ихся на зоне пацанах, может, еще о чем. Но вслух он ничего такого не сказал.
– Сейчас приедем в Магадан, – нарушил тишину Ворон, подъезжая к началу идущей по склону горы «серпантинки», – там на хате отдохнешь маленько. Если хочешь, я тебе девочек вызову, ты, наверное, по ним на зоне стосковался. А сам сгоняю в аэропорт, возьму тебе на завтра билеты. Ты куда поедешь-то, пахан?
– В Сочи, – коротко ответил смотрящий.
– А может, за границу куда махнешь? На Канары или на Кипр?
– Нет, я уже решил. Кстати, Ворон, а куда это ты сворачиваешь?
Микроавтобус в это время действительно свернул с «серпантинки» на какую-то полузаброшенную дорогу.
– Так быстрее, – объяснил Ворон. – Кусок пути напрямую проедем.
– Ну, давай, – кивнул Батя и откинулся в кресле – у него начало ломить спину.
Ворон, видя, что смотрящий не расположен к беседе, вел машину молча. Чем дальше они ехали, тем более дикой становилась местность вокруг: каменные осыпи, мелкие деревья, сопки. С тех пор как микроавтобус свернул на эту дорогу, навстречу им не попалось ни одной машины. Смотрящий успел задремать, но минут через двадцать проснулся от мягкого толчка. Это Ворон остановил микроавтобус.
– Выйду отолью, – пояснил он, выбираясь из машины.
Выйдя из микроавтобуса, Ворон обошел его, расстегнул штаны и стал делать свое дело, наблюдая при этом через обзорное зеркальце за смотрящим. Тот достал бутылку и сидел, лениво потягивая вискарь. Потом вытащил сигарету и закурил. Ворон закончил мочиться, застегнул штаны, внимательно посмотрел на заднее колесо машины и громко позвал:
– Пахан, не в падлу: возьми под сиденьем домкрат, колесо надо поменять.
– Сейчас, – отозвался смотрящий. – Под каким сиденьем-то?
– Под водительским, – ответил Ворон, открывая багажник микроавтобуса и вытаскивая запаску.
Подошедший с домкратом Батя отдал его Ворону и присел на корточки около колеса.
– А что тут менять-то? – непонятливо спросил он.
В этот момент на голову смотрящего обрушился сильный удар тяжелым домкратом, и Батя отключился.
Первое, что увидел Батя, придя в себя, – донельзя довольную рожу Ворона, маячившую в нескольких сантиметрах над его лицом.
– Что, очухался, пахан? – Последнее слово прозвучало особенно язвительно, а губы Ворона в этот момент искривила злорадная усмешка.
Несмотря на жуткую боль в затылке, Батя попытался привстать, но не смог. Руки и ноги его были крепко связаны.
– Не дергайся, Батя, не дергайся, без толку. Веревка хорошая, а связывать ты меня сам учил и про все хитрости свои рассказывал, так что теперь можешь не рыпаться, я все хорошо запомнил.
Глаза смотрящего яростно сверкнули, но вслух он ничего не сказал. Он был до глубины души поражен предательством, но выказывать такие вещи было не в его правилах. Сейчас в его голове лихорадочно проносились варианты объяснений такого поведения Ворона.
И через несколько секунд смотрящий догадался.
– Значит… Значит, мои «отгоны» ты скрысил, а прикуп на Колю Колыму сбил?
– Ну я, – с той же наглой и злорадной усмешкой ответил Ворон. – А стрелки по-любому на тебя переведены. И спортсменов с ингушами я стравил.
– Эх, и сука же ты. Ну и сука… – Голос Бати звучал даже не столько рассерженно, сколько удивленно. – На фиг это тебе понадобилось? Что, жилось тебе плохо?
– А мне надоело в твоих «шестерках» бегать. – Ворон медленным движением вытащил откуда-то из-под пальто пику. – Я тоже хочу быть «в шоколаде».
– Да что ты один можешь!
– А с чего ты взял, что я один? – делано удивился Ворон. – У меня найдутся союзники, не тебе чета. А тебя я кончу сейчас, пахан.
– Ну, пиши! – Взгляд смотрящего был тверд.
Ворон так же медленно, как доставал пику, занес ее над горлом связанного пахана, но когда холодная сталь уже коснулась его кожи, вдруг убрал руку.
– Не-ет, пахан… – протянул он. – Ты не заслужил смерти от пики. Это для тебя слишком просто. Помнишь, как ты вперед меня Егора продвигал, хотя он меньше, чем я, делал? А как долю мою в общак забрал, помнишь? А когда мы с Косильщиком поспорили, ты в его пользу решил. Это тоже помнишь? – Голос Ворона становился все громче и громче, он уже почти кричал.
Смотрящий ответил спокойно:
– Егор был пацан правильный и ни перед кем спины не гнул, даже передо мной. За это я его и продвигал, а сейчас понимаю, что правильно делал. Долю тогда я не только твою в общак забрал, а и свою отдал и других пацанов. А с Косильщиком за тобой косяк был, я тебя еще пожалел тогда, а не надо было.
Ворон злобно оскалился:
– Всегда-то ты прав, пахан. Но на этот раз последнее слово за мной будет. Я тебя прямо тут и оставлю. Или замерзнешь, или волки сожрут. Дорога заброшена, до ближайшего поселка сто пятьдесят километров. Не доползешь связанный-то. – Он резко засмеялся кашляющим смехом.
