— О, не волнуйтесь! Я весь внимание!
— Не буду скрывать, что я знаю, что уважаемый супруг Фрид обратился к герру Крамму, чтобы найти сбежавшую дочь, — Крамм нежно погладил обнаженное плечо спящей женщины. Она снова что-то пробормотала. — Вы понимаете, что случится, если вы ее найдете?
— Она станет женой Гоззо штамм Крессенштейна, толстого сына героического пилота и конструктора люфтшиффов, как я понимаю, — Шпатц криво усмехнулся.
— Вот как? Вы все еще настолько наивны? — Кронивен отвернулся. — Настоящий отец девочки — вовсе не жирный Пфордтен.
— Вот как? — изобразил удивление Шпатц. — А кто же?
— Ее отец виссен. Надеюсь, это слово вам знакомо? Да, вижу по глазам, что вы знаете, как в Шварцланде обращаются с виссенами. И вы все еще думаете, что отец Гоззо просто так, без тестов и анализов, благословит брак своего сына?
— А веселенькая женушка досталась герру пакт Пфордтену, как я посмотрю, — Шпатц подмигнул Кронивену, кивнув на руку «торговца зерном» нежно поглаживающую бесчувственное тело Фрид.
— Вы уверены, что не слишком пьяны, чтобы продолжать наш разговор? — Глаза Кронивена сузились, но руку он убрал.
— Уверен, герр Кронивен, продолжайте, — Шпатц перестал улыбаться. — Обещаю выслушать со всей серьезностью.
— Многих людей как здесь, так и за границей, не устраивает столь жестокое обращение с виссенами. В конце концов, они такие же люди, как и мы, и не виноваты в том, что природа наделила их способностями, сила которых пугает и настораживает. Это не может и не должно означать смертного приговора!
— Звучит разумно.
— Во многих других государствах, в том числе и в нашем с вами родном Сеймсвилле, к виссенам относятся по-человечески. И многие люди хотели бы помочь тем несчастным, которым не повезло родиться здесь.
— И вы в их числе, герр Кронивен?
— Да, и я в их числе. Вы понимаете, какой опасности я себя подвергаю, находясь сейчас здесь, против всех шварцландских законов?
— Вы искали в театре Смирненхоффа и Хаффенхоффа виссенов, чтобы их спасти?
— Мы должны были встретиться здесь с Сигилд. Чтобы переправить ее в безопасное место, а затем — в Сеймсвилль. Но когда она не появилась, Фрид от волнения выпила лишнего, и… Не судите ее, она сама не своя от тревоги за свою дочь.
— Почему ее настоящий отец о ней не заботится?
— А кто вы думаете попросил меня о помощи? Сэппель Вологолак — настоящий герой среди виссенов. С его помощью были спасены десятки, если не сотни, жизней! Он пришел ко мне и рассказал о бедняжке Сигилд. И я, разумеется, не смог отказать, тем более, что мы с Фрид старые друзья.
Шпатц подавил смешок и сделал вид, что закашлялся. Какая, однако, дружелюбная особа эта строгая фрау…
— Вологолака раскрыли, и за ним началась охота. Вчера мои люди должны были посадить его на люфтшифф до Сеймсвилля. Все было готово — документы, деньги, все! Но он не явился. Ума не приложу, что произошло… А сегодня не появилась Сигилд.
«Он не знает, что Вологолак мертв», — подумал Шпатц, но просвещать Кронивена не стал.
Герр Шпатц, — Кронивен наклонился вперед и сжал руку Шпатца. — Я знаю, что Васа — изворотливый малый. Что у него есть знакомства в самых неожиданных кругах. Я следил за его успехами, он настоящий виртуоз среди детективов. Острый ум и убийственная интуиция.
Кронивен сделал паузу. Шпатц освободил свою руку.
— Герр Шпатц, я хочу попросить вас о помощи, — Кронивен выпрямился. Лицо его стало серьезным. — Я хочу знать о вашем расследовании. Если кто и способен найти, где скрывается сейчас Сигилд, так это Крамм.
— И почему вы думаете, что я буду вам помогать? — Шпатц расхохотался. Нет, он, конечно, наивный и молодой. Но не настолько, чтобы после нескольких громких фраз ввязываться в расстрельную интригу мутящего воду «торговца зерном».
— Во-первых, я могу заплатить, — губы Кронивена дернулись, складываясь в презрительную улыбку, но он быстро с собой справился. — Наша организация понимает, какой опасности подвергается любой, кто ей помогает, и не скупится на такую мелочь, как деньги. Впрочем, я вижу, что это предложение вас не особо заинтересовало… Тогда быть может, хорошей платой станет информация?
— В отличие от вас, герр Кронивен, я не работаю ни на какую организацию. И меня не интересуют ваши делишки…
— А как насчет ваших… делишек, герр Шпатц? — Кронивер подался вперед. — Вас или вашей семьи. Ваша мать, Блум Грессель, которую следовало бы называть Блум штамм Фогельзанг, конечно, верванты никогда не берут фамилии простолюдинов. Много ли вы знаете о ней? Уверены ли, что ее смерть была случайна? Или до сих пор пребываете в нежном заблуждении, что вашей жизни и здоровью ничего не угрожает?
Шпатц похолодел. Пары игристого, все еще клубящиеся в его голове, моментально рассеялись. «Неслучайный» незнакомец оказался гораздо более «неслучайным», чем ему казалось.
— Вы меня… заинтриговали, герр Кронивен.
— Так я заслужил вашу помощь?
— Что вы знаете о моей матери?
