Сакмарскому районному отделу милиции и светлой памяти Дмитрия Григорьевича Сумкина посвящаю
Небо затянули чёрные тучи. Заморосил дождь.
В лесу тихо. На мосту через реку тоже тихо и пусто. Сева Висков оказался прав: охранники ушли, бросив мост на произвол судьбы…
Ближе к полуночи на лесную опушку у реки вышли около десятка человек.
– Взрывчатку не потеряли? – спросил шагавший впереди высокий человек, стараясь говорить приглушенно.
– Взрывчатка с нами, – ответил шёпотом здоровяк с тяжёлым вещмешком за плечами. – Только вот взрыватели…
– Что взрыватели? – обернулся к нему высокий. – Только не говори, что они пришли в негодность.
– Отсырели они, – ответил здоровяк. – Когда я в болото приземлялся, то…
– Лучше бы ты к чёрту на рога приземлился, Сумкин, – процедил сквозь зубы высокий. – Не сделаем дело, из-за тебя, ротозея, все под трибунал угодим!
Сумкин, чувствуя за собой вину, задрал вверх лицо, подставляя его под дождь. А тучи всё сгущались, всё громоздились: не было видно ни одной звезды.
«Если ливень пойдёт, ещё труднее придётся, – подумал он. – Тогда крепить к сваям моста взрывчатку и вовсе не имеет смысла… И что же делать? Позволить врагу беспрепятственно отступить на другой берег?»
– Товарищ командир, – обратился он к высокому. – В такой ливень на взрывчатку надеяться не приходится. Но мост деревянный, и можно попробовать уничтожить его другим путем.
– Что предлагаешь, Димок? – заинтересовался командир. – Говори, если по существу… Нам терять время нельзя: отступающие немцы уже утром придвинутся к мосту.
– Сжечь его тоже не получится, – принялся размышлять Сумкин, – а вот если опоры подпилить? У нас есть пара топоров, ножовки и пила двуручная.
– Дело говоришь, – одобрил командир. – В нашей ситуации другого пути я не вижу.
Он обернулся к притихшим бойцам:
– Все слышали, что делать надо? Разобрать инструменты – и под мост, а кому не хватит, залечь в охранение с обеих сторон!
Итак, о том, что мост неохраняемый, они знали. Но и враги это знали тоже. Да и не в правилах немцев было такое головотяпство. И всё же стоило поторопиться. Уже завтра утром отступающие немецкие части подойдут к мосту, и нельзя позволить им благополучно через него переправиться.
Бойцы приближались к мосту короткими перебежками. Они были настороже. Хотя посланный разведчик и не обнаружил боевого охранения врага, можно было ожидать чего угодно. Открытая с двух сторон вода делала мост светлее, чем берег. Если немцы затаились где-нибудь в засаде, бойцы-десантники станут для них прекрасной мишенью. А тут ещё пилы и топоры в руках вместо оружия…
Достигнув середины моста, бойцы остановились. Они немного подождали, прислушиваясь к ночным звукам.
– Ну, чего ждём? Начинайте! – прошептал приказ командир. – Пока время работает на нас, но рассвет уже близок…
Дождь усилился. Бойцы восприняли ливень как отличное прикрытие от возможного появления немецких охранников и с рвением взялись за работу.
Мост стоял на пяти опорах и был длинным. Командир перегнулся через перила и посмотрел вниз.
– Пилите здесь! – приказал он шёпотом.
Бойцы рассредоточились по мосту в тех местах, где находились опоры. Они обвязались верёвками, перегнулись через перила и спустились на поперечные балки, чтобы распилить их. Через час мост затрещал, чуть прогнулся, но стоял.
– Всё, достаточно, – сказал командир, как только уставшие бойцы прекратили работу для кратковременной передышки. – Не то он рухнет до того, как на него зайдут фрицы…
К ним подбежал один из бойцов, охранявший подход к мосту у противоположного берега.
– Вдалеке показался свет фар и слышен гул двигателей, – доложил он, запыхавшись. – Похоже, немцы опомнились и возвращают на мост охрану!
– Всё, уходим! – крикнул командир. – Здесь ничего не оставляйте, всё лишнее в воду!
Бойцы вернулись на берег и затаились.
Немцы подъехали на нескольких мотоциклах. Заглушив двигатели, они зашли на мост и приступили к осмотру.
– Откуда их принесло? – проворчал со злостью командир. – Видать, им что-то здесь понадобилось.
– А может, языка взять, Сергей Петрович? – предложил Сумкин.
– Опасно, себя обнаружим, – возразил командир.
– А если они обнаружат, что с мостом непорядок? – спросил Сева Висков, боец, который ходил первым на мост в разведку.
– Тоже недопустимо, – пробубнил командир задумчиво.
– Разрешите к мосту сходить, Сергей Петрович? – спросил Сумкин. – Я захвачу языка тихо и без шума…
– Не хвастай, – огрызнулся командир. – «Тихо и без шума»… Это смотря на какого фрица нарвёшься! – Он повернул голову влево и спросил у Севы: – Как, справишься потихоньку?
– Легко, – ответил боец.
– Уверен?
– На все сто. Сам знаешь, Спицын, кое-какая подготовка у меня имеется!
– Тогда иди, – вздохнул командир. – Только шуму не наделай, ни к чему он нам…
Группа из десяти человек готовилась к заданию тщательно. Бойцы были набраны из подразделений НКВД и имели отличную подготовку по ведению боевых действий в тылу врага. Каждый из них стоил десятка вражеских солдат, к тому же люди могли выживать и сражаться в любых условиях…
Сева бесшумно отполз от укрытия и испарился в ночи.
