уйдет на уборку. А ведь всего-то на миг оставила сестер без присмотра – отлучилась на поиски Ви, желая запереть ее в своей чердачной комнатке, чтобы приметная и знакомая кошка, не приведи Марна, не попалась на глаза малышкам.
– Дьера недопокойница?! – Голос, раздавшийся за дверью, заставил девушку похолодеть. Она так надеялась, что хозяина не будет до вечера. Но по закону подлости он, уехав по делам на рассвете, изволил так не вовремя вернуться. – Джемма?! – с нажимом проговорил Эдгард.
И ведьмочка, застывшая на мгновение, тут же сорвалась с места. Юным монстрам пришлось пожертвовать коробку печенья, спрятанную от жнеца и осы, и, не особо надеясь, умолять девочек вести себя прилично, а потом, сдернув фартук, устремиться навстречу неизбежности в лице дьера гробовщика. Выскользнув в коридор, девушка прикрыла за собой дверь, отрезав тем самым двух хулиганок от сурового взора черных, как сама бездна, глаз.
– Ты почему в таком виде? – окинув бледнолицую помощницу удивленным взглядом, спросил Эдгард.
– Так мне еще надо к зеленщику сходить, – тут же придумала оправдание она. – Вот и решила пока не снимать маску, чтобы не тратить лишнее время на наложение иллюзии. Сами ведь знаете, дел тьма!
Гробовщик медленно кивнул, принимая ее ответ. И тут же задал следующий вопрос:
– Ты заказала гвозди по списку?
– Да!
За дверью что-то подозрительно зашипело и с тихим «плюх» замолкло.
– Что там? – Черные брови сдвинулись на переносице, взгляд мужчины впился в бледное как смерть лицо помощницы, которое в этот миг обрело еще и сероватый оттенок.
– Мм… чайник! – нашлась с ответом ведьма.
– Самоотключающийся? – недоверчиво уточнил Эдгард.
– Одно из модных ныне заклинаний! – продолжала придумывать на ходу «блондинка».
Хозяин покачал головой и продолжил допрос:
– Малиновые ленты купила?
– Нет еще, но как пойду к зеленщику…
За дверью громыхнуло, Джемма вздрогнула, дьер Дорэ хищно оскалился.
– Чайник еще и самопрыгающий? – прищурившись, поинтересовался он. – С плиты на пол, да?
– Нет! – выразила несогласие с этой версией ведьмочка.
– Тогда кто там у тебя гремит, дьера лгунья?! – рявкнул Эдгард.
– Вишня, – шепотом ответила девушка.
– Я же говорил, чтобы кошка не шлялась по дому, – напомнил ей владелец ПБ.
– Она голодная была, – мысленно краснея за собственное вранье, пролепетала «блондинка».
– Покормишь, и наверх ее. Пусть там сидит, – немного помолчав, распорядился гробовщик. – И не забудь про ленты! Эта вульгарность нужна уже завтра. – Он одарил девушку тяжелым взглядом, но повторно отчитывать за устроенные в ПБ нововведения не стал.
– Хорошо! Я все куплю. Только приготовлю чай и пойду в лавку, – поспешила заверить его Джемма, спиной чувствуя, что за дверью, которую эта самая спина подпирала, творится что-то, чего хозяину видеть нельзя.
– Договоры для клиентов оформила?
– Еще с утра.
– А венки для двух ближайших церемоний?
– Девочки работают.
– Девочки… – протянул похоронных дел мастер, прожигая помощницу недобрым взглядом. – Знала бы ты, где у меня сидят эти твои девочки…
– Знаю! – поспешно ответила Джемма. – Но вы же разрешили пока ничего не менять, – добавила она тихо.
И Гард, вздохнув, снова кивнул.
– А ты чего ждешь? – сказал устало. – Иди проверь своих девочек и бегом к покойникам. Траурный марафет наводить!
Ведьма согласно качнула головой, но с места не сдвинулась. Вместо этого, опасливо взглянув на собеседника, она незаметно принюхалась. Повел носом и гробовщик. В коридоре отчетливо запахло паленым, и этот малоприятный аромат явно шел из кухни.
– А это… – начала было оправдываться «блондинка», но Гард молча отодвинул ее за плечи в сторону и, решительно распахнув дверь, переступил порог.
Две чумазые рожицы дружно повернулись и уставились на хозяина «Последнего цветка». При этом малявки чуть не свалились с табурета, на котором чудом угнездились вдвоем. Неприятный запах исходил от стоящей на огне стеклянной миски с треснувшим боком, в которой смачно чавкало что-то невообразимое.
– Это что? – хмуро поинтересовался дьер Дорэ, скрестив на груди руки.
– Дети.
– Варенье! – в один голос ответили все трое.
– Мы варим его для тети Олли! – просветила Анни, обворожительно улыбаясь мрачному дяде.
– Но и вас угостим, – добавила Энни, копируя выражение лица своей сестры. – От сладкого люди добреют и улыбаются! – со знанием дела заявила она.
И дьер гробовщик улыбнулся… Да так, что любой хищник умер бы от зависти, глядя на зверский оскал бывшего жнеца. Девочки же, ничуть не испугавшись, дружно решили, что этому дяде их варенье лучше не давать, потому что улыбка ему совсем не идет. Высказаться насчет словоохотливых «поварят» Эдгард не успел – стеклянная посудина с треском раскололась на две половины и… начался хаос.
