— Вы найдете ее в ювелирной лавке Фолкстоуна. Но вам придется купить две шкатулки: одну для Транквилити и одну для Синсирити. В этом случае мама не будет против.
— Конечно! Как я сам не догадался! Я поеду сразу же, как только вернусь с пикника.
— Желаю удачи, мистер Оксуорт.
Он встал и улыбнулся Честити. лицо его пылало.
— Благодарю вас, мисс Честити. Спасибо за ваши советы и за то, что выслушали меня без смеха.
— Иначе и быть не могло, — улыбнулась она в ответ.
Осторожно пройдя по коридору. Честити направилась в кухню, чтобы через нее выйти во двор. Но ее снова ждала неудача.
— Честити!
Девушка вздрогнула, услышав зычный голос матери.
— Да, мама.
— Не могла бы ты мне помочь с меню, дорогая?
Честити удивленно приподняла брови. Это была самая вежливая просьба, которую она когда-либо слышала от матери.
— В чем дело, мама? — спросила она, подходя к столу, возле которого кухарка и леди Хартфорд сидели, склонившись над рецептами и записями.
— Хотелось бы приготовить что-нибудь грандиозное к рождественскому вечеру, но ведь по традиции мы в полдень отпускаем всю прислугу…
— Я ведь сказала, миледи, мои девочки и я охотно сделаем все, что необходимо. Не каждый год у нас в доме столько гостей на Рождество, — проговорила кухарка.
— Я знаю, но я не хотела бы нарушать традицию, — отвечала леди Хартфорд.
— А почему бы не приготовить завтра сразу два обеда, — предложила Честити. Обе женщины посмотрели на нее так, будто она лишилась рассудка.
— Поджарить двух рождественских гусей не труднее, чем одного. Если мы наймем девушек из деревни, то вся работа будет сделана вовремя. В рождественский вечер мы будем отмечать наш праздник в зале, а здесь, на кухне, будут веселиться слуги со своими семьями.
Леди Хартфорд и кухарка посмотрели друг на друга. Наконец, мать сказала:
— Возможно, ты и права. Честити.
Кухарка утвердительно кивнула и произнесла задумчиво:
— Моя сестра и племянницы охотно помогут завтра, если их пригласят на рождественский ужин. Стало быть, мы все сможем приготовить заранее.
— Прошу тебя, непременно пойди и поговори с ними, — произнесла леди Хартфорд с редкой учтивостью. — Мы хорошо заплатим, — добавила она.
— Да, миледи, я сейчас же попрошу Джеймса отвезти меня в деревню. — Она повернулась к Честити и улыбнулась:
— Благодарю вас, мисс. Вы неплохо придумали.
Оставшись наедине с матерью, Честити поднялась и уже собиралась уйти, но леди Хартфорд произнесла:
— Кухарка права, Честити. Я ценю твое решение.
— Я рада, что смогла помочь, мама, — ответила девушка, слегка улыбнувшись.
Что-то, видимо, изменилось в их отношениях, и Честити не могла не радоваться этому. Но приходилось все еще быть настороже. За свою жизнь Честити привыкла к совершенно иному обращению, и потому ей с трудом верилось, что все изменилось за одну только ночь. «И тем не менее, — думала она, — близится Рождество, и так приятно чувствовать, что между мной и матерью воцарился мир.»
Настроение Честити упало, когда на конюшне ей сообщили, что мистер Фицсиммонс уехал рано утром и сказал, что его не будет весь день. Расстроенная, она кликнула Бастера и пошла с ним на прогулку.
Алекс прибыл в Дувр около одиннадцати утра и сразу же направился в доки. Его приветствовал улыбающийся лорд Питершэм.
— Ну, мой мальчик, ты не изменил свои планы? — спросил лорд, потирая ладони в предвкушении хорошего ленча с Алексом в уютной каюте под палубой.
— Нет, милорд. Хэмфрис заплатит за оба конца. Я очень ценю вашу помощь.
— Не думайте об этом. Я бесконечно рад вам помочь. Вы же знаете, я сражался вместе с самим адмиралом Нельсоном!
— Да, мне говорили об этом. Должно быть, там была нешуточная свара, — сказал Алекс, заранее зная, что его замечание повлечет за собой длинную серию воспоминаний старого моряка.
Так и случилось. Через полчаса лорд Питершэм умолк. Посидев несколько минут в задумчивости, он снова поинтересовался планами Алекса. Тот в нескольких словах объяснил ему детали операции, затем попрощался и отправился обратно в Фолкстоун.
Наскоро перекусив на постоялом дворе, он направился в ту самую ювелирную лавку, которую посещал за день до этого. Владелец лавки принес бархатную коробочку и раскрыл ее, любезно улыбаясь.
— Очень хорошо. Это как раз то, что я хотел. У вас чудесный вкус, сэр, — произнес Алекс, кладя на ладонь изящный золотой брелок.
— Благодарю вас, мистер Фицсиммонс. Я тотчас же заверну это для вас.
— Какая неожиданная встреча, Фицсиммонс, — воскликнул Рубин Оксуорт, войдя в лавку и остановившись перед ним.
— И я того же мнения, Оксуорт, — сухо ответил Алекс.
— О…Я хочу сделать небольшую покупку к Рождеству. Думаю, здесь можно найти что-нибудь подходящее.
— Что-нибудь для мисс Транквилити? — усмехнулся Алекс.
Рубин слегка покраснел.
— Возможно, также и для мисс Синсирити. Я не могу пренебрегать ни одной из девушек.
