Честь вайнаха — страница 3 из 15

1

На третьи сутки арабу стало хуже. Он дрожал. Капитан Болотников склонился над ним. Глаза пациента были полузакрыты. Капитан обеспокоенно пощупал ему лоб.

– Чёрт возьми, да у него лихорадка, – сказал он. – Ему надо дать тёплого чая.

– А может, ему сделать какой-нибудь укол? – прошептал, бледнея, Арса.

– Помолчи, пока не спрашивают! – одёрнул его Алихан. – Ступай за чаем.

Араб лежал на спине. Он тяжело дышал. Воздух входил в него и выходил с каким-то скрипом.

– Похоже, эта ночь для него последняя, – сказал уныло Болотников и минуту спустя добавил: – И… для меня тоже.

– Ты думаешь, что он умрёт именно этой ночью? – нахмурился Алихан.

– Несомненно, – вздохнул капитан. – Его раны начинают гноиться. Я даже чувствую неприятный запах, исходящий от его тела.

– И что, ничего сделать нельзя, чтобы продлить его жизнь ещё на немного? – забеспокоился Арса.

– Не знаю, – пожимая плечами, ответил Болотников. – Была бы рядом реанимация…

Он ввёл пару обезболивающих инъекций в руку умирающего, покачал головой и посмотрел на сидевшего с каменным лицом Алихана.

– У нас есть ещё время, – сказал он, грустно улыбнувшись. – Если араб и умрёт сейчас, то главарь боевиков явится навестить его только утром. А тебе спасибо, дед Али… Ты рассказал мне много того, о чём не говорил дед Иван. Он всё больше рассказывал о тебе и твоей боевой удали, а о себе… Мне всегда казалось, что он стеснялся своих подвигов.

– Скромным был твой дед Иван, очень скромным, – согласился с ним Алихан. – На деле всегда был отважным и отчаянным разведчиком, а говорить о своих подвигах стеснялся. Только я о них всем рассказывал. Ну не мог я молчать, хотя Иван не раз просил меня ничего о его доблести не рассказывать.

– Так ты нашёл своих родителей, уважаемый Алихан? – спросил, вздыхая, Болотников. – И как вообще сложилась твоя судьба после возвращения домой из госпиталя?

– Сначала туго приходилось, – проведя по лицу ладонями, ответил Али. – Выматывали раны. Но понемногу я приучил себя терпеть боль, лечил хвори травяными настоями, и… Дожил до дня сегодняшнего.

– Это можно назвать только чудом, – улыбнулся капитан. – Хотя… Жизнь на свежем горном воздухе значительно увеличивает долголетие.

– А родителей я нашёл в Казахстане, – как только замолчал Болотников, продолжил Алихан. – Долго искал, настойчиво… Нашёл их в дикой степи, сильно постаревших, изможденных непосильным трудом. Я бросился к ним со слезами на глазах, собираясь заключить их в свои объятия и расцеловать, но…

– Не смей приближаться к нам! – крикнул отец и замахнулся кнутом, который держал в руках. – Ты кто такой, чтобы так радоваться, видя нас?

– Как кто? – опешил я. – Да я же ваш…

– Уходи прочь! – неожиданно крикнула мать. – Или я сейчас пойду и пожалуюсь на тебя управляющему!

Ничего не понимая, я стоял перед родителями и бестолково смотрел на них. Но они с равнодушным видом отвернулись и вошли в глиняную мазанку, служившую для них жилищем. «Что же это такое? – думал я в отчаянии. – Почему отец и мама не хотят признавать меня?» Наверное, я долго бы стоял на месте и терялся в догадках, если бы… Мне на глаза попался стоявший в стороне от мазанки родителей седой казах, который едва заметно поманил меня пальцем. Я подошёл.

– Иди за мной, – сказал старик. – Здесь не место о чём-то разговаривать.

Он развернулся и куда-то пошёл. Мне ничего не оставалось, как поспешить за ним следом. Войдя в свою мазанку, он выставил на улицу всех домочадцев, прилёг на нары и дал мне знак, чтобы я ложился рядом. Я прилёг.

– Издалека приехал? – спросил старик шёпотом, посмотрев пристально мне в глаза.

– С Кавказа, – ответил я осторожно, пытаясь понять, куда он клонит.

– Кем тебе приходятся те чеченцы, которых ты собирался обнять? – прямо спросил старик.

– Они мои родители, – ответил я, посчитав неуместным лгать и изворачиваться.

– Вижу, ты говоришь правду, – причмокнув, заговорил старик. – А их ты не осуждай за то, что они тебя прогнали. Просто они не могли среди бела дня признать тебя своим сыном и тем самым обречь на страдания, каким подвергаются сами.

– О чём ты говоришь? – удивился я. – Что здесь со мной может случиться? Я же не где-нибудь за границей, а в своей стране.

– Здесь с тобой может случиться всё, что угодно, – причмокнув, заговорил старик. – Здесь нет справедливости, нет закона, нет власти. Здесь правит всем один – Жаксымбай. Для властей из далёкого города он человек положительный, кристально честный и порядочный управляющий отделением совхоза, носит в кармане партбилет. А на деле… На деле «уважаемый» Жаксымбай страшный человек, прохвост и главарь банды сабарманов. Степь он считает своей и позволяет себе всё, что захочет.

– А кто такие сабарманы? – спросил я у старика.

– Это степные разбойники и конокрады, – ответил он. – В подчинении у Жаксымбая около двух десятков головорезов. Они могут убить любого, на кого укажет Жаксымбай, отвезти в степь и бросить там на растерзание диким зверям, – вздохнул казах. – Они убили двоих моих сыновей. Убили ещё много людей… Ни один из них так и не понёс наказания.

– Тогда я должен немедленно забрать родителей и увезти их отсюда! – разгорячился я. – Я не могу допустить, чтобы они жили в этом аду и дальше!

– Хороший ты сын, но ничего сделать не сможешь, – усмехнулся старик. – Отсюда до ближайшего аула не меньше ста километров, а вокруг голая степь. На чём ты собираешься везти своих родителей? Не пешком же идти.

– Я повезу их на почтовой повозке, на которой приехал, – сказал я, искренне веря, что именно так и сделаю.

– Нет, не получится, – замотал головой старик. – Почтальон их не возьмёт.

– Почему? – удивился я.

– Он знает, что Жаксымбай убьёт его за это, – ответил старик.

– Тогда я свяжу почтальона, оставлю его здесь, а сам заберу родителей и увезу их на повозке.

– И это не получится, – вздохнул старик. – Сабарманы Жаксымбая быстро настигнут вас в степи и убьют, как всегда поступают с беглецами.

– Видно, прежде чем уехать и увезти родителей, мне придётся убить Жаксымбая и всех его сабарманов, – сказал я, разозлившись. – Придётся вспомнить полученную на войне профессию разведчика и покарать смертью врагов советского народа!

– Всё равно это ни к чему не приведёт, – посмотрев на меня, недоверчиво хмыкнул старик. – Убив Жаксымбая и его сабарманов, ты станешь убийцей, преступником. Тебе некуда будет ехать и везти стариков. Я же сказал, что Жаксымбай носит в кармане партбилет и все его сабарманы тоже люди «советские». Ты никогда не отмоешься, убив их. А тебя найдут когда-нибудь и расстреляют, а родителей… Наверное, их расстреляют тоже, посчитав соучастниками.

– Действительно, замкнутый круг получается, – задумался я. – Если ты всё знаешь, то скажи, какие неприятности могут ожидать здесь меня?

– Почтальон уезжает рано утром, вот и ты уезжай с ним, – посоветовал мне старик. – Жаксымбая сейчас здесь нет, но завтра или послезавтра он объявится. Тогда он оставит тебя здесь и сделает бесправным, как и всех чеченцев, здесь проживающих. И тогда ты уже никогда не вернешься домой.

Слова и предостережения казаха заставили меня крепко призадуматься. Но в голову ничего не шло. Тогда я понял, что оказался по-настоящему в безвыходном положении.

– Ты можешь помочь родителям, лишь выкупив их у Жаксымбая, – неожиданно заговорил долго молчавший старик. – Заплатишь ему крупную сумму денег, и он отпустит их.

– Отпустит? Куда? О чём ты говоришь? – услышав его, возмутился я. – Ты же сам знаешь, что они депортированные.

– Конечно, знаю, как не знать, – вздохнул старик. – Здесь живёт много депортированных чеченцев. Выезжать им за пределы Казахстана категорически запрещено, а вот переехать отсюда в город можно. Жаксымбай жаден и очень любит деньги. И если предложенная за твоих родителей сумма удовлетворит его аппетит, то он сам прикажет своим сабарманам перевезти их в город.

– И что, без обмана? – удивился я.

– Жаксымбай коварный, хитрый, жадный, изворотливый бандит, – сказал старик. – Но, если получит выкуп, шельмовать не будет. Это у него не отнять. Всё сделает так, как самый настоящий честный человек, чистый душой и добрый сердцем. А всё потому, что он верит – если взял деньги, то надо в точности отдать то, за что они заплачены. Иначе отвернётся удача…

В этот вечер мне так и не пришлось пообщаться с родителями. Старый казах оказался прав. Они побоялись увидеться со мной не из-за страха за свои жизни, а из опасения за моё благополучие. А утром я уехал из аула обратно на почтовой телеге с кричащей от боли душой и переполненным горем сердцем…

В комнату вошёл Арса. Он принёс чай для раненого араба. Болотников взял у него бокал и попытался напоить умирающего. Тот был без сознания. Капитан так и не смог разжать его челюсти.

– Ничего не получается, – сказал он с сожалением, ставя бокал на стол. – Ну ничего, может быть, он ещё предоставит нам возможность напоить его чаем.

– Нет, не надо больше заботиться о нём, – сказал Алихан, вздыхая. – Пусть всё идёт своим чередом. Этот шайтан уже по пути в ад, и он, и мы про это знаем. Его чёрная душа больше не хочет задерживаться в искалеченном, гниющем теле. Шайтаны любят тела такие, как у моего внука Арсы, и они всегда охотятся за такими безмозглыми лоботрясами.

– Ты прав, – согласился с ним Болотников. – На мои вопросы, как ему удалось выжить с такими ранениями, мой дед отвечал: тот, кто силён духом и хочет жить, выживет всегда. Как бы тяжелы ни были раны, человек может всегда преодолеть боль и остаться живым. Главное поставить перед собой цель – выжить, и Бог поможет выздороветь всегда.

– Прав был твой дед, – кивнул Алихан. – Нас с ним не раз собирали в госпиталях по косточкам. Но мы стремились жить, воевать с врагом, и Всевышний помогал нам. А потом случилось то, что случилось. Мы потеряли друг друга, и разошлись наши пути. Надо же, я считал его мёртвым, хотя… Хотя в душе не верил в это.

– Дед тоже не верил, – вздохнул капитан. – Он рассказывал, как очнулся в партизанском отряде, но лишь на короткое время. Как его перевозили в самолёте, он не помнил. В себя пришёл после операции уже в госпитале. Перенёс ещё много операций, но остался жив.

– А в каком госпитале его лечили, Иван не рассказывал? – поинтересовался Алихан. – Меня в Смоленске, а его?

– Дед говорил, что в Харькове, – после минутного раздумья ответил Болотников. – Всё время он спрашивал у врачей о тебе, но никто ничего объяснить ему так и не смог. Лечили его долго, собирались списать, но… Он настоял на своём желании воевать, и был выписан на фронт.

– Войну где закончил, не знаешь? – спросил Алихан.

– В полк, в котором дед воевал вместе с тобой, он не вернулся, – ответил Болотников. – Ко времени его выписки полк переформировывался дважды. Командир погиб, так что… А закончил войну дед в Дрездене, так он мне рассказывал и сожалел, что не дошёл до Берлина.

– Нас, наверное, доставили от партизан разными самолётами, – предположил Алихан. – Иначе нас поместили бы в один госпиталь, и мы не потеряли бы из виду друг друга.

– Ему про тебя сказали, что ты погиб, и он скорбел о твоей утрате всю жизнь, – вздохнул капитан.

