— Герр Крамм, простите за опоздание…
— Забудь, Шпатц! Лучше поставь чайник… Или нет, налей мне просто холодной воды. Или еще лучше, возьми мой бумажник и сбегай до Корбла за светлым пивом. И еще… Посмотри в аптечке, там должны были остаться пилюли…
Еще через час при помощи пилюль, кружки пива и нескольких стаканов холодной воды Крамм вернулся к жизни.
— Герр Крамм, мне нужно с вами поговорить…
И Шпатц честно рассказал ему все. Про записку матери и свое паническое бегство из родного дома. Про Карла пакт Готтесанбитерсдорфа и его жутковатый тест. Про замеры безымянного доктора и индекс идеала два. Про Флинка. И про три неслучайных встречи с Кронивеном, включая вчерашнюю.
Крамм слушал внимательно, не перебивая. Не задавая вопросов. Иногда прихлебывал пиво. Когда Шпатц наконец замолчал, Крамм поднялся и заходил по комнате.
— Почему ты решил мне все рассказать, герр Шпатц? Почему просто не взял тайком нашу папку и не выложил все Кронивену в обмен на сведения о своей матери?
— Скажу даже больше, я обдумывал вариант, а не пойти ли со всем этим к инспектору Боденгаузену, — Шпатц сцепил руки в замок.
— Но не пошел.
— Нет.
— Так почему?
— Наверное, потому что вы хороший парень, герр Крамм, — Шпатц принужденно рассмеялся. — Нет, не так. Я жил своей жизнью. Встречался с друзьями, заигрывал с девушками. Занимался бухгалтерией для отца, изучал горное дело. Иногда мне тыкали в происхождение матери, но не особенно этим докучали. Потом она умерла. И стало понятно, что как раньше не будет. Я бы обратился к Боденгаузену, он кажется умным и понимающим человеком… Но… Но он делает свою работу. Здесь в Шварцланде мне нравится. Кое-что меня пугает, кое-что я не понимаю. Но мне все равно ведь не сбежать от своего происхождения. Когда-нибудь мной обязательно заинтересуются. Или Фогельзанги, до которых дойдет, что сын их беглой дочери ходит сейчас по Билегебену. Или те, кто убил мою мать, до сих пор не знаю, за что и почему. И мне очень хочется, чтобы в этот момент мне было с кем посоветоваться. Да, я обратился к вам, потому что вы хороший парень, герр Крамм. И потому что мне очень нужно хоть кому-то доверять.
— А Кронивен?
— Что Кронивен? Раз он заговорил о моей матери, значит с самого начала знал, кто я такой. И билетик от механической гадалки — это был просто предлог. Не представляю, зачем я ему нужен. И не представляю, чем он занимается на самом деле. И на самом ли деле его зовут Дитрих Кронивен.
Шпатц встал с дивана, открыл шкаф и извлек из бумаг папку, помеченную буквами Р.Х. Пролистал. Нашел нужную фотографию и сунул ее под нос Крамму.
— Вот это Кронивен. Вместе с человеком в белом костюме.
Крамм долго разглядывал фотоснимок.
— Он действительно может оказаться тем, за кого себя выдает, герр Шпатц. Во всяком случае, в той части, где рассказывал, что помогает виссенам бежать за границу. Я слышал краем уха про такие организации, они не стесняются в средствах и с удовольствием пользуются услугами даже таких отпетых мерзавцев как Рейнар Хаппергабен.
— А чем он знаменит?
— Торгует людьми. В основном детьми и женщинами, но и мужскими «препаратами для опытов» тоже не брезгует. Ну и не только это, у него изобретательная фантазия.
— Тогда у него точно должны быть возможности тайно переправить человека через границу, — Шпатц взял фото и снова посмотрел на Кронивена.
— Но я слышал и кое-что другое, герр Шпатц, — Крамм остановился в центре комнаты. — Что, прикрываясь благородными целями спасения виссенов от расправы, эта самая организация, которую упомянул Кронивен, на самом деле занимается вербовкой. Ты же понимаешь, что виссенов искореняют не просто так? Что у каждого из них есть возможности, которых лишены нормальные люди. И при умелом применении эти способности могут быть чрезвычайно опасными… Впрочем, здесь я вторгаюсь в такие высокие материи, где значение мое стремится к ничтожеству. Так что вернемся к нашим делам, герр Шпатц.
Шпатц вернул фотоснимок в папку, а папку — в шкаф.
— Вчера на представлении я познакомился с милейшей и весьма разговорчивой девушкой, — Крамм сел за свой стол и открыл блокнот. — Она мне многое рассказала о делах их театра, о личной жизни его хозяев, но самое главное — она назвала имена самых горячих поклонников Мими. Тех самых, которые готовы были с ног до головы осыпать нашу принцессу-лягушку деньгами и бриллиантами. Мне кажется, что один из них мог приютить бедняжку. Осталось только сообразить, который из трех. Хартлиб женат, так что его можно временно вычеркнуть. Остаются Зепп пакт Ледебур и Краух Редвиц. Оба богаты. Оба одиноки. Оба живут в особняках, так что спрятать девушку у них не будет никаких проблем. Думаю, нам надо проследить за их домами, герр Шпатц…
— А не мог тот, третий, просто арендовать для Сигилд жилье?