– Сука, – ровным голосом выговорил смотрящий, глядя в глаза своему бывшему приближенному.
В этом единственном слове было так много презрения, что Ворон дернулся, словно от удара, а потом вскочил и стал яростно пинать ногами лежащего перед ним старика. Он рычал от ярости, брызгал слюной и что-то неразборчиво орал. Из-за затмевавшего ему глаза бешенства он чаще промахивался, чем попадал, но уже после третьего удара лицо смотрящего залила кровь, а еще после двух или трех что-то хрустнуло в боку.
Этот припадок продолжался меньше минуты, а потом силы у Ворона неожиданно закончились, и он остановился, тяжело, хрипло дыша. Несколько секунд он простоял так, глаза его постепенно принимали осмысленное выражение. Потом он встряхнул головой, снова присел на корточки и стал стаскивать со смотрящего относительно теплый лагерный клифт. Сняв, он забросил клифт в машину, еще раз сильно пнул по лицу оставшегося в легоньком лепене старика и прошипел:
– Ну все, пахан, счастливо оставаться…
Он подошел к машине, сел за руль и дал газу. Отъезжая, он с кривой усмешкой смотрел в зеркальце заднего вида, в котором было видно, как на обочине, среди камней, корчится окровавленный старик.
Глава 32
Мальчик сидел за столом и делал уроки. Он всегда относился к этому делу необыкновенно серьезно и вдумчиво: в общем-то, оно и неудивительно. В отличие от обыкновенных детей, у него не возникало искушения пойти погулять на улицу или поиграть с друзьями в футбол. Был, конечно, компьютер с играми, но и он надоедает, если тратить на него все свободное время. Поэтому Рашид даже любил делать домашние задания, которые давали ему приходящие учителя.
Кроме всего прочего, он знал, что когда учителя его хвалят, то это радует папу. Да и самому тоже приятно. К тому же учитель математики, да и появившийся в этом году учитель физики тоже в один голос говорили, что у него большие способности к точным наукам и ему нужно заниматься ими посерьезнее. Рашида это радовало. Хорошо, когда в жизни хоть что-нибудь получается.
Сейчас он как раз решал геометрическую задачку, которая была отмечена звездочкой, а значит, относилась к категории особенно сложных. Мальчик уже пробовал решить ее тремя способами, но пока ничего не получалось.
Рашид положил карандаш на стол и потянулся. Нужно на несколько минут отвлечься, а потом снова взяться за дело. Иногда после такого перерыва в голову приходят какие-нибудь новые идеи. А пока можно что-нибудь съесть или выпить.
– Ринат, принеси мне, пожалуйста, виноградного соку из холодильника, – обратился мальчик к сидевшему на диване у него за спиной кавказского вида парню, одетому в черные джинсы и свитер.
Парень отложил книжку, которую читал, пока мальчик делал уроки, встал с дивана и подошел к двери.
– Сулейман! Принеси Рашиду виноградного соку! Он на кухне, в холодильнике!
– Сейчас принесу, – послышался ответ из-за двери.
– Ринат, что тебе, самому до кухни дойти трудно, – недовольно сказал мальчик. – У тебя-то ноги здоровые!
– Рашид, твой отец приказал, чтобы с тобой в комнате все время был кто-то из нас, чтобы мы ни на секунду не оставляли тебя одного. Понимаешь, те люди, которые хотели тебя убить, могут попытаться еще раз.
Рашид невольно покосился на свой бок – там, под свитером, до сих пор были бинты. Рана, оставленная осколком гранаты, еще не зажила до конца.
– Все равно! Тебе до кухни дойти три секунды, это не считается!
– Рашид, – терпеливо ответил парень, – поверь мне, считается все. Знаешь, сколько народу погибло из-за таких вот мелочей?
В этот момент дверь комнаты открылась, и вошел второй парень, чуть выше и худощавее Рината. В руках он держал литровый пакет сока.
– Держи, Рашид. – Он протянул пакет мальчику. – Обратно его унести или здесь оставишь?
– Оставлю здесь, – решил мальчик, наливая сок в небольшую чашку.
Принесший сок парень кивнул и вышел из комнаты.
Эти два парня были телохранителями Рашида Гамзаева, приставленными к нему отцом после покушения. Оба были дальними родственниками клана Гамзаевых и поэтому их верность была гарантированна. Они находились при мальчике неотлучно и были в любую секунду готовы отразить нападение. В этой квартире у них были два легальных пистолета, два нелегальных автомата и четыре гранаты.
Дверь в квартиру была немецкая, из семимиллиметровой броневой стали, а железные штыри от нее на сорок сантиметров уходили в кирпичную кладку, так что вышибить ее можно было, пожалуй, только направленным взрывом. Еще у каждого из парней было по сотовому телефону и одна на двоих рация, чтобы в случае тревоги они могли вызвать помощь. В общем, защищена квартира была очень неплохо.
Мальчик допил сок и снова взялся за задачу, а охранник вернулся на диван и раскрыл книжку. Но в этот момент раздался телефонный звонок. Звонил белый аппарат, стоявший в углу комнаты.
– Ринат, возьми скорее, мешает! – крикнул мальчик.
Но охранник и так уже был у телефона. Он поднял трубку и спросил:
– Алло? Кто это?
– Это квартира Расула Ахметовича Гамзаева? – раздался в трубке женский голос.