– Путаницы было много в те времена, – посмотрев на притихшего внука, сказал Алихан. – Но теперь винить уже некого, время ушло. Да и сейчас беспорядка хватает. Был бы порядок в СССР, не развалилось бы могучее государство, и в Чечне сейчас было бы всё спокойно. Шайтаны сидели бы тихо по своим норам и не осмеливались грызть страну, разгромившую всех агрессоров, решивших испытать её на прочность.

– Вот потому здесь и российская армия, – сказал Болотников. – Наша цель не бороться с чеченским народом, не уничтожать его, ни депортировать, а навести конституционный порядок. СССР развалился. Мы были заняты другим и просмотрели вражьи козни, которые и привели могучее государство к развалу. Но Россию развалить мы не позволим. Мы теперь уже не наивные дурачки и не слепые котята.

За окном засеребрился рассвет. Услышав шаги за дверью, Алихан и капитан замолчали.

– Всё, пробуждаются, – сказал Арса. – Сейчас еду искать будут. А у нас уже все запасы закончились, дед, что делать будем?

– Мы? Ничего, – ответил Алихан внуку. – Мы шайтанов к себе в гости не звали, и кормить их не обязаны. Пусть навоз едят или с голоду дохнут. Мне до них нет дела.

– Голодные они злые станут, – вздохнул Арса. – Боюсь, что…

– Раньше бояться надо было! – не дав внуку договорить, вспылил старик. – Это ты их сюда привёл, вот и корми чем хочешь. А я не намерен…

Он не договорил. Дверь неожиданно распахнулась, и в комнату вошёл главарь боевиков. Прямо от порога он прошёл к кровати умирающего араба, внимательно осмотрел его, затем перевёл хмурый взгляд на Болотникова.

2

– Отвечай, как он? – спросил Габис.

– Жив пока, – ответил капитан.

Услышав такой ответ, Габис размахнулся и с разворота ударил его кулаком в лицо. Удар был настолько силён, что сбил Болотникова с ног. Оказавшись на полу, капитан живо вскочил на ноги, схватил с кровати полотенце и приложил его к разбитым губам и носу.

– Больше не произноси при мне слова «пока»! – прорычал Габис. – Наш гость должен быть жив, или ты подохнешь в страшных муках спустя минуту после его кончины.

– Я уже это слышал, – сказал Болотников, вытирая полотенцем кровь с разбитого лица. – Но если ты медик, то и сам знаешь, что араб должен был умереть ещё…

Габис снова не дал ему договорить. Он схватил левой рукой капитана за горло, правой размахнулся для удара, и вдруг… С улицы донёсся грохот двигателей, и тень тяжёлой винтокрылой машины пронеслась над домом.

– Вот чёрт, вертушка! – метнувшись к окну, выкрикнул Габис, наблюдая, как вертолёт разворачивается и снова летит в сторону дома.

Выкрикивая проклятия, главарь боевиков бросился к двери. Арса поспешил за ним.

– Ну, вот и кара Всевышнего настигла шайтанов, – улыбнулся Алихан, вставая с табурета. – Пойду посмотрю, что они делать собираются. А ты, капитан… – он вынул из внутреннего кармана пиджака напильник и протянул его Болотникову. – Ты не о шайтане подыхающем думай, а о себе. Пока бандиты другим заняты, распили цепь. Но сделай это так, чтобы этим шакалам незаметно было…

* * *

– Лётчик что-то заметил, – сказал Алихан, выходя на улицу и останавливаясь возле Габиса, смотрящего в бинокль на небо.

– Без тебя вижу, – буркнул тот.

– Я и без бинокля вижу, что он летит на дом не из простого любопытства, – усмехнулся Алихан. – Он даже снижается, видишь?

– Если снижается, то не боится быть сбитым, – прошептал себе под нос Габис. – Значит, он ничего не знает о нашем присутствии и собирается рассмотреть дом получше. – Он отвёл от глаз бинокль и закричал заметавшимся по двору боевикам: – Все в укрытие! И не высовывать носа!

Вертолёт приближался медленно. Алихан, подняв вверх голову и прикрывая ладонью от солнца глаза, внимательно наблюдал за ним. Когда вертолёт снова пролетел над домом, он успел заметить его брюхо и прикреплённые к днищу ракеты.

– Смотри-ка, мимо! – закричал кто-то из боевиков, выглянув из двери дома. – Надо было из гранатомёта его сбить! Он летел настолько низко, что попали бы без промаха!

– Заткнись и не высовывайся, скотина! – рявкнул на него раздражённо Габис. – Если мы сейчас собьём вертушку, то через несколько минут сюда прилетят ещё несколько, а с земли дом обложат войска федералов!

Но вертолёт никуда не улетел, как надеялся Габис. Пролетев над домом, он стал разворачиваться по широкой дуге, готовясь лететь в обратном направлении.

– Он вас заметил, – сказал Алихан громко, чтобы его услышал стоявший в десятке метров от него командир боевиков. – Можешь быть уверен, что ещё раз просто так над домом он лететь не собирается.

– Слушайте меня! – закричал срывающимся от волнения голосом Габис. – Как только вертушка приблизится, открывайте по ней огонь! Из всего, что есть, стреляйте! Если не сможем сбить, то хотя бы отгоним от дома!

Восприняв слова командира как приказ к бою, боевики выбрались «со всех щелей», как тараканы. Они со страхом уставились широко раскрытыми глазами на вертолёт и медленно поднимали на уровень лица имеющееся в руках оружие.

– Ну, лети сюда, стрекоза!.. – нетерпеливо бубнил Габис. Он подозвал к себе одного из боевиков, выхватил у него гранатомёт и прицелился в приближающуюся машину. – Ну, подлетай ближе, гробина неповоротливая! Сейчас я из тебя сделаю гору металлолома…

Алихан со стороны смотрел на главаря «шайтанов» и видел, как его указательный палец нервно «пляшет» на спусковом крючке гранатомёта.

– Постой, не стреляй! – крикнул он, как мог громко. – Лётчик не станет бомбить дом! Он ещё не уверен, что вы здесь! Он…

– Закрой пасть, хорёк старый! – огрызнулся Габис. – Он атакует, я вижу!

Главарь боевиков был зол и настроен решительно. Чтобы лучше прицелиться, он даже смахнул шапку с головы, и ветер трепал его волосы. Габис стоял, широко расставив ноги, и выжидал мгновение, когда можно будет наверняка точным выстрелом поразить цель. Но вертолёт, не долетев до дома, неожиданно свернул влево.

– Что это? – удивился Габис, опуская руки с гранатомётом. – Он что, испугался или вертушкой управляет неопытный щенок?

Сделав разворот, вертолёт снова взял курс на дом. На этот раз его намерения атаковать были очевидны. Нос приспущен, хвост приподнят. Вертолёт заходил на дом со стороны солнца, яркие лучи которого слепили боевиков, мешая им целиться. Затем ожили бортовые пулемёты, и сотни пуль зажужжали над двором.

Боевики тут же ответили шквальным огнём. Габис тщательно прицелился. Он нажал на курок, и гранатомёт вздрогнул в его руках. Ноздри стоявшего рядом Алихана обжёг привычный ещё с войны запах сгоревшего пороха. Вертолёт вильнул, уходя от шквала огня.

– Он не воин! Он трусливый шакал! – заорал Габис. – Если он вернётся, подпустим ближе и уничтожим! Все слышите меня?

Во время поворота вертолёт наклонился влево, обнажив на обозрение боевиков своё брюхо.

– Стреляйте, стреляйте в него! – взревели бандиты, подкрепляя свои выкрики действиями. – Не прекращаем огонь, пока пули долетают до него!

Развернувшись вдалеке от дома, вертолёт снова пошёл в атаку. Сначала он, подлетая, произвёл несколько залпов из бортовых пушек, а затем выпустил ракеты. Прекратив стрельбу, боевики залегли и стали расползаться, ища укрытия.

Оставляя за собой полосы белого дыма, ракеты с воем пронеслись над двором и взорвались, врезавшись в скалу за домом. Огромные каменные куски смертельным дождём обрушились на головы боевиков и частично разрушили крышу. Много камней осыпалось рядом с Алиханом, но ни один из них не задел его. А вот Габису не повезло. Мало того, что мелкие камни посекли острыми концами его одежду, превратив её в лохмотья, один из них травмировал голову главаря боевиков. И если бы не шапка, то он, возможно, распростился бы с жизнью. Оглушённый Габис упал на колени. В голове гудело, глаза вылезли из глазниц, из перекошенного рта показалась пена.

Но он не потерял сознания. Кое-как поднявшись с колен, Габис попытался сосредоточиться. Он видел, что несколько его людей застыли в нелепых позах, лёжа на земле. Один сидел возле дома, медленно покачивая головой из стороны в сторону. Из его ушей, носа и уголков рта вытекали тонкие струйки крови. Над полуразрушенной крышей дома всё ещё висело огромное коричневое облако пыли от взрыва.

– Э-э-эй! – промычал Габис, морщась от боли. – Всем найти себе укрытие и готовиться к бою. Вертушка может вернуться в любую минуту…

Услышав голос амира, боевики стали приходить в себя. Послышались лязг перезаряжаемого оружия, ругань и брань.

– Погибших отнесите к дому, – снова закричал Габис. – Как всё закончится, мы их похороним.

Хмурым взглядом он обвёл двор и увидел Арсу. Перепуганный юноша скорчился у заднего угла дома, где он упирался в скалу. Арса закрыл лицо руками, автомат, который ему дал Габис, валялся у его ног. Голова юноши была вжата в плечи, а дрожащее тело втиснуто в угол, как будто он пытался слиться с ним. Габис подошёл и с презрением посмотрел на него. Присев, амир взял автомат, затем схватил за ворот одежды несчастного юношу. Резким рывком он поднял его на ноги и прорычал:

– Ты почему не стрелял, шакал?

Арса смотрел на него, что-то бормотал трясущимися губами, а из глаз текли слёзы.

– Ты не воин, ты трусливая мразь! – закричал Габис, дико вращая глазами. – Я дал тебе оружие, а ты опозорил его!

– Прости, амир, я не смог, – оправдывался юноша, едва выговаривая слова одеревеневшим языком и трясущимися губами. – Я… Я ничего не мог с собой поделать, прости…

– Отпусти его, шайтан! – не удержавшись, вступился за внука Алихан. – Ты на других посмотри, они не лучше выглядят! Арса молод, первый раз попал под бомбёжку и… Страх сковал его голову.

– На, держи, – Габис вложил автомат в трясущиеся руки юноши. – Теперь всё время будешь у меня на глазах. И если увижу, что ты не стреляешь по врагу, а отлыниваешь, сам лично кишки тебе выпущу!

Алихан отвернулся, устремил взгляд в небо и посмотрел на вертолёт. Боевая машина снова делала заход для атаки. «Настырный парень, – подумал он уважительно о лётчике. – На этот раз не промахнётся. Да и первый раз он не по дому, а по скале стрелял. А мог бы разнести мой дом на кусочки…»

Он молча наблюдал, как вертолёт надвигается на двор и несёт смерть. Не выдержав напряжения, боевики открыли огонь.

– Рано, слишком рано! – закричал Габис, целясь из гранатомёта. – Надо дать ему подлететь поближе, и…

Пилот, учтя прошлые ошибки, не стал приближаться к дому на близкое расстояние. Он выпустил ракеты издалека, и они легли точно в цель, перепахав взрывами двор, разбив скалу над домом, но… В жилище Алихана не попала ни одна ракета.

Сделав дело, вертолёт повернул вправо. Боевики открыли по нему запоздалый поспешный огонь, но винтокрылая боевая машина стала набирать высоту и исчезла в облаках. Звук двигателя ещё некоторое время слышался сверху, но постепенно таял, пока не исчез совсем.

Во дворе зазвучали насмешливые выкрики приходящих в себя боевиков. Кто-то стал в кураже выплясывать лезгинку, кто-то выкрикивал отвратительные ругательства и грозил кулаком в небо.

Алихан, сдвинув на затылок старенькую папаху, исподлобья наблюдал за всеобщим весельем. Рядом с ним у переднего угла дома стоял Арса. У внука было бледное лицо, и его тошнило.