— Мог. Но давай для начала предположим, что нет. Хотя бы потому, что нас всего двое, и за тремя домами сразу нам не уследить.
— А что мне сказать сегодня вечером Кронивену?
— О, герр Шпатц, у меня есть замечательная идея! Вот как мы поступим…
Глава 8
Sie ist häßlich daß es graut
Wenn sie in den Himmel schaut
Dann fürchtet sich das Licht
Scheint ihr von unten ins Gesicht
(Она настолько некрасива, что это ужасно.
Когда она смотрит в небо,
То свет пугается
И светит ей в лицо снизу).
Шпатц сидел на скамейке в сквере по улице Иберешенштрассе, закрыв лицо газетой и делая вид, что читает. Как именно полагается вести слежку за домом, он представлял не очень хорошо, поэтому он откровенно маялся, третий час слоняясь вокруг и стараясь не вызвать подозрений. Он прогулялся по улице взад и вперед. Прочитал трижды табличку на памятнике в честь столетия великого кайзера Изидора. Скульптор изобразил правителя сидящим в кресле с книгой в руках. А пояснительная надпись сообщала, что именно Изидор провел масштабную правовую реформу и свел разнозненные законы Вейсланда в единый строгий кодекс. Чем положил начало эпохе порядка. Сел на скамейку в правой части сквера. Открыл блокнот. Почеркал на странице, делая вид, что пишет. Прогулялся еще раз. Выкурил две сигареты. Подошел к газетному ларьку, купил утренний выпуск «Билегебен цайтунг» и устроился на другой скамейке, изредка поднимая глаза от газетной страницы на трехэтажный дом из песчаника, ради которого он и терпел всю эту маету.
Вчерашняя встреча с Кронивеном прошла как-то скомканно. В пивной «Матильда» устроилась шумная компания студентов Стадшуле, на столик, за которым сидели Шпатц и Кронивен, то и дело прилетали комки мятой бумаги. Кажется, выпускники, получив дипломы, так расправлялись с ненужными больше конспектами. Шпатц кратко рассказал про свою беседу со Смирненхоффом и визит к девушкам. Про Вологолака и встречу с Сигилд не упомянул. И сообщил имя одного из обожателей Сигилд. Того самого, которого они с Краммом «забраковали» по причине женатости.
Кронивен скупо поблагодарил. Заплатил за пиво. На резонный вопрос Шпатца об обещанных сведениях о матери, криво усмехнулся и заявил, что сначала он должен проверить правдивость информации. На этом Шпатц вскочил и, не прощаясь, вышел из «Матильды», получив в спину комок мятой бумаги и взрыв нетрезвого студенческого хохота. И всю дорогу до дома он переживал, что недостаточно достоверно изобразил недовольство.
Шпатц поерзал, пытаясь устроиться поудобнее на неудобной скамейке. Бросил взгляд на дом и снова вернулся к изучению «Билегебен цайтунг». Кроме обращения Комерада Бердта штамм Зидлера о важности армейской службы и формировании добровольных отрядов Фолкскриг. По заверениям Зидлера, каждый сознательный гражданин должен уметь постоять за себя и свою Родину, буде случится такая необходимость. И участие в Фолкскриг никоим образом не помешает привычной жизни граждан Шварцланда и Вейсланда, а наоборот — разнообразит, позволит завести новые знакомства и укрепить свое физическое здоровье. Ну а чтобы детям не чувствовали себя обделенными, на базе школ и гимназий будут созданы отряды Кригюгенд… Шпатц перевернул страницу. С большой фотографии рядом с кабиной люфтшиффа приветливо улыбался Адлер штамм Фогельзанг, который вчера вечером прибыл в Билегебен по частным и рабочим вопросам…
— Молодой человек, почему вы следите за моим домом?! — Шпатц так зачитался, что не заметил, как к его скамейке подошел высокий полный человек в костюме песочного цвета и коричневой шляпе. В руке толстяк угрожающе сжимал увесистую трость с металлическим набалдашников.
— Ох! — Шпатц вскочил, судорожно соображая, что ему делать. — Герр Редвиц, если я не ошибаюсь?
— Не ошибаетесь, — «песочный костюм» грозно надвинулся на него своим объемным животом.
— Подождите… Я… хотел с вами встретиться! Меня зовут Шпатц Грессель, вот мой аусвайс. Мы можем поговорить?
Редвиц сфокусировал взгляд маленьких близко посаженных глаз на документе. Потом посмотрел Шпатцу в лицо.
— Я писал статью по заданию редактора «Фамилиенцайтунг», — Шпатц щелкнул застежкой портфеля, пытаясь вспомнить, не выбросил ли он письмо, написанное Краммом для театра Хаффенхоффа и Смирненхоффа. — Вот бумага…
Редвиц раздраженно выхватил листок из рук Шпатца и принялся читать, шевеля толстыми губами.
— Что за чушь, герр Грессель! — он швырнул бумагу в Шпатца. — Я отлично знаю герра Лангермана, это не он писал. Говорите, кто вы такой, или я немедленно кликну полицаев!
Шпатц смял письмо в ладони и отступил от снова надвинувшегося на него толстяка. Похоже, ему ничего не оставалось, кроме…
— Герр Редвиц, я работаю в детективной конторе. Несколько дней назад Клаус пакт Пфордтен попросил нас разыскать его сбежавшую дочь, Сигилд. Ходят слухи, что вы с ней знакомы…