Часом позже
Из лавки дьера Джи невзрачная блондинка летела, как ошпаренный почтовик, прижимая к груди куль с гвоздями. В руке ее трепыхался ворох малиновых лент с золоченой каймой, полы распахнутого плаща развевались за спиной, словно крылья, а шарфик и вовсе отсутствовал. Ведьме было абсолютно наплевать на шарахающихся прохожих, в ее голове мелькали картинки одна ужаснее другой. То ей виделось, как малышки пристреляли дядю Гарда к стене вилками и примеряют на его кудрявую голову кастрюлю с оплавленными краями, то как дьер гробовщик, злодейски поигрывая бровями, запихивает невинных (ну почти) крошек в ячейки хладокамеры. Марна всемогущая! Зачем она согласилась оставить детей в ПБ одних и покорно отправилась за дурацкими гвоздями и лентами? А если бурное воображение не лжет? Вдруг эти несовместимые противоположности и правда угробят там друг друга, пока она бегает за покупками?!
Мотнув головой, чтобы прогнать ужасные видения, Джемма прибавила шагу и, почти не чувствуя ног, понеслась домой, свято уверенная, что кого-то там точно пора спасать. Но когда запыхавшаяся ведьма с грохотом распахнула дверь рабочего зала, ее глазам предстала нереальная в своей неправдоподобности картина. Прежде всего там было тихо, как в склепе! Ну… или как в этом мрачном здании до недавних перемен. Нанятые ведьмочкой сотрудники словно в воду канули, причем канули, судя по приготовленным для похоронного обряда гробам и стопкам венков, после того, как в рекордные сроки закончили работу, а вместе с ними куда-то запропастилась и вездесущая дьера Бланш. Но пустым просторное помещение, заставленное гробами и стойками для лент, назвать было нельзя.
Анни и Энни, такие же чистенькие, какими были после того, как «няня» умыла их перед уходом, сидели посреди помещения в перевернутой крышке гроба и, используя руки вместе с магией металла, увлеченно скручивали симпатичные розочки из проволоки и складывали их горкой. А дьер Дорэ, щурясь от яркого света заправленной свелью лампы, разбирал за столом документацию. И единственным элементом, нарушавшим идиллическую картину, был привалившийся к стене Элрой, с интересом взиравший на малышек и восклицавший время от времени:
– Нет, Гард, ты точно уверен, что не хочешь открыть еще и цирк? Даже не подозревал в тебе таких талантов дрессировщика.
Поздно ночью
Проникнуть в дом Этьена оказалось до обидного просто – замок на калитке черного хода открылся универсальным ключом, выданным ведьмочке ее сообщницей. На вид он совершенно не отличался от обычного, а если в саду и были какие-то охранные нити и ловушки, на девушку они никак не среагировали. Оно и понятно – вряд ли кто-то «сообщил» им, что Джимджеммайла Аттамс больше не входит в число доверенных лиц ввиду скоропостижной кончины. А вот приоткрытое окно в гостиной требовало самого строгого выговора. Во-первых, этим путем в особняк мог забраться кто угодно, а во-вторых, уже ведь далеко не лето, чтобы сквозняки устраивать. Решив непременно намекнуть дьере Ганн, чтобы провела воспитательную беседу с сыном на тему безопасности дома, Джемма решительно полезла на подоконник.
Отодвигая прозрачную занавеску, девушка всерьез раздумывала, что из нее бы вышла отличная воровка, не прети ей такой вид заработка, как вдруг в саду за спиной ухнула сова. Балансирующая на коленях ведьмочка от неожиданности испуганно дернулась и, неуклюже взмахнув руками, полетела на пол. Занавеска, натянувшись, смягчила падение, и только благодаря ей аккуратный носик Джеммы не расплющился о мозаичный узор паркета. Прочная, несмотря на прозрачность, ткань даже не порвалась. Не успела начинающая домушница выдохнуть с облегчением, как раздался треск и левая часть карниза, отделившись от стены, стремительно поползла вниз, оставляя вырванными гвоздями глубокие борозды на обоях. Противный скрежет слился с шелестом опадающей на пол ткани.
– Попала! – закусив от отчаяния губу, пробормотала девушка и, торопливо раздавив один из шариков с лауритовой пыльцой из мешочка, висящего на поясе, от души сыпанула на себя лиловой пыли, чтобы придать и без того мрачному облику иллюзию призрачного мерцания.
Собираясь на дело, Джемма хорошенько поработала над своей внешностью: лицо ее приобрело мертвенную бледность и тени под обведенными черным контуром глазами, радужки растеряли былые краски, став бледно-зелеными и водянистыми, сочные губы побелели, а в каштановых волосах, рассыпанных по плечам, появились серебряные нити. Ведьмочка надела лиловое платье, в котором ее положили в гроб. Только туфли предусмотрительно оставила под окном, не желая стучать каблуками. А теперь благодаря волшебной пыльце от девушки исходило мягкое свечение, делавшее ее похожей на настоящее привидение… которое поминало нехорошим словом и ночную птицу, и собственные нервы, когда, постанывая от боли в ушибленной коленке, поднималось на ноги.
Как ни странно, но на шум от ее неловкого приземления никто не прибежал – дом все так же дышал безмятежным покоем и видел сладкие сны. Джемма достала из-за пояса тонкую палочку, покрытую свелью, и коротким заклинанием зажгла на ее конце золотой огонек. Дверь в коридор ведьма открывала уже с куда меньшим азартом и верой в собственную удачливость. Протяжно скрипнувшие петли заставили ее замереть на месте и с тоской подумать, что надо было предлагать Олли-о не одно мороженое, а обещать каждодневное сладкое на целый месяц. А лучше на год, чтобы эта ценительница десертов согласилась-таки сама «ограбить» своего сверхценного друга.