– Срочно закопать убитых, выставить наблюдателей и готовиться к бою, – распорядился Габис. – Федералы уже скоро будут здесь, и нам нельзя расслабляться…

* * *

«Вот и остался я ни с чем, – думал, чуть не плача, Алихан, разглядывая развороченный взрывами ракет двор. – И у дома крыша разрушена, и от сараев ничего не осталось… Как жить буду, не знаю. Да и останусь ли я в живых – большой вопрос. Мне не дано знать, какое ещё зло вынашивают шайтаны…»

– Эй, старик, амир хочет тебя видеть!

Алихан вернулся из задумчивости и поднял голову. Он не слышал, как подошёл рыжий украинский наёмник Петро.

– Сейчас иду. – Он медленно обвёл взглядом двор и увидел стоявшего у развалившегося сарая главаря боевиков. Габис стоял, прислонившись спиной к стене дома, и угрюмо наблюдал, как хоронят его подчинённых.

Шесть человек копали прямо за воротами одну большую могилу, а остальные собирали по двору трупы. С мёртвыми не церемонились. Кого-то брали за руки, за ноги и несли к яме, а кого-то…

Алихана передёрнуло, когда он увидел здоровенного боевика, который тащил за ноги очередного мертвеца. Голова билась о землю, на которой оставался кровавый след. Тело принадлежало негру. На чёрном лице застыла гримаса ужаса и муки.

– Твоя банда заметно поредела, – сказал Алихан, останавливаясь перед Габисом. – И это сделал только один вертолёт. А если их прилетят два или три, что будет? Федералы окружат дом и не выпустят никого, а сверху вас будет громить авиация. Так что вы в ловушке, шайтаны. Отсюда вам не выбраться живыми, только мёртвыми вынесут.

– Не пойму, а ты чего радуешься, шакал? – зло глянул в его сторону главарь боевиков. – Ты не забыл, что все мы в твоём доме? Если федералы начнут его бомбить, то и тебе не выжить.

– Мне всё равно, что будет со мной, – улыбнулся Алихан. – Смерть всегда обходила меня стороной за годы войны с фашистами. Я никогда не прятался от неё и жив, как видишь!

– Если тебе наплевать на себя, подумай о внуке, – зло рассмеялся Габис. – Парень он молодой, красивый… А жить ему немного остаётся. Он умрёт вместе с тобой и со мной, и со всеми нами, когда придут федералы.

Удар пришёлся в самое сердце. Если Алихан не думал о себе и готов был умереть вместе со своим домом, а вот об Арсе он как-то не подумал. Молодой парень рос без отца, попал в сети шайтанов и запутался в жизни. Так почему он должен умереть? За что и за кого он должен будет погибнуть?

– Скажу больше, старик, – осклабился Габис, видя, как изменилось лицо Алихана. – Ты думаешь, что отослал дочь пасти овец, и мы этого не заметили? Её вот-вот приведут сюда вместе с отарой. Так что скоро у нас будет много еды и ещё одна заложница.

– Заложница? Что ты мелешь? – сузил глаза Алихан. – Раньше ты не говорил, что взял нас в заложники.

– Необходимости не было, – хмыкнул Габис.

– А теперь она есть?

– Ещё какая! Сейчас ты сделаешь выбор, старик: жить тебе и твоей семье или умереть.

– И-и-и… что ты хочешь? – насторожился Алихан, пытаясь понять, куда клонит главарь боевиков.

– Ты выведешь нас из своего дома через проход в горе, – ответил Габис. – И чем быстрее, тем лучше. Иначе… Иначе вы умрёте сразу, как придут федералы. Вот и делай выбор.

3

Когда Габис, а следом за ним Алихан с внуком быстро вышли из комнаты, капитан Болотников посмотрел в сторону окна. Ему отчётливо слышался звук – басовитый, могучий рёв, от которого словно завибрировали каменные стены дома. «Что это? – с тревогой подумал он. – Уж не вертушка ли пролетела над домом?» Рёв над крышей стал сильнее.

– Это вертолёт, точно! – воскликнул Болотников, и секунду спустя он уже видел боевую винтокрылую машину в действии.

Держа в руках напильник, переданный ему Алиханом, капитан, наблюдал за вертолётом, совсем позабыв, что ему надо перепилить цепочку, которой был пристёгнут к кровати. Он и про раненого забыл, и про необходимость заботиться о нём. Все его мысли были сосредоточены только на вертолёте, кружащем над домом и двором. «Это меня ищут или просто боевая операция по розыску и уничтожению боевиков? – думал Болотников. – Хотя… разницы никакой. А вот пожелать удачи ребятам, пожалуй, стоит. Только какой удачи пожелать вертолётчикам? Чтобы они разнесли к чёртовой матери этот дом? Резонно, вполне обоснованно. Здесь засели боевики, и живыми они не сдадутся. Но здесь ещё нахожусь я, старик Алихан и его внук. Нам-то за что гибнуть? Я ещё надеюсь выжить и вернуться домой к семье, к жене, к детям… А старик с внуком? Надеюсь, те, кто в вертолёте, понимают, что в доме могут находиться не только враги, но и взятые ими в заложники простые люди. Надо что-то делать, а не сиднем сидеть. Если начнётся „заварушка“, то на жизнь шансов не останется совсем, даже микроскопических. А потому…»

Вспомнив о напильнике, капитан сразу же начал действовать. В то время, когда он освобождался от цепи, вертолёт атаковал дом и двор сначала пулемётными очередями, а затем ударил залпом нескольких ракет. Болотников едва только закончил перепиливать цепочку, как кровля дома затрещала и рухнула. Капитан успел упасть на пол и закатиться под кровать, и тут от града камней провалился потолок, и его масса накрыла всё, что находилось в комнате. «Теперь уже очевидно, что это операция не по моему поиску и спасению, а розыск и ликвидация банды боевиков, – свернувшись клубком и глотая пыль, подумал Болотников. – Надо уносить ноги отсюда, пока возможность есть. Пока есть…»

Он выбрался из-под кровати и первым делом выглянул в окно. «Вертолёт снова заходит для атаки, – подумал он, видя, как винтокрылая машина делает разворот. – Что ж, сейчас удар будет более точным и сокрушительным. И я…»

Его взгляд остановился на арабе. Тот лежал на спине с широко раскрытыми глазами и остановившимся взглядом смотрел вверх. Рот его был перекошен, а из груди торчал кусок шифера. «Всё, отмучился „гость с Востока“, – без капли сожаления подумал капитан. – Будем считать, что это к лучшему…»

Переступая кучу мусора, образовавшуюся на полу в результате разрушения и обвала кровли, Болотников направился к двери. Оказавшись в зале, он быстро осмотрелся. Боевиков в доме не было. «Бежать на улицу нет смысла, – подумал он. – Остаётся только…» Капитану на глаза попался вход в подвал, и, не мешкая ни минуты, он поспешил к нему.

* * *

Боевики похоронили своих в общей могиле, стараясь сделать всё как можно быстрее. Затем помолчали возле небольшого холмика.

– Скажешь что-нибудь, амир? – спросил кто-то, и люди посмотрели на Габиса.

– Нет, – буркнул тот недовольно. – Что тут можно сказать? Они сполна выполнили свой долг перед Ичкерией и Аллахом. Это были люди храбрые, а теперь они мертвецы.

Он обвёл всех хмурым взглядом.

– Все во двор и занимайте позиции. Будьте готовы ко всему, даже лечь в могилу. Иного выхода, возможно, у нас уже нет.

Кивнув Алихану, чтобы он следовал за ним, Габис пересёк двор и вошёл в дом. Внутри они осмотрелись. Нервная дрожь пробежала по телу старика, когда он увидел разрушенную и провалившуюся крышу. Габис прошёл в спальню и с удручённым видом посмотрел на застывшего в кровати араба. Что-то бормоча себе под нос, он потрогал торчавший из груди мертвеца осколок шифера и покачал головой.

– Он был обречён, и ты знал это, – сказал Алихан, останавливаясь в проёме двери. – Всевышний сжалился над шайтаном и послал ему быструю, лёгкую смерть.

– Аллах дал, Аллах взял, – сказал угрюмо Габис, присаживаясь у кровати и беря в руки распиленную Болотниковым цепь. – А вот русский куда-то подевался. Не ты ли приложил руку к его освобождению, старик?

– Я только дал ему напильник, – не стал отрицать Алихан. – Он не мог спасти араба, и ты это знаешь. И я не хотел, чтобы ты сгоряча зверски убил его.

– Я убил бы его всё равно! – рявкнул раздражённо Габис. – И убью. Он никуда отсюда не денется. А ты, старый шакал…

– Да, я старый, но не шакал, а вайнах! – перебил его Алихан, бледнея от ярости. – В отличие от тебя я прожил честную, достойную жизнь и таковым предстану перед Всевышним!

– Что ты сказал, дерьмо старое?! – вскричал ошеломленный полученным отпором Габис, упирая в него уничтожающий взгляд.

– Я не шакал, а вайнах! – повторил Алихан, гордо вскинув голову. – А вот кто ты, хотелось бы знать. Бандит без чести и совести! Продавший душу шайтан, вот кто ты!

– Это не имеет значения, – неожиданно спокойно сказал Габис и шагнул к Алихану.

– Думаешь, я испугался тебя? – хмыкнул Алихан. – Я много раз смотрел в глаза смерти. Как-то давно я сказал своему фронтовому другу, а тебе скажу сейчас: смерть – это женщина, а я мужчина. Вот потому она боится меня и всегда обходит стороной!

– Но сейчас она тебя не обойдёт, – прорычал Габис. – Сейчас…

Алихан покачал головой.

– Нет, – сказал он, – не думаю.

– Тогда смотри!

Габис в ярости набросился на него, схватил за горло, и… Открылась дверь, и через мгновение прозвучал выстрел. Пуля навылет пробила грудь Габиса возле левого плеча и засела в стене за его спиной. Вошедший в дом Арса с перекошенным бледным лицом выстрелил ещё раз, но промахнулся. Габис в два прыжка оказался с ним рядом, схватил юношу за горло и яростно затряс его. Арса выпустил автомат. Глаза его закатились.

Алихан поспешил на помощь к внуку. Он вцепился в руки Габиса, пытаясь ослабить его хватку. Габис взвыл от ярости и отшвырнул Арсу в сторону. Ударившись о стену, юноша рухнул на пол. Тело его дрожало, а голова была неестественно повёрнута. Габис с озлоблением принялся пинать его. Глаза его горели огнём, как у лютого зверя в предвкушении убийства. Алихан сзади схватил обезумевшего бандита за горло.

– Будь ты проклят, шайтан! – прохрипел он. – Ты трус и убийца! Но ничего, смерть близка к тебе… Очень близка! Я чувствую её в тебе уже сейчас. Она растекается по твоему телу!

Физически очень сильному Габису пришлось затратить немало усилий, чтобы освободиться от вцепившегося в него мёртвой хваткой старика. Затем он присел, схватил Арсу за ногу и потащил к входу в подвал.

– Пошли за мной! – крикнул он с трудом державшемуся на ногах, тяжело дышавшему Алихану.

Глядя на волочившееся по полу тело внука, старику ничего не оставалось, как последовать за ними. Габис схватился за крышку входа в подвал, рванул её, но она оказалась запертой изнутри.

– Эй, ты, крыса подвальная, открывай! – закричал он, топая по ней ногой. – Я тебе ещё двоих на подселение привёл!

– Если сам сюда полезешь, то открою! – послышался голос Болотникова из глубины подвала. – Я хочу лично побеседовать с тобой, с глазу на глаз, а ты не желаешь?

– Не спеши, я успею свернуть тебе шею… – огрызнулся Габис. – Сейчас мне некогда возиться с вами. Дела срочные появились, сам понимаешь!

– Да-да, наслышан! – отозвался капитан. – Я даже видел, как вам туго приходится. Но ты ещё немного потерпи: скоро от тебя и всех твоих бандитов ничего не останется!

– Как бы не так! – закричал Габис. – Мы ещё посопротивляемся! А когда совсем худо станет, к вам в подвал спустимся. Ну а там вместе и умрём, чтобы не скучно было!

– Нет, не получится, – послышался голос Болотникова. – Я не хочу умирать в такой мерзкой компании! У меня здесь ящики твои есть, полные вещей, способных взрываться. Вот когда федералы всю твою банду в дом загонят, я их и подорву! Никому мало не покажется, сам понимаешь!

