Вот такой получается впечатляющий список достижений 1937 года. Того самого года, который нам теперь пытаются представить исключительно в одном ракурсе – как самый репрессивный в истории нашей страны. На самом деле это был противоречивый год: в чем-то страшный, в чем-то, наоборот, бесстрашный – вдохновенный и устремленный ввысь.
Но вернемся к советскому детскому кинематографу, который в те годы, как мы уже говорили, переживает пору своего расцвета. И расцвет этот происходит при активном содействии государства. Так, с 1933 года детские кинотеатры в стране освобождаются от налога с оборота. За год до этого начинают выходить в свет детские киножурналы «Звездочка» и «Пионерия», которые крутят в кинотеатрах перед началом киносеансов (до 30 % репертуара в кинотеатрах отводилось под детское кино). Начинают регулярно проводиться фестивали детских фильмов в крупных городах СССР (почин в этом деле принадлежал Ленинграду, где в марте 1935 года был проведен такой смотр детского кино, а в Москве в эти же дни прошел «Детский кинопраздник», длившийся 11 дней). Наконец, в июне 1936 года на базе «Межрабпомфильма» создается первая в мире киностудия детских и юношеских фильмов «Союздетфильм», а на базе мультстудии ГУКФа – студия детских графических мультфильмов «Союздетфильм», чуть позже переименованная в «Союзмультфильм».
Отметим, что билеты на детские фильмы в СССР стоили в два раза дешевле, чем на взрослые сеансы, поэтому бюджету государству это было, конечно же, невыгодно. Но долгие десятилетия оно закрывало на это глаза, покрывая убытки из своего кармана. Все-таки к детям тогда относились иначе, чем сегодня, во времена рыночной экономики, когда дети превратились в «нерентабельный товар». Поэтому детское кино в постсоветской России практически дышит на ладан. Но это тема для отдельного разговора, а мы вернемся в конец 30-х.
Сегодняшние либеральные критики потратили тонны чернил и исписали тысячи страниц, пытаясь уличить сталинский кинематограф в аморальности, в том, что он воспитывал из детей людей без роду и племени, готовых ради призрачной идеи предать даже своих близких. К примеру, киновед Н. Нусинова так охарактеризовала кино 30-х:
«Кинематографист ощутил себя Демиургом, способным сравняться с творцом Вселенной, зародить советского киногомункулуса, окрестить его в купели атеизма и выпустить в мир нового календаря от рождества социализма в качестве персонажа своеобразной советской commedia dell’arte. К концу 20-х годов эта идея находит свое дальнейшее развитие в разрушении структуры традиционной семьи, в полном замещении личного общественным, и благословение на это святотатство дает кинематограф – отныне официальный преемник церкви, проводник религии тотального атеизма…
Так укрепляется в советском кино миф о романтике комсомольских строек, нормальности самопожертвования, вознагражденности за жертву во имя социалистического идеала и взаимозаменяемости личного и общественного – вытеснения биологических семейных уз узами семьи социальной. Постепенно это приводит к отрицанию основных заповедей христианства и подмене их советскими аналогами…».
Эти умозаключения принадлежат современному либералу, который плохо понимает (а то и вовсе не понимает) реалии того противоречивого времени. К тому же глаза ему застит ненависть, а она, как известно, плохой советчик. Поэтому я воздержусь от собственных аргументов, а сошлюсь на слова человека, который а) не является поклонником сталинизма и б) был непосредственным свидетелем тех событий, о которых он пишет. Речь идет об известном публицисте Г. Федотове, который в 1936 году написал следующее:
«Россия, несомненно, возрождается материально, технически, культурно… Одно время можно было бояться, что сознательное разрушение семьи и идеала целомудрия (во времена НЭПа. – Ф. Р.) со стороны коммунистической партии загубит детей. Мы слышали об ужасающих фактах разврата в школе (речь опять же идет о временах НЭПа. – Ф. Р.), и литература отразила юный порок. С этим, по-видимому, теперь покончено… Школы подтянулись и дисциплинировались. Нет, с этой стороны русскому народу не грозит гибель… строится, правда, очень элементарное, но уже нравственное воспитание. Порядок, аккуратность, выполнение долга, уважение к старшим, мораль обязанностей, а не прав – таково содержание нового послереволюционного нравственного кодекса. Нового в нем мало. Зато много того, что еще недавно клеймилось как буржуазное… В значительной мере реставрировано десятисловие (то есть десять христианских заповедей. – Ф. Р.). Правда, по-прежнему с приматом социального, с принесением лица в жертву обществу, но и лицо уже имеет некоторый малый круг, пока еще плохо очерченный, своей жизни, своей этики: дружбы, любви, семьи. И тот коллектив, которому призвана служить личность, уже не узкий коллектив рабочего класса – или даже партии, а нации, родины, отечества, которые объявлены священными.
