнула закрывающаяся дверь. Зенобия смотрела на мужа, не решаясь заговорить, а тот ткнулся головой в сжатые кулаки и точно отгородился от всех спутавшимися седыми прядями — с трудом верилось, что лет еще лет пятнадцать назад они были черными, отливающими синевой.
— Вздумал подслушивать, так не сопи на весь замок, — по-прежнему не поднимая головы, глуховато посоветовал киммериец. Створка опочивальни за его спиной чуть приоткрылась, явив слегка заспанную и ничуть не смущенную разоблачением мордочку Лаэга.
— Получается, это Конни во всем виноват? — легкомысленно хихикнул средний из отпрысков королевского дома Аквилонии. — Может, теперь его право наследства перейдет ко мне? Честное слово, я буду заботиться о Конни… и каждый день навещать его в тюрьме, правда-правда!
— Вас обоих стоило придушить еще в колыбели, — буркнул варвар. — Впрочем, сделать это никогда не поздно. А престол с короной отдам Дисе — она намного толковее тебя и твоего старшего братца. Ваша сестра никогда никому не доставляла хлопот, не то, что вы!
— Королева Ричильдис Первая, единственная и неповторимая, — мальчик, состроив физиономию отпетого злодея, на цыпочках подобрался к отцовскому креслу и облокотился на резную спинку. — Между прочим, будущая повелительница Аквилонии уползла с кровати и спит на полу, в обнимку с волком. Мама, а что теперь с нами будет?
— Это решит твой отец, — как можно строже произнесла Зенобия, хотя сил рассердиться на Лаэга по-настоящему у нее не хватило. Для мальчика все происходящее наверняка казалось увлекательнейшим приключением. Он не сомневался, что после неизбежных передряг все придет к благополучному завершению. — Однако ежели королю угодно выслушать мое скромное мнение, я скажу так: оставаться здесь нельзя. Каждый день, проведенный в Вольфгарде, — лишний камень в преграде, отделяющей нас от дома. Только не напоминай мне про беднягу Эртеля и несчастных обывателей! — раздраженно вскинулась королева, хотя супруг не возразил ей пока и единым словом. — Эклингу мы все равно помочь не сумеем. С горожан хватит и того, что ты поддержал их в трудный миг и не бросил на произвол судьбы. Мы должны думать о детях, о себе и тех людях, что приехали с нами. Да, мне страшно! Я уже не молоденькая девица, и я не готова к подобным испытаниям!..
— Йен, — с мягкой укоризной протянул Конан. — Неужели это говоришь ты? Что подумает твой сын, услышав такие слова?
— Меня куда больше беспокоит, что думает старший из наших детей, которому ты так неосмотрительно доверил приглядывать за столицей, — запальчиво возразила Дженна. — Не спорю, я всегда защищала Коннахара, но даже материнская любовь имеет свои пределы! Мы должны как можно скорее вернуться в Тарантию!
— В этом ты права, — кивнул варвар и повернулся к Лаэгу: — Как полагаешь, можно доверить тебе несколько простых поручений? Или ты опять половину перепутаешь, а другую половину забудешь по резвости нрава?
— Что нужно сделать? — на сей раз подросток умудрился остаться серьезным.
— Ступай к Галтрану. Передай: до полудня пусть командует сам, но если оборотни вздумают опять лезть на стены, немедленно зовет меня. Разыщи кого-нибудь, способного в точности подсчитать, какими запасами располагает Цитадель. Сколько людей, на сколько дней хватит припасов в кладовых, много ли осталось оружия, стрел, доспехов и прочего добра. Пусть составят списки и принесут сюда. Когда будешь бегать по замку, не свались с бастиона и не угоди под шальную стрелу. Все понял?
— Угу, — мальчик стянул с наполовину опустошенного блюда прокопченную куриную ножку и умчался. Закрывая дверь, не удержался и глянул в щель между створками: отец держал матушку за руки и что-то негромко ей втолковывал, пытаясь успокоить. Госпожа Зенобия упрямо мотала головой, не желая соглашаться с доводами супруга, и — редчайший случай! — даже пустила слезу. Странные они все-таки создания, эти взрослые. И старший братец тоже хорош: натворить столько ерунды ради девицы! Похоже, влюбленные и в самом деле изрядно глупеют. Интересно, Конни задумывался над участью, которая ожидает его вместе с ненаглядной дамой сердца и приятелями по возвращении отца из Пограничья? На месте наследника короны Лаэг уже давно кликнул всю развеселую компанию и удрал на край света. Куда-нибудь в Пиктские Пущи или неизведанные края за морем Вилайет, лишь бы подальше от гнева владетеля Аквилонии.
Глава пятаяПраво сильнейшего
2 день Второй летней луны. Ближе к вечеру.
Неурядицы последних дней пока не сумели затронуть Оленью башню замка короны и установленные в ее верхнем помещении куранты. Механическая диковина, с величайшим бережением доставленная некогда из соседней Немедии, похрипывала сочленениями, лязгала бронзовыми шестеренками и цепями, деловито кромсая время на ровные ломтики.