– Ой, не смеши меня, хирург! – зло рассмеялся Габис. – Тебе ни за что не взорвать закладку. Хоть кувалдой по ним бей, хоть молотком стучи. Взрыватели у меня, а без них фугасы в ящиках просто болванки!

– Не беспокойся, я что-нибудь придумаю, – пообещал из подвала Болотников. – Я военврач и учился не только скальпелем работать, но и в других военных вещах разбираться.

– Хорошо, я согласен! – закричал Габис. – Забирай себе в компанию старика и его внука! Вместе подумаете и решите, как быть – взрывать дом или… Или принять мои условия!

– А если я тебе не верю и не открою вход? – усомнился капитан.

– Тогда я убью их обоих, – пообещал Габис. – У меня нехватка людей, да и времени нет за всеми вами присматривать. Так что решай, как быть, хирург. Я приму любой твой выбор, как только до трёх досчитаю! Или ты открываешь люк, и в подвал спускаются живые внук и старик, либо после того, как я озвучу цифру три, я сбрасываю в подвал их трупы!

* * *

Капитан Болотников, оказавшись в подвале, осмотрелся. «Помещение огромное, – подумал он. – Наверное, по площади не уступает площади дома…»

И это было действительно так. Одной своей половиной подвал, как и дом над ним, упирался в скалу. А вторая половина служила не только стеной, но и фундаментом для второй половины дома. В ней имелась двустворчатая железная дверь на улицу, через которую можно было выходить во двор, и крохотное окошечко.

«Конечно, надёжным укрытием назвать этот подвал нельзя, – подумал Болотников. – При желании боевики могут проникнуть сюда как из дома, так и через дверь, ведущую на улицу. Одной гранаты будет достаточно, чтобы выбить её из косяка. Тогда что же остаётся делать? У меня даже оружия нет, чтобы продать подороже свою жизнь, если боевики вдруг решат добраться до меня…» Его взгляд привлекли большие зелёные ящики, сложенные боевиками в середине подвала. «Может быть, в них можно что-то найти, что можно будет использовать как оружие?» – мелькнула в голове неожиданная мысль.

Он подошёл к ящикам и открыл один из них. Внутри лежали несколько снарядов без боеголовок. «Фугасы, – сразу же узнал их Болотников. – Мощные, но бесполезные без взрывателей снаряды. Значит… Использовать их как взрывчатку нельзя. Может быть, для специалиста это возможно, но у меня не хватает на то профессиональных знаний…»

Привыкшими к полумраку глазами он более внимательно осмотрел подвал. В углу, чуть в стороне от железной двери, увидел красные газовые баллоны, накрытые куском брезента. «А вот это подойдёт для взрыва подвала, – подумал он. – Интересно, сколько их?»

Болотников пересчитал баллоны – пять пустых, а десять заполнены газом. «Запасливый старик, – подумал он об Алихане. – Наверное, раз и на весь год в свой дом газ завозит. Вот только и их взорвать будет сложно. У меня даже спичек нет в наличии…»

Дальнейший осмотр ничего не дал. Подвал был заполнен корзинами и всякой всячиной, которую использовать уже нецелесообразно и выбросить жаль. «Да-а-а, дела мои плохи, – подумал уныло капитан. – Здесь я беззащитен как ребёнок…» И вдруг…

– Эй, ты, крыса подвальная, открывай! – услышал он окрик над головой, затем кто-то стал колотить по крышке подвала чем-то тяжёлым. – Я тебе ещё двоих на подселение привёл!

«Это Габис, – подумал Болотников, чувствуя, как сжимается в груди сердце и холодеют внутренности. – Однако быстро он меня нашёл. Ха, а что меня, собственно, было искать? Кроме подвала, мне бежать было некуда…»

Ну а дальше между ним и главарём боевиков произошёл разговор, который ещё больше встревожил капитана. Габис давил, угрожал, а он огрызался и отвечал на угрозы своими угрозами, которые совсем не действовали на амира, который намёками подчёркивал, что ему ничего не стоит проникнуть в подвал. К тому же Габис был уверен, что находящиеся в подвале снаряды Болотникову не взорвать.

«Похоже, что, спрятавшись в подвал, я сам себя загнал в ловушку, – сделал печальный для себя вывод капитан. – Боевики уверены, что я никуда отсюда не денусь, и… Им пока ещё не до меня. А когда, спасаясь от федералов, они сами все залезут в подвал, вот тогда…»

Когда из разговора с главарём боевиков капитан понял, что он собирается «подселить» к нему Алихана с внуком, в его голове и вовсе всё перевернулось с ног на голову. «Для чего Габис это делает? – думал Болотников. – Не иначе какая-то уловка. Бандит что-то задумал или он просто глупец, не видящий ничего дальше собственного носа?»

Так и не поняв логики, которой руководствовался Габис, капитан решил впустить в подвал старика и его внука. «Я не знаю, для чего бандит это делает, – подумал он, – но я не могу не впустить Алихана и Арсу. Пусть он застрелит меня сразу, как только я открою вход, или убьёт нас всех вместе, бросив гранату, всё равно конец один. Так стоит ли ломать голову над „спасением“, которого всё равно не будет?»

Едва он отодвинул засов, Габис втолкнул в проход сначала старика, а затем сбросил едва живого юношу. Амир с усмешкой захлопнул крышку, которую Болотников тут же снова запер на засов.

4

Алихан сам спустился в подвал по каменной лестнице, а вот Арса… Юноша буквально скатился по ступенькам вниз. Капитан сразу же поспешил к нему. Встав на колени перед стонущим Арсой, он внимательно ощупал его тело.

– Ну? Что с ним? – озабоченно поинтересовался Алихан, присаживаясь рядом.

– Не берусь утверждать, но переломов я не нахожу, – ответил Болотников. – Рёбра целы, руки-ноги тоже… А вот шея… Шея отекла, воспалены мышцы и лимфоузлы. Это Габис его так? Но за что?

– Внук вступился за меня и выстрелил в этого бешеного шайтана, – глухо ответил старик.

– А за что Габис напал на тебя? – поинтересовался капитан, вставая с колен.

– За то, что увидел мёртвого араба и не нашёл в комнате тебя, – сказал Алихан, тоже выпрямляясь. – Он взбесился, набросился на меня, и тут вошёл Арса… Внук выстрелил и ранил шайтана в грудь. За это Габис чуть не задушил его.

– Но почему он не убил вас? – воскликнул удивлённо Болотников. – Такой зверь, как он…

– Он не может убить нас, – не дослушав капитана, стал задумчиво отвечать Алихан. – Мы его заложники. Ты, наверное, понял, что происходит на улице?

– Да, – кивнул Болотников. – Я даже видел в окно кружащий над домом вертолёт, а затем… Затем рухнул потолок. Я успел перепилить цепочку и спасся, забравшись под кровать. А вот араб… Ему не повезло. Его…

– Я видел его тело с куском шифера в груди, – вздохнул Алихан. – Собаке собачья смерть. Шайтан взбесился, увидев араба мёртвым. Не найдя рядом с ним тебя, он обрушил свой гнев на мою голову.

Удручённый старик с минуту помолчал и продолжил:

– И ты, и мы живы потому, что этот бесноватый Габис надеется с нашей помощью выскользнуть из рук федералов. И он не собирается прикрываться нами во время штурма дома войсками, а хочет, чтобы я вывел его через проход в скале.

– А что, действительно существует такой проход? – оживился капитан.

– Существует, – слегка поморщившись, ответил Алихан. – Но вход в него заложен камнями, и, кроме меня, никто не знает, где он.

– А как Габис узнал о проходе? – ещё больше заинтересовался Болотников. – Он же даже не дальний родственник вам.

– Мой бестолковый внук Арса проболтался, – ответил Алихан. – Шайтаны опоили его вином, вот он и рассказал им про проход. Потому они и пришли в мой дом и притащили с собой полудохлого араба.

– Габис сам лично интересовался у тебя о проходе? – спросил капитан. – А может быть, силой пытался выпытать его местонахождение?

– Нет, шайтан знает, что из меня калёным железом ничего не вытянуть, – вздохнул Алихан. – А теперь он задумал вызнать о проходе хитростью.

– Интересно, как? – округлил глаза Болотников.

– Я, конечно, состарился, но мозги мои ещё не высохли совсем, – хмуря лоб, заговорил Алихан. – Тебя и нас с внуком он не убил и собрал здесь потому, что задумал хитрость. Тебя не тронул, чтобы ты стал уговаривать меня указать место, скрывающее проход. Арсу не убил потому, что в случае его смерти я бы ни за что не указал ему на проход. И ещё ты здесь живой потому, что начнёшь разбирать камни в том месте, на которые я укажу. Вот тут Габис и собирается застать нас врасплох.

– Да-а-а, дед был прав, рассказывая мне о твоём поразительном уме и уникальной находчивости! – прошептал восторженно капитан. – Теперь я и сам убедился, что так оно и есть!

– Я всегда любил разгадывать немецкие головоломки, – вздохнул Алихан. – И ошибался редко. Вот и сейчас я уверен, что разгадал планы Габиса, и… Я перестану себя уважать, если не перехитрю его.

– И что, ты уже знаешь, как это сделать? – напрягся Болотников.

– Да, я знаю, что надо делать, – ухмыльнулся, щурясь, старик. – Шайтанам никогда не перехитрить бывалого разведчика.

– А со мной ты не поделишься своими планами? – осторожно поинтересовался капитан.

– Поделюсь, но только частично, чтобы не наломал дров, – остудил его пыл Алихан. – Я собираюсь стать вершителем судеб вторгшихся в мой дом шайтанов. Только от меня будет зависеть, останутся они жить или отправятся в ад. И это уже наступит скоро! Готовься, ты станешь не только свидетелем, но и участником моей боевой операции. А сейчас… Сейчас иди, громко стучи в дверь и зови сюда главного шайтана Габиса. Я подготовил ему такую наживку, которую он проглотит с радостью…

* * *

Главарь боевиков явился незамедлительно, как только Болотников постучал в дверь и позвал его. В подвал он вошёл с независимым видом знающего себе цену боевого командира, но в его глазах сквозили растерянность и надежда на благую весть, которую он ожидал услышать от упрямого, несгибаемого старика чеченца.

– Ну и… что там? – встретил его Алихан неожиданным вопросом. – Слышу гудение внизу… Это федералы съезжаются сюда на боевой технике?

– Пусть так, тебе-то что? – недовольно буркнул Габис.

– А вертолёты ещё не прилетели? – хмыкнул насмешливо старик.

– Думаю, что уже вот-вот будут, – хмуря лоб, ответил Габис. – Ты зачем меня позвал? Чтобы задавать эти глупые вопросы?

– Да так, любопытство берёт, – вздохнул Алихан. – Я вот раздумываю над тем, выполнить или нет твои требования.

– И? Долго ты собираешься раздумывать? – исподлобья глянул на него Габис. – Прозреешь, когда федералы войдут во двор и схватят тебя за бороду?

– Если войдут и схватят, то не меня, а вас, шайтанов, – покачал укоризненно головой Алихан. – У федералов не ко мне, а к вам вопросов много накопилось, и ответ держать вам, а не мне.

– Короче, чего ты хочешь, старик? – теряя терпение, начал нервничать Габис. – Держать ответ за что-то я собираюсь только перед Всевышним, а ты… Не ходи вокруг и около, а переходи к делу.

– Будь по-твоему, к делу так к делу, – пожимая плечами, сказал Алихан. – У тебя автомат, значит, ты здесь главный. А у меня вот оружия нет, но я осмеливаюсь в ответ на твои выдвинуть свои требования.

– Чего-о-о? – округлил глаза Габис. – Ты что, с ума спятил, шакал старый?

– Не хочешь слушать, так сразу убей меня, – повышая голос, сказал Алихан. – Иначе разговора у нас не получится.

Главарь боевиков сначала покраснел от душившей его досады, затем побледнел. А когда его лицо приняло пепельный оттенок, он, перешагивая через свою гордыню, вынужденно выдавил:

– Ну? Говори свои требования, старик.

– Хорошо, слушай, – кивнул Алихан. – Русский доктор рядом, я его вижу, мой внук тоже недалеко. А где же моя дочь, Лиза? Ты сказал, что она тоже здесь и, как и мы, взята тобой в заложники.