Марксизм – правда, не упраздненный, но истолкованный – не отравляет в такой мере отроческие души философией материализма и классовой ненависти. Ребенок и юноша поставлены непосредственно под воздействие благородных традиций русской литературы. Пушкин, Толстой – пусть вместе с Горьким – становятся воспитателями народа. Никогда еще влияние Пушкина в России не было столь широким. Народ впервые нашел своего поэта. Через него он открывает свою историю. Он перестает чувствовать себя голым зачинателем новой жизни, будущее связывается с прошлым. В удушенную рационализмом, технически ориентированную душу вторгаются влияния и образы иного мира, полнозвучного и всечеловечного, со всем богатством этических и даже религиозных эмоций. Этот мир уже не под запретом…».
В русле этой государственной политики двигался и советский детско-юношеский кинематограф. На горизонте уже зримо маячила война, поэтому руководство страны было кровно заинтересовано в том, чтобы к моменту ее начала в стране появилась молодежь, не боящаяся тяжелых испытаний и помнящая о подвигах своих предков. Вот для чего в 1934 году в школах страны появился новый учебник истории СССР (вместо учебника М. Покровского, в котором отрицались героические свершения дореволюционных времен), а в советском кино были реабилитированы сказка и приключенческий жанр – чтобы вернуть детям русских былинных чудо-богатырей и бесстрашных героев-одиночек, бросающих вызов разного рода опасностям. Впрочем, герой-одиночка в советском варианте всегда должен был опираться на силу и поддержку своего коллектива.
Как уже отмечалось, исторически эта реабилитация жанров была закономерна, поскольку поколению пассионариев тот индивидуализм, который культивировал НЭП, становился все более чужд и враждебен. Победить должен был коллективизм, тем более что он был более созвучен русским традициям с их соборностью и общинным укладом. Однако в середине 30-х годов, накануне зримо замаячившей на горизонте войны, тяга детей к приключениям стала вновь поощряться государствам. Поэтому и были реабилитированы приключенческие фильмы и экранизации зарубежной классики, где этих приключений было в избытке. Эти фильмы-экранизации были выполнены на таком высочайшем уровне, что мгновенно становились хитами проката.
В августе 1935 года на экраны советских кинотеатров вышел фильм Александра Птушко (до этого он работал в мультипликации) «Новый Гулливер», снятый по мотивам романа Д. Свифта «Путешествия Гулливера». Главную роль (Гулливер) в нем исполнил 15-летний московский школьник Володя Константинов. Он проживал с родителями рядом с проспектом Мира – в Банном переулке, здесь же и учился в школе № 33. В кино попал, пройдя огромный конкурс, устроенный на «Мосфильме». Причем, он был вторым кандидатом на эту роль, а первым оказался, уже известный нам по фильму «Рваные башмаки» (1933), Лева Лосев. Но его отца в 1934 году арестовали как «врага народа», из-за чего Леву побоялись утверждать на главную роль. В итоге Гулливером суждено было стать Володе Константинову. Скажем прямо, с этой ролью он справился превосходно.
Фильм «Новый Гулливер» был по-настоящему новаторским: это первый в мировой кинематографии полнометражный фильм, созданный средствами объемной мультипликации с невероятными по тем временам комбинированными съемками, сочетанием игрового и кукольного кино (в фильме «снимались» 1500 кукол). На фильм было потрачено около 400 тысяч рублей, однако прибыль он принес куда большую – десятки миллионов рублей. Это был один из самых смотрибельных фильмов довоенной поры – на него шли не только дети, но и взрослые.
Так получилось, но роль Гулливера оказалась единственной в послужном списке Володи Константинова. Впрочем, его актерская судьба могла бы сложится иначе, если бы не страшная война, которая накрыла нашу страну в июне 1941 года. Как и миллионы его сверстников, 20-летний Константинов, будучи студентом московского инженерно-строительного института имени В. Куйбышева, что на Разгуляе (места моего детства) ушел на фронт. В 1944 году «киношный Гулливер» погиб в бою под Таллином смертью храбрых. К сожалению, место его захоронения до сих пор неизвестно. И на сайте kino-teatr.ru можно прочитать следующие сообщения:
«Наталия Пааво, (Таллинн) 1.05.2009. Живу в Таллинне, пыталась найти его могилу, обошла все военные кладбища, но так и не нашла… Не знаю почему, но мне небезразлична судьба этого человека. Так жаль, что талантливые, чистые душой люди так рано покидают этот мир…»
«Сергей Бит-Дашту, (Москва) 20.04.2010. Здравствуйте, Наталья, меня зовут Сергей. Я пишу вам, потому что тоже ищу место захоронения Владимира Константинова. Дело в том что я работаю в компании «Тяньши» и мой коллега Михаил Константинов, брат Владимира, и я помогаю ему в поисках. Они долго и безуспешно ищут. Сегодня я случайно наткнулся на ваше сообщение. Любая информация нам будет полезна заранее благодарен…».
А это сообщение с этого же сайта уже касается непосредственно фильма «Новый Гулливер»:
«Евгений (Украина) 23.05.2009. А нынешняя молодёжь даже не знает этот фильм. Как жаль, а ведь он очень интересный и актер замечательно сыграл. Помню в детстве часто напевал песенку: «Моя лилипуточка, приди ко мне, побудем минуточку наедине…».