— Продолжай, — призвал Макрон.
— Они сказали… — Она сделала паузу, чтобы вспомнить подробности, которые ей рассказали, — они сказали, что если ты хочешь снова увидеть ее и мальчика, тебе лучше вернуться из Камулодунума как можно скорее и встретиться с Мальвинием в терме в первое утро после того, как ты вернешься. Если ты этого не сделаешь, он позаботится о том, чтобы их тела были обнаружены плавающими лицом вниз среди грузовых кораблей, использующих пристань.
— Гребаный ублюдок, — прорычал Макрон. Мысли о насилии, которое он хотел бы применить к Мальвинию, мелькали в его голове, каждый образ был более кровавым и мучительным, чем предыдущий. Он оттолкнул их в сторону и снова заговорил в яростном полутоне. — Что ему от них нужно?
— А что ты думаешь? Он предложил тебе работу. Он дал тебе десять дней на принятие решение, а ты проигнорировал его крайний срок. Ты заставил его потерять лицо, поэтому он приказал похитить их после того, как прошел десятый день. Это его способ заставить тебя просить у него пощадить их жизни и дать тебе второй шанс принять его условия. Ему нужно смирить тебя, и он знает, что ты сделаешь все, что он скажет, чтобы сохранить им жизнь. И если ты снова откажешь ему, он убьет нас всех. Макрон, мне страшно.
Его усталый разум обдумывал то, что она сказала ему. — Это нормально, что ты боишься. Я надеялся, что Мальвиний не посмеет причинить вред бывшему центуриону преторианской гвардии, но, похоже, что ошибся.
Она серьезно посмотрела на него. — Как ты планируешь поступить?
— У меня нет выбора. Я должен пойти и увидеться с ним и попросить его пощадить их жизни. Если это означает, что я должен согласиться работать на него, что еще я могу сделать? — Он беспомощно пожал плечами. — Этот ублюдок взял меня за яйца, что правда, то правда.
— Что, если ты согласишься сделать то, что он говорит, а затем, как только твоя мать и Парвий будут освобождены, мы все покинем Лондиниум? Мы могли бы отправиться в Камулодунум.
— Этого недостаточно. Он пошлет за нами своих головорезов, как только выследит нас. К тому же я не уверен, что мы будем там в безопасности. — Он вкратце изложил, что случилось с отрядом, посланным отомстить за сборщика налогов, опуская подробности, которые могли бы ее излишне расстроить. В конце она обняла его и прошептала ему на ухо.
— Никогда больше не подвергай себя такой опасности. Я не могу вынести мысли о том, что потеряю тебя, Макрон.
— Поверь мне, я делаю все возможное, чтобы не попасть в беду. Я ничего не могу поделать, если другие просто не могут дать мне насладиться заслуженным отдыхом.
— Тогда что, если мы полностью покинем Британию?
— Мы могли бы это сделать, — Макрон закрыл ноющие глаза и осторожно потер веки. — Но это означало бы потерять почти все: гостиницу, нашу собственность в Камулодунуме и все остальное, во что мама вложила деньги. У нас останется только то, что осталось от моих сбережений. Мы могли бы обойтись этим какое-то время, но что будет после этого? Мы будем разорены. Он моргнул и глубоко вздохнул. — Так что мы никуда не уедем. Будь я проклят, если позволю такому ирруматору, как Мальвиний, выгнать нас из нашего же дома. Пока я буду делать то, что он говорит, но я найду способ отомстить ему, сколько бы времени это ни заняло.
— А как же наместник? Наверняка он поставил бы Мальвиния на место, если бы знал, что происходит.
Макрон покачал головой. — Претор редко бывает в Лондиниуме, так что мне придется пройти через цепочку инстанций, чтобы передать ему сообщение. А это значит, мне нужно будет идти к Кацию Дециану просить о помощи. Я не думаю, что эта встреча понравится кому-либо из нас. После того, как он бросил меня и ребят на произвол судьбы, я сомневаюсь, что он и пальцем пошевелит, чтобы нам помочь. Он предпочел бы видеть меня мертвым, чтобы меня не было рядом, чтобы говорить о его трусости. Нет, мы сами. Придется уступить Мальвинию. Другого пути нет.
— О, Макрон, мне так жаль.
— Не твоя вина, — он ободряюще улыбнулся. — Мы справимся с этим, и все станет лучше. Вот увидишь.
— Надеюсь, — голос ее не звучал убежденно.
— А пока мне нужно немного поспать. Иди сюда и согрей меня…
На следующее утро Макрон внезапно проснулся ото сна, в котором его преследовала по заснеженному лесу стайка разрисованных варваров. Он резко сел, и на мгновение все, что его окружало, казалось неузнаваемым. Дневной свет пробивался сквозь узкую щель, где одна из ставней была оставлена открытой. Кровать рядом с ним была пуста, но не было никаких обычных для этого времени суток звуков. Ни разговоров, ни смеха утренних клиентов в трактире. Никакой пронзительной болтовни проституток, которые пришли по дневным делам. Но, к счастью, из кухни доносились запахи готовки.
Он надел калиги и достал из дорожной сумки чистую тунику. Он сделал паузу, глядя на ремень и ножны. Было заманчиво взять его с собой, но он не хотел, чтобы его видели готовым к бою, когда он шел на встречу с Мальвинием. Вместо этого он взял свой пугио в ножнах и сунул его за поясницу под широкий кожаный пояс. Затем, подобрав плащ, он спустился вниз.