– Нет её здесь, – прорычал, конфузясь, Габис. – Я посылал за ней человека, но он не вернулся. Тогда я послал другого, и он… Одним словом, он нашёл Ису с перегрызенным горлом и больше никого. Ни дочери твоей, ни собаки, ни овец…

– Хорошая весть, радостная, – улыбнулся Алихан. – Мой пёс Айса оказался верным стражем и покарал шайтана, которого ты отправил за моей дочерью.

– Это всё? – нервно дёрнулся Габис. – Закончились твои «требования»?

– Нет, кое-что осталось, – вздохнул старик и хитро прищурился. – Я требую, чтобы ты дал нерушимое слово вайнаха, что оставишь в покое всех нас, если я спасу ваши жизни.

– Даю, – с готовностью кивнул Габис, и было заметно, как он вздохнул с явным облегчением.

– Во время перехода слушать только меня и безоговорочно делать всё, что я скажу, – продолжил «список» требований Алихан. – Я не хочу подвергать чью-то жизнь смертельной опасности.

– Ты будешь приказывать мне, а я всем остальным, – заверил его Габис. – И будь уверен, что мои приказы выслушают и исполнят все без исключения.

– И последнее, – кивнув, продолжил старик. – Ничего лишнего с собой не берёте. Любой груз – это…

– Нет, так не пойдёт! – неожиданно воспротивился Габис. – Я не могу оставить здесь ящики, и… Мы заберём с собой тело нашего друга.

– Вот как? – округлил глаза Алихан. – А он-то вам зачем? Лучше похороните его прямо сейчас, пока федералы не начали наступление.

– Нет, мы понесём его с собой, – упёрся и замотал головой Габис. – Мы должны доставить его, пусть даже мёртвого, в горы!

– Дело твоё, – пожимая плечами, ухмыльнулся старик. – Интересно будет посмотреть, как вы понесёте араба и ящики по узкой тропе по краю пропасти. Хотя…

Он не договорил и встал. Подойдя к большой кадке с дёгтем, Алихан указал на неё пальцем.

– Уберите её и копайте. Под этой кадкой скрыт вход в проход сквозь скалу, в котором ваше спасение. Только учти, что без меня вы всё равно им не пройдёте…

* * *

По приказу Габиса боевики разделились. Бойцы первой группы выворачивали камни и копали землю, освобождая проход, а вторая группа вела наблюдение из окон дома за передвижениями федералов, обложивших гору. Боевики знали, что не смогут ничего сделать, если те начнут прицельный огонь с большого расстояния. Их задачей было дать отпор наступающим, если начнется штурм, и продержаться некоторое время. Если же федералы начнут крупномасштабное наступление с применением бронетехники и авиации, то группе прикрытия придётся отступать к проходу и присоединиться ко всем остальным.

Возглавил ее сам Габис. Сейчас он не выглядел решительным и энергичным. Всё чаще давала знать о себе простреленная грудь. Сначала Габис посчитал рану пустячной, так как пуля прошила тело насквозь и, как ему казалось, не задела жизненно важных органов. Он замазал входное и выходное пулевые отверстия мазью, с помощью одного из боевиков забинтовал туго грудь, и… Изначально чувствовал себя терпимо, но… С течением времени рана всё чаще напоминала о себе тупой ноющей болью. Буквально за несколько часов лицо Габиса осунулось, вытянулось и приняло землистый оттенок. Его глаза утратили былой блеск и потускнели. Но он крепился из последних сил…

Оставив на время «позиции» в доме, Габис спустился в подвал, чтобы посмотреть, как продвигается работа по раскопке прохода. Он тяжело дышал, его тело бил озноб, а по лицу струился пот. Хлопотавший возле Арсы русский хирург сразу же привлёк его внимание.

– А ты почему не работаешь? – хотел закричать на него Габис, но вопрос прозвучал не требовательно, а глухо.

– Парню совсем плохо, – сказал Болотников, отходя от юноши. – Ему срочно в больницу надо.

– Ему в могилу дорога, а не в больницу! – прохрипел Габис, почувствовав раздражение. – Этот гадёныш осмелился стрелять в меня. Из-за него… – он не закончил, а лишь поморщился и замолчал, вынужденно проглотив остаток фразы.

Видя плачевное состояние главаря боевиков, капитан не позлорадствовал и не посочувствовал ему. Лишь мимолётное чувство жалости слегка всколыхнуло душу и тут же испарилось.

– Давай-ка я посмотрю твою рану, – тем не менее сказал он, посмотрев в лицо Габиса. – Ты плохо выглядишь…

– Поменьше говори, а займись делом, – перебил его Габис. – Потому ты и жив ещё, что юнец безмозглый ранил меня, иначе…

Капитан внимательно осмотрел его и покачал головой.

– Трудно судить, – сказал он, – но хорошего мало. Тебе бы рану промыть, почистить, лекарство в неё заложить, и в постель.

– Ничего, рана не тяжёлая, могло быть и хуже, – хмуро буркнул Габис.

– Ни ты, ни я не можем знать, насколько опасно ранение в грудь, – вздохнул Болотников. – То, что пуля прошла насквозь конечно же хорошо. Но мы не можем знать степень и тяжесть повреждения, ею причинённые. Предлагаю немедленно рану обработать, и…

– Некогда мне на всякие пустяки отвлекаться! – огрызнулся Габис. – Как только выйдем отсюда, вот тогда… Вот тогда и…

Он не договорил. Боевики извлекли из земли большой камень, и открылся проход, который оказался не так уж и глубоко зарыт, как прежде все думали.

5

Обнаружение боевиками прохода отнюдь не порадовало капитана Болотникова. Он с ненавистью посмотрел на копошащихся бандитов, а потом отвернулся, чувствуя раздражение. «Почему судьба так посмеялась надо мной? – подумал он. – Почему я не уехал тогда, с госпиталем, а остался? Ведь не было в том необходимости. Ведь я военврач, хирург. Я никогда не участвовал в боевых операциях с оружием в руках, а делал только операции, спасая от смерти раненых. Я лечил людей, а не стрелял в них. Это делали бойцы, а я… А я выполнял только то, что мне полагалось в госпитале, у операционного стола – и не более. Тогда почему я сейчас чувствую, что мне необходимо вмешаться? Почему именно я должен предотвратить бегство боевиков от справедливого возмездия?»

Болотников был растерян, но… Он знал, он чувствовал, что именно потому он здесь, что судьба распорядилась именно ему задержать здесь бандитов и сделать всё, чтобы помешать им скрыться от заслуженной кары. Как остановить их, что предпринять, он пока ещё не знал, но понимал, что непременно должен сделать это… Должен!

– Эй, Исмаил, сходи, проверь, что там, – приказал кому-то Габис. – Дойдёшь до конца прохода и тут же возвращайся. – Он покрутил головой, высматривая кого-то: – Эй, а старик где?

– Он поднялся наверх, – крикнул боевик.

– А почему не остановили? – поморщился Габис.

– Так мы думали, что это ты его за чем-то послал, амир, – заговорили, переглядываясь, боевики.

– Адам, сходи и приведи его, – посмотрев на худощавого, неопрятного боевика, приказал Габис. – Только живо!

– Пусть остаётся, давай я схожу за стариком, – предложил Болотников. – Заодно заберу сумку с медикаментами, они нам могут пригодиться в пути.

– А чего это ты вдруг нашим здоровьем озаботился? – с подозрением покосился на него Габис. – Мы вроде как не друзья и не родственники, а смертельные враги.

– Ты прав, я сейчас не о вас думаю, а о себе, – вздохнул, отвечая, капитан. – Если я пойду с вами просто так, то могу оказаться лишним, и тогда… Вы меня просто застрелите или сбросите в пропасть. А вот когда я буду с медикаментами, то, может быть, вы, прежде чем расправиться со мной, подумаете.

– Пожалуй, ты прав, – согласился Габис. – Твоя помощь, может быть, мне ещё понадобится… Хорошо, иди с Адамом. Заодно тело араба вниз спустите.

– Ты что, похоронить его здесь хочешь? – удивился Болотников.

– Не твоё дело! – огрызнулся Габис. – Задавай поменьше вопросов, а то тебя здесь похороню.

Поднявшись наверх, капитан сразу же увидел Алихана. Старик с мрачным видом сидел в зале за столом и рассматривал фотографию. У Болотникова ёкнуло сердце. Он сразу понял, какой снимок держит Алихан в руках.

– Ты очень похож на своего деда, парень, – сказал старик. – На него я всегда мог положиться, в любом деле, в любом бою. Вот сейчас сижу и ломаю голову… Могу ли я положиться на тебя, сынок, как на деда твоего и друга моего геройского, Ивана Болотникова?

– Не знаю, – честно признался капитан. – Дед мой был несгибаемый, семижильный, кремень. Я, когда слушал его рассказы, всегда ловил себя на мысли, что не смог бы, как он. Я обычный человек, не трус, но и не герой. Так что… Не знаю, что и сказать…

– А мы, думаешь, с твоим дедом на фронт сразу героями пришли? – хмуря седые брови, повысил голос Алихан. – Ко всему привыкать надо. Через что-то переступать, что-то пересиливать. Один раз получится преодолеть свою робость, свой страх, а потом всё пойдёт как по накатанному. Всё нипочём станет, второе дыхание откроется.

– Хорошо, я постараюсь, – кивнул Болотников. – Говори, что задумал, дед Алихан?

– Я буду краток, – сказал старик, покосившись в сторону комнаты, где возился с мёртвым арабом боевик Адам. – Слушай внимательно и запоминай. Очень многое будет зависеть от того, как точно мы выполним то, что я задумал…

* * *

Вернувшись из разведки прохода, боевик доложил:

– Там очень узко, я шёл боком. Дошёл до конца и… Вышел к пропасти.

– Чего замолчал, говори дальше, – потребовал Габис, который чувствовал себя всё хуже и хуже. У него кружилась голова, затруднялось дыхание, и сильно болела рана.

– Проход выходит к площадке над пропастью, – продолжил боевик. – А от неё ведёт узкая тропа. По ней идти будет очень сложно и опасно. Чуть оступишься, и…

– Нам деваться некуда, – процедил сквозь зубы Габис. – Кто боится оступиться и упасть в пропасть, пусть остаётся. Кто со мной, готовьтесь к переходу.

Заметив едва уловимый кивок старика, капитан достал из сумки шприц, заполнил его препаратом и подошёл к лежавшему на подстилке Арсе. Юноша тяжело дышал.

– Дело плохо, – сказал Болотников, делая ему инъекцию. – Арса самостоятельно передвигаться не сможет.

– Пусть остаётся, обуза нам не нужна, – сказал Габис, передёргивая затвор автомата. – Я сейчас…

– И не думай! – не дав ему договорить, воскликнул Алихан. – Убьёшь внука, убей и меня! Я и шагу не сделаю, чтобы вывести вас отсюда.

– А что ты предлагаешь? – спросил Габис, опуская автомат. – Мы же не сможем нести его по узкой тропе, сам знаешь.

– Не сможем нести – здесь оставим, – сказал, повышая голос, старик. – Это его дом, а он мой внук. Вот пусть здесь и остаётся. Придут федералы – найдут его и вылечат.

– Как хочешь, – сказал устало Габис. Видимо, у него уже не было сил спорить и настаивать на своём. – Твой внук, вот и поступай с ним как хочешь.

– Араба тоже оставляй, – сказал Алихан, кивая на носилки с мертвецом. – Его не сможете перенести по тропе. Самим с трудом передвигаться по ней придётся.

– Нет, это невозможно, – вдруг заупрямился Габис. – Если мы не смогли доставить его в горы живым, то должны принести хотя бы мёртвым.

– Хорошо, поступай, как знаешь, – не стал спорить старик. – Я предупредил, поставил тебя в известность, а ты делай, что хочешь…

Проход действительно оказался очень узким и труднопроходимым. Боевики едва передвигались по нему. Хуже всех пришлось украинскому наёмнику Петру. Когда боевики вошли в проход, он, втайне от старика, по приказу Габиса остался в подвале дома, чтобы установить растяжки. Сделав дело, поспешил за остальными. Петро с трудом протискивал сквозь каменные стены объёмное, заплывшее жиром тело, тихо матерясь и проклиная всё на свете. Алихан шёл впереди, за ним капитан Болотников, следом, тяжело дыша, передвигался боком Габис. Остальные боевики, трепеща от суеверного страха, следовали за своим «амиром».