— Тогда вам нужно покупать три подарка, — сказал Алекс, в который раз удивляясь, почему люди не замечают существования мисс Честити?
Рубин, казалось, был искренне удивлен этому замечанию.
— Да, я совсем забыл о мисс Честити. Конечно, я должен подарить и ей что-нибудь. Интересно, хотелось бы ей также иметь музыкальную шкатулку?
— Что-нибудь еще, мистер Фицсиммонс? — спросил владелец лавки, вручая ему маленький пакетик.
— По-видимому, вы тоже покупаете подарок, — язвительно заметил Оксуорт, — хотя не похоже, чтобы в таком маленьком свертке содержалось что-то для Транквилити и Синсирити.
Алекс недовольно нахмурился. Каким образом Оксуорт, с которым он едва перемолвился словом, догадался, что подарок предназначен для Честити? Он ответил довольно грубо:
— Кое-кто из нас должен поменьше интересоваться различными деталями. Я делаю подарки, когда хочу и кому пожелаю.
— Не сердитесь на меня, Фицсиммонс. Мисс Честити — сокровище, вам очень повезет, если вы сумеете расположить ее к себе.
— Не могу не согласиться с вами, — промолвил Алекс, укладывая пакетик в карман. — До встречи в Хартфорд Хаузе, Оксуорт. Сегодня вечером будет бал или что-то в этом роде, не так ли?
Рубин кивнул.
— До свиданья, Фицсиммонс. До вечера!
Как только Алекс удалился, Рубин попросил хозяина лавки раскрыть ему тайну содержимого пакетика.
— Это совершенно конфиденциально, сэр. Мистер Фицсиммонс купил нечто особое.
— Вы должны мне сказать, — произнес Рубин, доставая золотой соверен.
Склонившись над прилавком, хозяин что-то прошептал ему на ухо…
Алекс решил прогуляться вдоль берега моря. Он слез с лошади, давая ей возможность пощипать жалкую травку. Опустив руки в карманы, Алекс погрузился в раздумье.
Честити. Сможет ли он удержать дистанцию между ними, пока не завершатся все эти дела? Всякий раз при встрече с Честити ему хочется заключить ее в свои объятия и признаться в любви. А вместо этого приходится притворяться равнодушным и злить ее.
Он улыбнулся, вспомнив, как вела себя Честити накануне, под омелами. Тогда ему не пришлось разыгрывать гнев. Когда она выдернула руку, Алексу и впрямь захотелось обидеть ее. И он солгал Честити, что у него не было намерения целовать ее.
Алекс достал из кармана пакетик и принялся вертеть его в руках. Как только все закончится, он преподнесет это ей в знак примирения.
— Подарок для графини? — окликнула его Честити.
Он поднял глаза, наблюдая за приближением девушки. Затем наклонился и погладил по шелковистой спине подбежавшего Бастера. В распушенных волосах Честити играли блики солнечного света. Одной рукой она поддерживала юбку, чтобы вода не намочила ее. Она напоминала морскую нимфу.
— Ревнует, не правда ли? — прошептал он, обращаясь к собаке. — Это уже кое о чем говорит. — Уже не в первый раз Алексу хотелось сказать Честити правду. Но он вынужден ждать, — внушал себе Алекс строго. Терпение. Хоть немного терпения.
Честити остановилась перед ним в ожидании.
— Для графини? — повторил он, весело рассмеявшись. — Нет, это не для нее. С чего вы взяли, что это для графини?
— Неважно. Мне показалось, — ответила Честити. Ненавижу, когда мне лгут, сердито подумала она про себя.
— Честити, — вдруг произнес Алекс с нежностью.
Девушка смотрела на него широко открытыми глазами, ее сердце сильно забилось, губы слегка дрогнули. Алекс взял ее за руку, и Честити задрожала. «Терпение, терпение», — внушал ему внутренний голос. Они стояли, не шевелясь.
— Как это вам удалось убежать от вашей матушки? Я был уверен, она заставит вас и ваших сестер усиленно отдыхать перед вечерним торжеством.
Честити тряхнула головой и сказала:
— Разве вы не знаете? Теперь я делаю все, что пожелаю!
— Вот как? Значит, вы, наконец, добились свободы! Ну, и как вы себя ощущаете в новом качестве?
— Чудесно! Теперь я — хозяйка своего положения, и собираюсь оставаться ею всегда!
Алекс задумался: совсем не такого ответа желал бы услышать мужчина от девушки, которую он собирается сделать своей женой.
— Похоже, вы намереваетесь стать отшельницей, — произнес он, пытаясь прояснить ситуацию.
— Конечно, нет. Но ведь можно принимать участие в жизни общества, не связывая себя по рукам и ногам.
— Но Честити, вы, конечно, не исключаете возможность замужества, — возразил он не слишком учтиво.
Глаза Честити вспыхнули от смущения и гнева. Как смеет он дразнить ее подобным образом? Не сказав ни слова, она развернулась и быстрым шагом пошла прочь, резко окликнув собаку.
— Вот ты и сказал ей правду, — пробормотал Алекс, грустно покачав головой. А впрочем, оно и к лучшему. Продолжая сердиться на него, она избежит более серьезных неприятностей.
А потом он ей все объяснит.
Глава 7
Настроение Честити было ужасным. Ей совершенно не хотелось ни танцевать, ни общаться с кем бы то ни было. Но, несмотря на ее заявление о независимости, она подчинилась давлению матери и стала одеваться.