Он нашел свою жену сидящей на табурете перед стойкой прилавка таверны. В руках у нее была чаша из обожженной глины, и она вертела ее в кончиках пальцев, когда заметила, что он входит в комнату. Петронелла одарила его нервной улыбкой.
— Хорошо поспал?
Макрон улыбнулся в ответ и кивнул, прежде чем фыркнуть. — Колбаса?
— Я поручила Денубию поработать на кухне. Тебе нужно хорошо поесть.
По правде говоря, Макрон не чувствовал себя голодным. Перспектива встречи с Мальвинием лишила его аппетита он просто хотел покончить с этим делом. Он прочистил горло. — Я поем, когда вернусь. У меня сейчас нет времени.
— Значит, ты собираешься пройти через все это?
— Я должен. Но я, думаю, что я должен быть в достаточной безопасности. Мальвиний вряд ли станет доставлять неприятности в общественной терме.
— Надеюсь, ты прав. Только пообещай мне, что будешь осторожен, и если появится малейший признак опасности, ты сразу же вернешься сюда. Обещай мне.
— Обещаю, я буду осторожен.
Она вздохнула с облегчением. — Тогда соглашайся на то, что должен, и возвращайся с матерью и Парвием в целости и сохранности. Я буду вас всех ждать.
Он повернулся и направился к двери, натянув плащ на плечи и убедившись, что он ниспадает на пояс и скрывает любые очертания кинжала. Сдвинув стопорный штифт, он поднял защелку и распахнул дверь внутрь. Свет хлынул с улицы, и порыв холодного воздуха окутал его, когда он вышел на улицу и закрыл за собой дверь.
Он посмотрел в обе стороны. Улица была оживленной, люди пробирались сквозь размокшую слякоть. Когда он посмотрел на перекресток, его внимание привлекло внезапное движение. Со стены двора спрыгнул тощий юноша, одетый в лохмотья. Мгновение он смотрел прямо на Макрона, потом повернулся и бросился через улицу, исчезая в переулке, ведущем к терме.
— Похоже, тебя ждут, Макрон, старина, — мрачно пробормотал центурион про себя.
Он двинулся, дойдя до перекрестка и затем повернув к терме Флоридия, пойдя по переулку, параллельному тому, в котором исчез тот юноша. Он ожидал, что за гостиницей будут следить в поисках признаков его возвращения. Несомненно, за ним также будут следить, пока он будет пробираться через центр города. Оглянувшись на сильно закутанные фигуры на улице позади него, он задумался, кто из них следует за ним по приказу Мальвиния. Не то чтобы это имело значение. Бандиту он нужен был живым, по крайне мере, до поры до времени, поэтому Макрон чувствовал, что он в безопасности, как минимум, до их встречи. А вот после нее…
Над ним сияло солнце на лазурном небе, испещренном клочьями ослепительно белых облаков. После лютого мороза и снега последних дней Макрону в такое прекрасное утро нравилось оказаться снаружи, но сегодня он не мог стряхнуть с себя ледяную хватку страха, от которой покалывали волосы на затылке. Не сколько за себя. Если дело дойдет до боя, он был уверен, что сможет справиться с одним или двумя тяжеловесами Мальвиния. Нет, он боялся за свою мать и за Парвия. Если они и остались живы, то остались таковыми по прихоти безжалостного главаря преступной группировки. Макрон почти не сомневался, что Мальвиний вполне способен отправить кого-нибудь на смерть без малейших сомнений, если это будет в какой-то степени полезно для его темных дел.
Подойдя к терме Флоридия, он увидел, как из входа вышел уже небезывестный юноша в сопровождении дюжего мужчины с тяжелой дубиной, болтающейся на кожаной петле на запястье. Мужчина бросил мальчику серебряную монету, тот взглянул на Макрона, затем бросился прочь и исчез в переулке. Макрон не узнал вышибалу по предыдущему визиту, но приветственно кивнул, проходя мимо и войдя в вестибюль. Раб, который тоже отличался от того, кто обслуживал его раньше, поспешил вперед, чтобы вручить ему банную простыню.
Макрон поднял руку. — Это не понадобится. Я не задержусь надолго. Мальвиний здесь?
— Д-д-да, хозяин. Он в теплой комнате.
— Он уже знает, что я здесь, не так ли?
Раб отказался встречаться взглядом с Макроном и склонил голову, указывая на раздевалки. — Сюда, хозяин.
Когда он прошел через арку и увидел, что все колышки, кроме последнего, были пусты, Макрон почувствовал, как по его спине пробежал тревожный холодок. Он пришел сюда, чтобы добиться освобождения своей матери и Парвия, даже если это означало согласие быть одним из людей Мальвиния. В то же время вполне вероятно, что он пришел прямо в ловушку, но что еще он мог сделать? Он проклинал себя за то, что не обладает острым умом своего друга Катона, который наверняка нашел бы лучший способ справиться с Мальвинием. Вместо этого все, что было у Макрона, — это небольшое утешение в ощущении пугио, спрятанного за его армейским поясным ремнем.
Когда он вошел в теплую комнату, то увидел Мальвиния, лежащего на массажном столе, молодого человека с темными чертами лица, вонзающего большие пальцы в промасленную плоть на плечах бандита. В следующий момент двое громил вышли с обеих сторон дверного проема и преградили путь Макрону. Они были одеты в туники и тяжелые калиги, и у обоих были кинжалы в ножнах, свисавших с пояса.