Шли налегке, оружие несли в руках. Алихану с большим трудом удалось убедить упрямого главаря боевиков не брать с собой ящики с фугасами. Но оставить тело мёртвого араба тот так и не согласился. Окоченевший труп завернули в кусок брезента и волокли его по земле, стараясь не повредить о встречающиеся на пути, торчащие из стен острые осколки.

– Сколько ещё нам идти, старик? – спросил Габис, с трудом переводя дыхание.

– Наберись терпения, – ответил Алихан, не оборачиваясь. – Гора большая, и мы прошли только половину пути.

Габис выругался. Он уже с трудом переставлял ноги, не хватало воздуха, и сердце готово было выпрыгнуть из груди.

– Может быть, остановимся? – предложил Болотников. – Я сделаю тебе обезболивающую инъекцию, которая укрепит тебя и улучшит самочувствие.

– Давай шагай! – злобно буркнул ему в спину Габис. – Я дам знать, если понадобится твоя помощь…

Самое узкое место коридора Габис прошёл словно во сне. Если бы не своевременная помощь Болотникова, он, наверное, лишился бы сознания и застрял между стенами. Капитан взял его за руку и буквально вытянул из опасного участка. Остальные боевики тоже сумели протиснуться сквозь щель и даже протащить тело араба. А вот Петру не повезло. Он застрял между стенами.

– Хлопцы, помогите! – закричал Петро, будучи не в силах пошевелиться. – Мне дышать нечем! Я ни взад, ни вперёд двигаться не могу!

– Эй, кто там?.. – остановившись, крикнул Габис. – Помогите этой жирной свинье!

Однако выполнить его приказ оказалось не так-то просто. Помочь попавшему в беду Петру мог лишь один человек – тот, который шёл впереди. Но, к несчастью украинского наемника, им оказался маленький хилый турок Салим. Он вернулся и попытался тянуть Петра за руку, но безуспешно. Тот застрял ещё больше. Если бы в проходе было светло и более-менее просторно, то все смогли бы увидеть, в каком плачевном положении оказался их «товарищ по оружию». Лицо его посинело, глаза вывалились, а губы приняли лиловый оттенок.

– Хлопцы, не бросьте! – хрипел несчастный Петро. – Я будто в тисках зажатый… Дышать мочи нет, хлопцы!

– Эй, кто с ним рядом, назовись? – крикнул Габис. – Доложи, чем можно помочь.

– Ничем, – отозвался турок. – Его даже вытолкнуть обратно невозможно!

– Тогда облегчи его муки, Салим! – недолго думая, распорядился Габис, узнав говорившего по голосу. – Сделай так, чтобы он умер мгновенно, не мучаясь!

– Э-э-эй, не надо, амии-и-ир! – взвыл Петро в отчаянии. – Я… Я… О-о-о…

Предсмертный вой украинского наёмника подействовал на боевиков удручающе. Всем стало ясно, что Салиму не удалось «облегчить страдания» Петра одним точным ударом в сердце. Турок несколько раз воткнул нож в бок украинца, и всякий раз убиваемый Петро выл от боли всё громче и громче. Наконец, когда он замолчал, боевики продолжили путь по тесному подземному коридору. Каждый из них представлял себя на месте Петра и содрогался от ужаса…

Когда впереди показалось пятно света, приунывшие боевики воспряли духом и заметно оживились. В приподнятом настроении они дошли до выхода и остановились в замешательстве на краю маленькой площадки. Дальше идти было некуда: впереди огромная бездонная пропасть, заполненная до краёв, как молоком, густым непроницаемым туманом.

– Ну, вот и пришли, – сказал старик Алихан, останавливаясь у самого края. – Всё, я выполнил твои требования, шайтан, могу теперь считать себя свободным?

– Считай, – ухмыльнулся, морщась от боли, Габис. – Возвращайся обратно в свой дом, если сможешь. Сам знаешь, что застрявший труп заблокировал проход и торчит, как пробка.

– Действительно… Я как-то не подумал об этом, – вздохнул Алихан. – Придётся выбираться отсюда с вами, по тропе.

– Это верное решение, – пересиливая боль в груди, заулыбался Габис. – Говори, что делать, и мы не будем терять зря время.

– Пойдём по тропе, – сказал Алихан, указывая на едва заметную, узкую тропу, словно прилепленную к скале над пропастью. Местами она была настолько узкой, что для того, чтобы пройти дальше, пришлось бы прижиматься левым боком к скале и ступать очень осторожно, чтобы нога не соскользнула в пропасть.

– Интересно, как по ней идти? – пробормотал Габис озабоченно. – По минному полю пройти легче, чем по ней.

– Жить захочешь – пройдёшь, – ухмыльнулся Алихан. – А если боишься, то оставайся. Кому ещё здесь напомнить, что обратного пути для нас уже нет?

– Хорошо, говори, как идти, – морщась и явно волнуясь, сказал хриплым голосом Габис. – Вижу, тропа не короткая, и… Какие соблюдать меры предосторожности?

– Идти надо очень осторожно – это главная и единственная мера, – сказал Алихан, морща лоб и хмуря брови. – Все обвяжемся одной верёвкой и пойдём.

– Но-о-о… Если кто-то сорвётся в пропасть, то и остальных потянет за собой? – усомнился Габис.

– Так и будет, если кто-то из твоих шайтанов не будет вести себя осторожно и обдуманно, – сказал Алихан. – Но… Верёвка будет всех дисциплинировать и в какой-то мере поддерживать. Если ты считаешь, что я не прав, то…

– Все слышали? – глянул Габис на подчинённых. – Пойдём в одной связке. Кто боится или не уверен в себе, может остаться.

Лица скучившихся на тесной площадке боевиков были бледны, но все были настроены решительно. Никому не хотелось оставаться на площадке, если есть хоть и шаткий, но всё-таки путь к спасению.

– Ты, старик, пойдёшь первым, – сказал Габис. – Я за тобой. А остальные… – он снова обвёл оценивающим взглядом боевиков.

– Я пойду в середине, – сказал Болотников. – Это мой выбор, если позволите.

– Странный и неожиданный твой выбор, капитан, – округлил глаза Габис. – Или ты что-то задумал?

– Нет, я родился и вырос в степи и с детства боюсь высоты, – признался Болотников. – У меня уже кружится голова, а там, на тропе, я вообще могу лишиться сознания.

– Не-е-ет, так дело не пойдёт, – насторожился и одновременно разозлился Габис. – Падая в пропасть, ты, чего доброго, и всех нас утянешь за собой. Уж лучше пристрелить тебя прямо сейчас, и…

– Ты тоже можешь потерять сознание и свалиться в пропасть, – не дав ему договорить, сказал Болотников. – Ты очень слаб и можешь лишиться сознания в любой момент. Так что пусть уж нас обоих пристрелят, чтобы мы не создавали опасности для всех остальных…

Неожиданно возникшая проблема заставила задуматься главаря боевиков в поисках какого-то решения.

– Ты считаешь, что я могу не дойти? – спросил он несколько минут спустя, вопросительно глядя на капитана.

– Не берусь тебя обнадёживать, всё может быть, – ответил Болотников уклончиво. – У тебя сквозное ранение, и мы оба не знаем степени его тяжести. Тебе бы в постели лежать и обследоваться, а не ходить по горам козьими тропами.

– Ты можешь мне помочь? – спросил Габис напрямик. – Сделай всё, чтобы мне хватило сил пройти по тропе и не свалиться в пропасть.

– В сумке осталось две ампулы стимулирующего препарата, – сказал Болотников. – Одну из них я введу тебе прямо сейчас, это придаст тебе сил. А вторую…

– Ты полагаешь, что может появиться необходимость для второй инъекции? – хмуря лоб, поинтересовался Габис.

– Всё может быть… – пожимая плечами, ответил Болотников. – Я уже говорил, что не знаю степени тяжести твоей раны, и она может преподнести неожиданный сюрприз в любое время и в любом месте.

– И что делать, если «сюрприз» застанет меня во время перехода? – угрюмо спросил Габис.

– Возьмёшь с собой шприц со второй инъекцией, – вздохнул капитан. – Почувствуешь головокружение или упадок сил, остановишься, сделаешь себе укол и…

– Ты что? Разве я смогу вколоть сам себе лекарство, теряя сознание на узкой тропе, на краю пропасти? – сузил глаза Габис. – Поступим так: впереди пойдёт старик, за ним я, а ты за мной следом. Ты и сделаешь мне укол, если возникнет в том необходимость.

– Но-о-о… Я же боюсь высоты, – забеспокоился Болотников. – Я же предупредил, что…

– Пойдёшь за мной и не юли! – недовольно прорычал Габис. – Не смотри в сторону пропасти, а смотри одним глазом мне в спину, а другим себе под ноги. Начнёшь вихляться на тропе или терять сознание, будь уверен: ни секунды не сомневаясь, я обрежу верёвку и сброшу тебя вниз.

6

Алихан первым ступил на тропу и медленно двинулся вперёд. Он уже давно не ходил по ней и чувствовал себя неуверенно. За ним с мрачным видом следовал Габис, а за ним капитан Болотников. Остальные боевики шли следом. Последним замыкал «цепочку» турок Салим. Они не прошли и десятка шагов, как вдруг подул ветер, и туман стал подниматься из пропасти.

– Будьте внимательны, – сказал Алихан напряжённо. – Может быть, попробуем вернуться, пока недалеко ушли?

– Нет, мы пойдём вперёд! – прокричал ему в спину Габис. – Если мы вернёмся, то я могу и не дожить до второй попытки!

Ветер усиливался. Капитан Болотников понял, что они могут и не дойти до конца тропы живыми. Если ветер не столкнёт их всех вниз, если они сами не упадут в пропасть, потеряв тропу из виду из-за плотного тумана, если… Он чувствовал всё возрастающую опасность, и всё холодело внутри.

– Долго ли ещё идти? – крикнул он, с трудом видя тропу под ногами.

Порыв ветра поглотил его слова, и он так и не понял, услышал ли их шагавший впереди старик. Но Алихан его услышал.

– Не знаю! – крикнул он в ответ. – Не так уж и близко. Возможно, даже слишком далеко.

– Так что же нам делать? – закричал, пересиливая ветер, Болотников. – Ветер в любую минуту может сбросить нас в пропасть! Он и без того значительно затрудняет нам путь.

– Заткнись и иди! – выкрикнул раздражённо Габис. – Ты думаешь, мы ослепли и не видим ничего вокруг?

Резкий порыв ветра едва не опрокинул цепочку идущих по тропе людей. И вдруг… Габис остановился и опустился на колени. Он покачнулся и лишь благодаря верёвке и своевременной помощи капитана удержался от падения в пропасть. Болотников помог ему подняться с колен на ноги, и, покачиваясь под ударами ветра, люди медленно двинулись дальше.

– Немного остаётся, держитесь! – крикнул Алихан и тут же задохнулся от очередного резкого порыва ветра.

Габис остановился и обернулся. Глаза у него были расширенными, он явно был не в себе и с трудом держался на ногах. Бандит, видимо, понимал, что больше не может продолжать движение, но обратиться к капитану за помощью позволить себе не мог. «Похоже, дело плохо, – подумал Болотников. – Одно звено готово выпасть из нашей цепочки…»

– Давай коли, капитан, – прохрипел Габис. – Я больше не могу идти, я теряю сознание…

– Сейчас, – сказал Болотников, опуская руку в карман за шприцем. Он видел, что глаза главаря боевиков выкатились из глазниц, как у выбившегося из сил человека, которому не хватает воздуха.

Габис с трудом дышал, глаза его блуждали. Казалось, он уже не сознавал, где находится. Капитан достал из кармана шприц, зубами сорвал с иглы колпачок, и… резкий порыв ветра ударил его в руку. Шприц выпал из разжавшихся пальцев и мгновенно исчез в хлопьях тумана.

– О, чёрт! – в сердцах воскликнул Болотников. – Как же так получилось? Как?

Габис развернулся вполоборота, прислонился спиной к скале и, отчаянно кашляя, начал сползать на тропу. Капитан помог ему сесть.