— Нет-нет, не так сразу, герр Шпатц! — Кронивен улыбнулся одними губами. — Я никогда не плачу вперед. Давайте мы все же встретимся с вами за кружечкой пива, скажем, завтра, и обо всем обстоятельно поговорим. Вы знаете, что в Билегебене тоже есть ресторан Матильда? Я питаю слабость к этому имени. Приходите туда завтра, ближе к закату. Вы же достаточно умны, чтобы самостоятельно узнать адрес?
— Справлюсь, — Шпатц сжал зубы. Кронивен протянул руку, но Шпатц не принял рукопожатия. У него все еще саднило в висках при попытке вспомнить свою единственную встречу с виссеном. Не хотелось вновь испытать что-то подобное, а гарантий, что Кронивен — не виссен, у него не было.
— Вот и чудненько, — Кронивен усмехнулся и опустил руку. — А сейчас будьте вежливым мальчиком, и оставьте меня наедине с фрау.
Шпатц с готовностью поднялся и поспешно покинул маленькую комнату с кроватью, едва не запутавшись в бархате портьеры. В коридоре двое мужчин с раскрасневшимися лицами увлеченно ласкали обнаженную девушку, с готовностью выгибавшуюся навстречу их похотливым рукам. В большом зале гости больше не прохаживались, степенно потягивая вино из бокалов. Настало время подушек, дождавшихся своего часа. В табачном дыму и мерцающем свете, клубок из сплетенных тел выглядел как странная картина сумасшедшего художника. Шпатц осторожно вдоль стены стал пробираться к выходу. Полная пожилая фрау, с обнаженной обвисшей грудью попыталась обвить шею Шпатца дряблыми руками. Он едва увернулся от ее мокрого рта с размазавшейся помадой.
Он столкнулся с Клод почти рядом с дверью. На ней было расстегнутое сверху донизу длинное платье и высокий головной убор из перьев. Она курила, прислонившись к стене.
— О, герр Шпатц, — она выпустила струю дыма у него над головой. — Судя по тому, что вы все еще одеты, наш порочный перфоманс не смог задурить вам голову.
— Представление прекрасное, фройляйн Клод…
— Но вы все равно хотите уйти? Подождите меня. Я накину плащ, возьму сумочку и вы проводите меня до дома.
Клод затушила сигарету в цветочном вазоне и быстро прошла сквозь ковер из человеческих тел, ловко уворачиваясь от тянущихся к ней рук.
Шпатц проснулся от тихого позвякивания. Словно кто-то размешивал сахар в кружке чая. Он осторожно открыл глаза и повернул голову. За столом в большой комнате с разномастной мебелью, поджав под себя ноги, сидела Лейзе.
— Вы поздно пришли вчера, герр Шпатц! — весело сказала она. — А комендант не заругает, что вы не явились ночевать?
— В правилах на этот счет ничего нет, — Шпатц сел. Рядом с ним на кровати, разметав по подушкам светлые волосы безмятежно спала Клод.
— О, не волнуйтесь, вы ее сейчас не разбудите, даже если начнете прыгать и кричать, что началась война, — Лейзе засмеялась. — Халат на спинке кровати. Он должен быть впору.
Шпатц взял красный фланелевый халат, тот самый, в котором Лейзе открыла ему дверь позавчера. С трудом запахнул его. Повязал пояс и спустил босые ноги на пол.
— Хотите чаю? Есть свежие булочки и вчерашние брецели.
— Который час?
— Почти полдень.
— Проклятье!
— Вам надо было с утра на работу? Но ведь вы все равно уже опоздали, что может поменять чашка чая с булочкой?
До конторы Шпатц добрался только часа через два. Пришлось заскочить домой переодеться, ехать на работу во фраке — было не очень хорошей идеей. Пришлось купить брецель у герра Вурзеля и переброситься с ним парой слов, объяснив свой внешний вид тем, что вчера ходил на представление в театр, а потом заночевал у друзей. Пришлось здороваться с комендантом и обсуждать свое ночное отсутствие и неподходящую для этого часа одежду.
Сидя на неудобной скамье в неспешно катящемся ластвагене, Шпатц думал о том, как ему поступить. Несмотря на обилие игристого и страстное завершение вечера на широкой кровати Клод, он помнил все до последнего слова. И терзался муками выбора. Сделать так, как требовал Кронивен, который что-то знает о его матери? Или рассказать все Крамму и спросить его совета? Или поступить как еще более законопослушный фрайхер Шварцланда — попросить оператора связать его с Хиршем пакт Боденгаузеном и выложить ему все — и про поддельного торговца зерном, и про мертвого виссена Сэппеля Вологолака в полупустой лачуге Альтштадта, и про развратную фрау пакт Пфордтен… Забыть как страшный сон всю эту историю, напроситься на штрудель фрау Виллисен, поиграть в шахматы с положительным и пунктуальным клерком герром Нойхоффом и пригласить веселого фельдфебеля герра Мозера выпить пивка и потанцевать с симпатичными фройляйн. То есть, заняться именно тем, что он и собирался делать, когда ступил на порог пограничного бюро Шварцланда…
Звякнул колокольчик над дверью. Крамм лежал на диване, положив на лоб мокрое полотенце. Когда Шпатц вошел, он приподнял голову и со стоном уронил ее обратно.
— Герр Шпатц, я ненавижу тебя за твой цветущий вид! Если кровь вервантов делает неуязвимым к похмелью, я когда-нибудь обязательно умру от черной зависти и изойду желчью. Если смогу подняться с этого дивана…