Десантники затаились. Никто не произносил ни слова, но сердца бились учащённо. Если немцы обнаружат, что балки подпилены…
По знаку командира бойцы тут же собрались вокруг него.
– Какие будут мысли или предложения? – спросил Спицын, не отводя изучающего взгляда от моста.
– Знать бы, какие мысли у немцев, – вздохнул с сожалением Дмитрий Сумкин, проведя ладонью по гладкому прикладу ППШ. – Почему они мост изначально бросили и охрану сняли, а теперь вернулись и вон как осматривают дотошно?
– Знать бы, где упасть, соломки б подстелил, – усмехнулся Андрей Болотов. – Ясно одно: фрицам мост этот почему-то понадобился! Казалось бы, ничего в нём особенного, танки и по целому не пройдут, а вот…
– У немцев и без танков есть много чего такого, что на другой берег перевезти надо, – проговорил командир. – Только вот действительно здесь много чего не вяжется…
– Да все тут вяжется, Петрович, – горячо заметил Дмитрий. – Не нужен немцам мост этот был! Не стоил он того, чтоб за него держаться!
– Тогда такой к тебе вопрос, Димок, – командир повернул к нему лицо. – Если им этот мост не нужен, тогда почему они его не взорвали или не сожгли при отступлении?
– Ясно почему, – зашептал горячо Андрей Болотов, – они ведь не насовсем отступать решили, а временно! Зачем уничтожать мост, когда он снова может понадобиться для нового наступления на Москву?
Бойцы замолчали, но ненадолго. Первым заговорил Иван Снегирёв:
– Вроде бы все мне понятно в задании нашем, только вот в толк не возьму: почему этот мост авиацией не разбомбили?
– Есть на то причины, не сомневайтесь, – усмехнулся командир. – Так и быть, расскажу теперь, слушайте. Хочу, чтобы знали вы, за что и чего ради мы все жизнями рискуем…
– Ясно чего ради, – прошептал кто-то из бойцов. – Ради победы над Германией и ради защиты от фашизма нашей Родины!
– Молодец, что напомнил, Ширин, – хмыкнул командир. – А ещё ради того, чтобы мост этот тихо убрать! В этом месте, где он стоит, река изгиб делает. Вот в этот угол решено командованием немцев загнать и расчихвостить в хвост и гриву. Немцам отступать некуда будет: сзади река, слева и справа тоже река! Они, как волки, в угол загнаны. Через мост им тоже не переправиться – уничтожим мы его! Теперь уяснили, что нам хоть тресни, а поставленную задачу выполнить надо?
– А разбомбить-то почему нельзя было? – снова спросил Снегирёв.
– Для тугодумов объясняю ещё доходчивее, – заговорил вполголоса и с нажимом командир. – Авиацией быстрее было бы, согласен. И командование тоже согласно, но бомбовый удар с воздуха не только разнесёт в щепки мост, но и привлечёт внимание немцев. Тогда они не будут отступать в этом направлении и не попадут в западню! Ну? – Он посмотрел на притихших бойцов. – Кому объяснить ещё доходчивее?
В ответ – молчание.
– Тогда по местам и затаились, – приказал командир. – Дождь кончился, тучи расходятся, но это не значит, что можно расслабиться и потерять бдительность.
Бойцы расползлись по своим местам, а командир поднёс к глазам бинокль.
– Видно чего-нибудь, Петрович? – спросил Сумкин, жуя травинку.
– Да ни хрена, – ответил тот, отводя бинокль в сторону. – Это я так, по привычке.
– Понятно, – пожал плечами Дмитрий. – Нервы успокаивает…
– Подначивать будешь – зубы вышибу, – сердито буркнул командир.
– А я и не подначивал вовсе, – усмехнулся боец. – Я просто поинтересовался и всё тут…
Командир отложил бинокль и повернулся вполоборота к Сумкину.
– Вот давно я тебя спросить хотел, – начал он, – говорок у тебя какой-то мудрёный? В своё время, до войны, я много по стране колесил. Слышал и окающих, и акающих, а вот, как ты говоришь, слышать не доводилось.
– В Чкалове бывал, когда по стране путешествовал, Петрович? – спросил, в свою очередь, Дмитрий.
– Нет, даже проездом не был, – ответил командир заинтересованно. – Слыхал, что степи кругом необозримые, да Пугачёв там когда-то давно восстанием руководил.
– Было такое, – хохотнул Сумкин. – А вот степи там, на родине моей, действительно необъятные! Пропадёт тот, кто степи не знает и без провожатого поедет.
– Так что, там у вас, ни рек, ни озёр, ни леса? – спросил командир. – И почему ты так о степи безлюдной говоришь, как будто ею гордишься? Я бывал в волжских степях, в ростовских, на Кубани… Никаких впечатлений, поверь мне!
– Не поймёт степь, кто не родился на её просторах, – сказал мечтательно Дмитрий. – Для тебя, Петрович, степь – это голая равнина и ничего более. Эдакие степи ты и видел. А степь оренбургская совсем не такая. Она вовсе не ровная до бесконечности, а волнистая. И лесов много в степи нашей, много оврагов с родниками, озерцами и речушками малыми. А какова степь оренбургская весной!.. – Говоря это, боец закатил глаза, но командир не рассмотрел на его лице восторга, так как вокруг всё ещё царила ночь. – Осенью степь некрасивая, – продолжил Дмитрий. – Она выгорает за лето и имеет неприглядный вид. Но весной и в начале лета… Трава высокая, сочная, пышная, а цветов… Видимо-невидимо! Особенно в долинах и перелесках. Вовремя скоси эту траву, получишь сено душистое и мягкое…