– Ты как себя чувствуешь? – пересиливая ветер, прокричал он, склонившись над главарём боевиков.

Габис кивнул. Он был бледен, на щеках виднелись следы слёз.

– Извини, но помочь тебе я ничем не могу. – Болотников посмотрел в лицо амира. Глаза того были закрыты, а губы разбухли.

Капитан коснулся ладонью лба Габиса. Он был горячим. «У него очень высокая температура, – подумал Болотников. – Нет, дальше он точно самостоятельно идти не сможет…»

– Ты можешь встать? – закричал он в ухо Габиса.

Тот покачал головой, в глазах его блестели слёзы. Он дышал с большим трудом, и говорить ему было трудно.

– Эй, чего встали? – послышались окрики сзади. – Шагайте вперёд, пока…

– Никуда вы дальше не пойдёте, шайтаны! – послышался из тумана грозный голос Алихана. – Всё, вы уже стоите у порога ада, и сейчас он поглотит всех вас!

На мгновение туман впереди рассеялся, и Болотников увидел щуплую фигуру старика. Но на этот раз он выглядел внушительным исполином, как божество, спустившееся с небес. В правой руке Алихан держал камень, и капитану показалось, что из его глаз вылетают искры, а изо рта вот-вот вырвется всё поглощающее пламя.

– Время пришло, сынок, действуй, как договаривались! – громко крикнул старик.

«Я должен разрезать верёвку, связывающую меня и боевика, следующего за мной! – молнией пронеслось в голове Болотникова. – А затем я должен столкнуть бандита в пропасть, и он, падая, увлечёт за собой всех остальных. Спасения никому не будет, они все связаны друг с другом одной верёвкой, и падающий в пропасть боевик обязательно увлечёт за собою остальных!»

Время для раздумий и сомнений у него не было. Выхватив из рукава переданный стариком ещё в доме острый нож, Болотников одним взмахом рассёк верёвку, но… Он не смог выполнить вторую часть плана и столкнуть опешившего от неожиданности боевика в пропасть. Не смог! «Я врач, а не палач! – подумал он в отчаянии. – Я не могу вот так запросто столкнуть в пропасть несколько человек! Я не…» Алихан словно услышал или прочёл мысли Болотникова. И он…

– Будьте вы прокляты, шайтаны, явившиеся на мою родину, в мой дом! – закричал старик. – Вы враги моей страны, а значит, и мои личные! А врагов я не щадил никогда! Вот я и отправляю вас обратно в ад, откуда вы выбрались! Ступайте же туда все разом, и пусть земля вздохнёт свободнее, освободившись от вашего присутствия!

Он взмахнул рукой и с силой метнул камень в голову боевика, который шёл следом за Болотниковым. С невероятной точностью камень попал тому в лицо, расквасив губы и нос. Боевик вскинул руки, коснулся ими лица и, покачнувшись, повалился в пропасть, увлекая за собой остальных «собратьев по оружию». Это произошло настолько быстро, что капитан даже растерялся, не успев осмыслить, как всё началось и закончилось. Как только крики летящих в пропасть боевиков затихли, в тумане снова зазвучал голос Алихана:

– Что ж, берём под руки этого шайтана Габиса и несём. До безопасного места совсем немного осталось, а ветер усиливается. Так что надо поторопиться…

* * *

Добравшись до большой ровной площадки, измученные капитан и старик остановились. Приближался вечер. Бесчувственное тело Габиса уложили между двух валунов, и Болотников сделал ему инъекцию.

Алихан встал на колени и стал молиться. Капитан молча наблюдал за ним. Затем уселся на землю и стал смотреть в сторону всё ещё затянутой туманом тропы, по которой они только что пришли на эту площадку. Он чувствовал себя виноватым в гибели нескольких боевиков, и это чувство глодало его совесть. «Ведь я врач и давал клятву Гиппократа, что буду лечить больных и раненых, а не убивать их, когда они не могут защитить себя сами, независимо от того, какие преступления они совершили, – казнил себя Болотников. – А я… А я…»

Пока он раздумывал, Алихан закончил молиться и обратился к нему со следующими словами:

– Мы не сможем спустить вниз этого шайтана. У нас с тобой просто не хватит сил нести его.

Выслушав его, капитан вовсе не был удивлён словами старика. В этот момент он всё ещё обдумывал своё вынужденное участие в смерти боевиков и совсем не сердился на действия Алихана. Старый разведчик поступил так, как подсказывали обстоятельства, и отправил он в пропасть не мирных людей, а увешанных оружием, явившихся на его землю, в его дом врагов. И Болотников не нашёл ни одной причины, чтобы осудить действия героического старика, и был уверен, что окажись на его месте покойный дед Иван, он, не задумываясь поступил бы точно так же, как его верный друг Али.

– Далеко мы находимся от твоего дома? – спросил капитан, посмотрев на стоявшего в стороне и смотревшего куда-то вдаль старика.

– Нет, он рядом, за горой, – ответил Алихан. – Только к нему отсюда прямого пути нет. Сначала нам придётся спуститься вниз, обойти гору и войти в долину, где сейчас находятся федералы.

– Что-то вертолётов не слышно, – вздохнул Болотников. – Почему их не слышно? Да и отзвуков боя я тоже не слышу, а ты?

– Я не могу знать, что замышляют федералы, – вздохнул и старик. – Я думаю, что они, не встречая сопротивления, подошли к дому и захватили его. А потом начнут прочёсывать окрестности в поисках шайтанов.

– А что, если они примут нас за боевиков, когда доберутся до этого места? – спросил капитан, и в его голосе послышалась озабоченность. Он очень не хотел терять вдруг появившуюся надежду на спасение. – Они могут и не заглянуть сюда, верно?

– В поисках шайтанов федералы заглянут всюду, – покачав головой, высказал своё мнение Алихан. – Но ты прав. Мы должны быть крайне осторожными. Ни в коем случае при виде вертолётов не следует размахивать руками.

– Тогда я сниму с себя тельняшку и использую её как «белый» флаг, – предложил Болотников. – Как считаешь, подойдёт такой вариант?

Пока они переговаривались, Габис пришёл в себя и открыл глаза. Он слышал голоса старика и капитана. Бандит попробовал пошевелиться, но острая боль резким выстрелом пронзила грудь. Поведя влево-вправо глазами, он не увидел своих боевиков, да и оружия рядом не было.

– Кажется, шайтан приходит в себя, – сказал Алихан, бросив беглый взгляд в сторону пленника и увидев его открытые глаза. – Может быть, он захочет поговорить с нами, сынок?

– Давай поговорим с ним, – сказал Болотников, оборачиваясь. – Он, наверное, захочет узнать, что случилось за время его «отсутствия».

– Что со мной? – спросил Габис, останавливая взгляд на лице Болотникова.

– Пока ты жив, а вот твоё здоровье… – не закончив фразы, капитан развёл руками.

– А где все остальные? – задавая вопрос, Габис перевёл взгляд на лицо Алихана.

– Они уже стоят у дверей в ад, – ответил старик. – Твои шайтаны вернулись «домой», и как их там примут, никто не знает.

– Они что, упали в пропасть? – облизнув губы, прошептал Габис. – Как это случилось, кто мне скажет?

– Упал один и потянул остальных за собой, – ухмыльнулся Алихан. – Жаль, в тумане не было видно, как они летают.

– А почему мы здесь, а не с ними? – поморщившись от приступа боли в груди, спросил шёпотом Габис. – Мы же все были привязаны друг к другу одной верёвкой.

– Мы остались живы потому, что не захотели быть с ними вместе, в одной связке, – усмехнулся с сарказмом Алихан. – Обрезали верёвку, отпустили их в свободный полёт, а сами остались целы.

Выслушав его, Габис закрыл глаза, и Болотников увидел, как по его лицу пробежала судорога.

– Я всё понял… – прошептал Габис, снова открывая глаза. – Это вы всё придумали и спланировали?

– Это сделал я, – сказал Алихан, не мигая глядя в глаза бандита. – Когда-то давно я был командиром разведчиков. Вот тогда и научился планировать боевые операции. У меня всегда получалось обводить немцев вокруг пальца, вот и на этот раз получилось.

– Нет, этого не может быть… – засомневался Габис. – Скажи, признайся, старый шакал, всё случайно получилось?

– Нет, не случайно, – заговорил вместо Алихана Болотников. – Тебя легко и просто, как последнего тупицу, обыграл и развёл пожилой человек и опытный боевой разведчик.

– Не верю я, – упорствовал ущемлённый Габис. – Я не заметил ничего, никакого подвоха…

– Я не скажу, что ты глупец, и себя таковым не считаю, – улыбнулся Болотников. – Но дед Алихан придумал такой план, что не посвяти он меня в его тонкости, то и я бы ничего не заметил.

– Так как же ты меня перехитрил, старик? – ещё больше удивился Габис. – Где подвох, я так и не вижу его.

Прежде чем ответить, Алихан долго смотрел вдаль, после чего медленно перевёл взгляд на лицо боевика и заговорил:

– Начну с того, что я не мог терпеть рядом с собой шайтанов, обагривших по локти руки в крови моих соотечественников. Вы пришли без приглашения в мой дом, вели себя недостойно, всячески унижая мою честь и достоинство. Вы вели себя как захватчики, как фашисты на оккупированной территории. Вот тут терпение моё и лопнуло. Я придумал, как наказать вас, казнить, уничтожить! Вот потому я и решил указать вам подземный проход в моём доме.

– Действительно, так и было, – пробормотал Габис. – Я думал, что придётся из тебя выколачивать сведения о проходе силой, а ты…

– Ты мог бы забить, замучить меня до смерти, но не добился бы ничего, – продолжил Алихан, выслушав его. – Но план уже созрел в моей голове, и я решил подыграть тебе, сделав вид, что испугался за жизнь внука. Я выбрал момент и посвятил в свой план капитана, ибо не мог обойтись без его помощи. А что случилось, ты знаешь. Я провёл вас через проход, убедил тебя связать всех одной верёвкой, и всё произошло так, как было мною задумано.

– А то, что жирный хохол застрянет в проходе, тоже входило в твой план? – всё ещё не веря, язвительно поинтересовался Габис.

– Нет, такое мною предусмотрено не было, – вздохнул, отвечая, старик. – Вот тут как раз и вмешался случай, который сослужил мне неоценимую услугу. Шайтан застрял, а ты приказал его зарезать, как барана, тем самым лишив себя и своих шакалов возможности возвратиться в мой дом.

– Дед Алихан долго ломал голову над тем, как заставить тебя поставить меня с ним рядом, – продолжил за старика Болотников. – Он уже задумал столкнуть твоих боевиков в пропасть, но не хотел, чтобы вслед за ними отправился и я. Вот он и предложил мне сценарий «боящегося высоты» человека. Вот потому я и попросился в серёдку твоих бандитов, заранее зная, что ты заподозришь в моей просьбе какой-то подвох и поставишь меня рядом с собой. Ты угодил в ловушку, Габис, и даже не заметил этого.

– А я подумал, что ты действительно заботишься о моём здоровье, – криво ухмыльнулся Габис. – Я думал…

– Он и заботился о твоём здоровье, шайтан, – сказал, хмуря лоб, Алихан. – Капитан делал всё, чтобы ты чувствовал себя способным самостоятельно передвигаться.

– И это он, обрезав верёвку, столкнул в пропасть моих людей? – злобно осклабился Габис.

– Нет, он только обрезал верёвку, но не смог столкнуть в пропасть твоих шайтанов, – ответил Алихан. – Это смог сделать я. Я знал и видел, что капитан хороший, совестливый человек и не сможет отправить в ад твоих головорезов. Поэтому я взял камень, швырнул его в рыло твоего бандита, и он отправился в пропасть, увлекая за собой всех остальных.

– Но почему ты это сделал, старик? – прошептал, болезненно морщась от очередного приступа острой боли Габис. – Они же тебе ничего не сделали.

– Не сделали мне, но сделали другим, – возразил Алихан. – Они все чужаки на нашей земле и пролили много крови. Они убили бы и меня, и капитана, когда я вывел бы вас. Я заранее знал об уготовленной нам страшной участи.

– Тогда почему ты не отправил следом за ними и меня? – задал вопрос Габис. – Почему ты ко мне проявил милосердие?

– Среди тех, кто был с тобой на тропе, не было ни одного чеченца, – ответил Алихан. – Вот я и отправил их в ад с лёгким сердцем. Все чеченцы, которые были в твоей шайке, погибли во время налёта вертолёта. Был бы жив хоть один из них и шёл с другими шайтанами по тропе в общей связке, я бы придумал что-нибудь другое.

– Значит, ты пощадил меня только потому, что я чеченец? – хмуря лоб, проговорил Габис. – Ну и? Что теперь ты собираешься сейчас со мной сделать? Волей случая я сейчас в твоей власти.

– Да, я пощадил твою жизнь только потому, что ты чеченец, – ответил старик. – Но на свободу не рассчитывай. Я передам тебя в руки федералов, такое моё решение.

– Это всё равно, что убить, – скривил губы Габис.

– А уж это не моё дело, – вздохнул Алихан. – Пусть твою судьбу решает суд. А ещё… А ещё говорят, что в Чечне сейчас президент достойный правит, Ахмат-Хаджи Кадыров. Хочешь жить, покайся и прощения у него попроси. Простит ли он тебя, я не знаю, но… Всё может быть…

7

Пока Алихан переводил боевиков по горной тропе, две роты десантников Вооружённых сил России окружили дом.

– Всем выходить! – крикнул через мегафон майор Мишуков. – Вы окружены! Бросайте оружие и выходите с поднятыми руками!

– Товарищ майор, – обратился к нему молодой офицер с погонами старшего лейтенанта. – А может быть, в доме уже никого нет?

– Туфта, полно там этих «ичкерийцев», – буркнул майор, поднося к глазам бинокль. – Вертолётчик доложил, что их здесь, как муравьёв.

– Но там могут быть не только «чехи», – засомневался старлей. – Может быть, в заложниках хозяева дома?

Но майор, пропустив его слова мимо ушей, снова поднёс к губам мегафон и закричал:

– Вас обложили десантники, слышите, сволочи? Выходите с поднятыми руками! Окажете сопротивление, живыми не выпустим!

Ответа не последовало. Стояла мёртвая тишина.

– Товарищ майор, разрешите проникнуть в дом? – предложил старлей. – Обещаю вам…

– Их там может быть больше, чем ты думаешь, Ширшов, – угрюмо отрезал майор. – У нас нет необходимости посылать людей на смерть, пусть сначала поработают вертушки.

– Но, товарищ майор, вертушки сейчас задействованы на облёт местности, – не унимался старлей. – Дайте мне десяток бойцов, и я…

– Угомонись, Ширшов, – процедил сквозь стиснутые зубы Мишуков. – Мы уничтожим этот дом, никуда он от нас не денется. Опасно заходить внутрь, чтобы выкурить «ичкерийцев» оттуда. Прилетят вертушки, откроют по дому огонь из всех средств, которые у них есть, и сравняют его с землёй!

– А что, если там находятся два военврача, захваченные «чехами»? – не унимался Ширшов. – Может быть, бандиты держат их под стволами и не дают возможности просить о помощи?

– Я же кричал им, чтобы они выходили! – разозлился майор. – Я дал им шанс. Даже два шанса, предлагая им сдаться дважды! Были бы у них заложники, они уже давно бы показали их нам!

– После атаки вертолётов в доме в живых не останется никого, – гнул свою линию совестливый старлей. – А если всё же там удерживаемые боевиками офицеры, захваченные во время нападения на госпиталь? Мы же не можем позволить им погибнуть в компании бандитов.

– У нас нет сведений, что они в доме, – огрызнулся майор. – А вот приказ уничтожить боевиков в наличии имеется! Так что нам делать, старлей? Гадать – есть ли в доме пленные офицеры или выполнять приказ?

– Почему бы не применить слезоточивый газ? – предложил Ширшов. – Если он не подействует на «чехов», тогда пусть вертушки атакуют дом.

Майор посмотрел на него пристальным взглядом и криво ухмыльнулся. В его глазах блеснул азартный огонёк, и…

– А что, давай попытаемся, – сказал он. – Попробуем выкурить этих чертей из норы на свет божий.

Ширшов отдал приказ «вдарить» по окнам дома залпом гранат со слезоточивым газом. Вместе с майором он наблюдал, как рассыпались в рамах остатки стёкол, чудом уцелевшие после атаки вертолёта. Гранаты хлопками взрывались в комнатах, которые тут же заполнялись едким удушливым газом.

Десантники на занимаемых позициях целились в окна и дверь дома, ожидая, когда боевики станут выпрыгивать и выбегать на улицу. Они были готовы в любой момент открыть огонь на поражение.

По истечении пяти минут распахнулась дверь подвала, и из неё выбежал молодой мужчина, который тут же упал на землю. Он с трудом поднялся на ноги и, кашляя и мотая головой, принялся тереть кулаками слезящиеся глаза.

Не дожидаясь приказа, солдаты-десантники, натянув на лица противогазы, пошли в атаку и в течение нескольких минут заняли дом. Майор и старший лейтенант подошли к юноше, который продолжал надрывно кашлять, мотать головой и растирать красные поражённые газом глаза кулаками.

– Эй, кто ты? – задал вопрос майор, но несчастный ничего не услышал. Вместо ответа он согнулся пополам, и его вырвало.

Из дома выбежал сержант. Снимая противогаз, он остановился перед майором.

– В доме больше никого нет, – доложил он, покосившись на юношу. – В подвале мы обнаружили вход в какой-то тоннель. Похоже, что через него «чехи» покинули дом. Я послал несколько человек за ними, но… Боевики, должно быть, уже слишком далеко. Думаю, что их придётся искать с помощью вертушек.

– Ты сделал всё правильно, Краснов, – сказал майор. – Сейчас я свяжусь с вертолётчиками и отдам им приказ тщательно обследовать горы.

* * *

Алихан, Болотников и пришедший в себя Габис слышали доносившийся с разных сторон гул вертушек. Они внимательно следили за небом, но вертолётов не видели.

– Дом не бомбили, – сказал капитан. – Я уверен, что сейчас вертушки ведут поиски боевиков. Сейчас они сделают облёт одного участка, а затем возьмутся за следующий. В конце концов они найдут нас.

– Если и найдут, то не сегодня, – вздохнул Алихан, не отводя пристального взгляда от неба. – Уже скоро будет темно.

– Что-то не очень хочется ночевать здесь, – покрутив головой, сказал Болотников. – Да и вертолёту здесь приземлиться негде. Площадка маловата для посадки. Может быть, спустимся вниз сами и пойдём к десантникам?

– Нет, ночь мы проведём здесь, – сказал Алихан, глядя на капитана. – Ты хорошо осмотрел гору, на которой мы находимся? С одной стороны пропасть, а с другой – очень крутой спуск. Если бы мы спускались по нему вдвоём, то я согласился бы с твоим предложением. Но с нами шайтан Габис… Он очень слаб и во время спуска будет нам значительной помехой.

Внезапно они услышали шум винтов приближающегося вертолёта.

– Вот видишь, нас уже ищут! – оживился Болотников. Он вскочил и, увидев приближающуюся боевую машину, стал размахивать, как флагом, тельняшкой.

– Они ищут не нас, а шайтанов, – уточнил Алихан, покосившись на лежавшего Габиса. – Сейчас посмотрим, как они отреагируют, увидев нас. Разбомбят или…

Вертолёт подлетел и завис над их головами.

– Эй, на площадке! Кто вы такие? – прозвучал усиленный громкоговорителем голос.

Капитан перестал размахивать тельняшкой и закричал, стараясь перебить шум винтов и мотора:

– Я военврач Болотников, со мной старик Алихан Завгаев и пленённый нами боевик! Не стреляйте! Мы не бандиты!

– Отлично, – заговорил пилот вертолёта. – Оставайтесь на месте и ждите!

Вертолёт сделал круг и улетел. Капитан, Алихан и Габис молча наблюдали, как он улетел, и не могли понять почему.

– Что-то я не пойму его манёвр, – сказал старик, когда вертолёт скрылся из вида. – Хотя бы сказали, что нам делать, самим спускаться вниз, или…

– Вертушка вернётся, – не совсем уверенно ответил Болотников. – Лётчик говорил, чтобы мы оставались на месте и ждали. Теперь они знают, что здесь мирные люди, а не боевики.

Четверть часа спустя прилетел другой вертолёт. Он завис над площадкой, и на тонких гибких тросах спустились два бойца. Коснувшись ногами земли, они тут же схватились за автоматы и направили стволы в сторону опешивших капитана и старика.

– Эй, вы чего? – в полном недоумении воскликнул Болотников. – Мы не боевики, мы…

– Я верю вам! – крикнул один из бойцов. – Но третий, что за вашими спинами, пусть бросит оружие!

Старик и капитан невольно обернулись и замерли, увидев Габиса, стоявшего с автоматом в руках.

– Ну что, шакалы, на этот раз я перехитрил вас! – закричал Габис, брызжа слюной и потрясая оружием. – Вы разоружили меня, когда я был в беспамятстве, вы сбросили в пропасть моих людей! Вы собирались передать меня федералам! А я… А сейчас я держу вас на прицеле и уничтожу всех, вместе с вертушкой!

– Брось автомат и не дури! – крикнул Алихан. – У тебя нет патронов. Я их вытащил из магазина и бросил в пропасть.

– Ты лжёшь, старый шакал! – закричал с перекошенным от ярости лицом Габис. – Я сейчас…

В бешенстве он нажал на курок, но автомат лишь щёлкнул, но не выстрелил.

– Будь ты… – он не успел высказать до конца адресованное Алихану проклятие, как десантники нажали на курки.

Силой автоматного огня Габиса на какой-то момент подбросило в воздух, после чего он тяжело рухнул на площадку, выгнулся и, дважды повернувшись, рухнул в пропасть.

– Боже мой! Как же так? – ужаснулся Болотников.

– Сам виноват, – сказал спокойно Алихан. – Хотел бы жить, повёл бы себя благоразумно, а он… Он чеченец, гордый, свободолюбивый вайнах. И он не мог смириться со своим пленением. Он захотел умереть, как воин, с оружием в руках, а я предоставил ему такую возможность.

– Так ты… – капитан не нашёлся, что сказать, но старик понял его с полуслова.

– Я вытащил из рожка патроны, – сказал Алихан. – Но оружие в пропасть не сбросил. Я предвидел, что всё случится так, как случилось, а теперь… Всё, достаточно, больше не стоит говорить об этом.

* * *

Капитана Болотникова и Алихана десантники на тросах подняли на борт вертолёта. К удивлению и радости старика, он увидел Арсу, который, завидев деда, натянуто улыбнулся.

– Мы должны будем вернуться назад, в свой дом, – вдруг с жаром произнёс внук. – Я хочу отремонтировать его. Я хочу…

– Мы вернёмся, не беспокойся, – вздохнул Алихан. – Мы восстановим дом таким, каковым он был раньше. Это наше родовое гнездо, и мы обязаны это сделать.

Сидевший в стороне капитан Болотников увидел, как засветились счастьем глаза старика. «Наверное, нашёл взаимопонимание с внуком, – подумал он. – Не было бы счастья, да несчастье помогло…»

И вдруг… Вдруг Болотников понял, что он гордится собой. Он вышел победителем из трудных испытаний и с помощью старика Алихана превратился в человека действия, способного не только на словах, но и на деле доказать как всем, так и самому себе, на что способен. Получилось так, что в сложнейшей жизненной ситуации он сумел проявить храбрость и мужество. Да, ему многое пришлось пережить со дня своего похищения. И теперь он понял, что и сам обладает теми качествами, каковыми обладал его покойный дед. Иван Болотников, Алихан Завгаев и много таких же, как и они, геройски сражались против гитлеровцев и не отчаивались. Они не падали духом в труднейших ситуациях Великой Отечественной войны, верили в Победу и шли к ней, презрев боль, лишения и смерть. И теперь он чувствовал себя равным героическим старикам, так как пережил первое в своей жизни сражение. Было трудно, гадко, мерзко, страшно, но он не сдался, не отчаялся. И теперь ему есть чему радоваться! Теперь ему есть чем гордиться!

Часть четвёртая