В конторе царил хаос. Ящики стола Шпатца были выдвинуты и свалены кучей рядом на полу. Все папки из шкафа как попало разбросаны на диване, шкаф отодвинут от стены. Стол Крамма, напротив, был притиснут к стене, и из-за него нелепо торчала высокая спинка его стула.
— Нашу контору грабили? — Шпатц осторожно прошел в середину комнаты Крамма. Пол был заляпан грязными следами и усыпан крошками. Будто кто-то ходил взад и вперед, неаккуратно поедая крошащиеся брецели.
— Насколько я вижу, нет, — Крамм приподнял свой стол за край, чтобы подвинуть его на прежнее место. — Комиссар, занимавшийся нашим делом, просто не счел нужным навести порядок после своей работы.
— Раз нам сказали, что дело закрыто, это значит, что они нашли того, кто пытался нас отравить?
— Не думаю, нам всего лишь сказали, что все улики были собраны, теперь мы можем все переставлять здесь, как считаем нужным.
Следующие несколько часов они потратили, возвращая своей конторе хоть сколько-нибудь респектабельный вид — оттирали от грязи пол, раскладывали по порядку папки, возвращали на место мебель.
Дверной колокольчик звякнул, когда уборка была уже закончена. Шпатц застегивал рубашку, а Крамм сидел за своим столом. В дверях стояла высокая стройная фройляйн в наглухо застегнутом темно-синем плаще и такой же шляпке. Лицо скрыто густой вуалью.
— Фройляйн? Мы еще не совсем открыты, но готовы вас принять, — Крамм вскочил из-за стола и сделал шаг к двери. — Я Васа Крамм…
— Я знаю, кто вы, — сказала девушка, отбрасывая вуаль. Некрасивое лицо девушки выглядело еще более худым, чем на портрете. Тонкие длинные губы кривила усмешка. Перед ними стояла Сигилд пакт Пфордтен. — Я хочу поговорить.
— Фройляйн Сигилд, — Крамм опустился на стул. — Можете присесть вот здесь на диване.
Шпатц инстинктивно отклонился, когда она проходила мимо. Сигилд посмотрела на него и улыбнулась одной половиной рта.
— Герр Крамм, я не очень понимаю, для чего я пришла, — Сигилд опустилась на краешек дивана. — Я знаю, что вы меня искали. Поиски до сих пор продолжаются?
— Ваш отец сказал, что больше не нуждается в наших услугах.
— Хорошо… Я чувствовала, что меня водят за нос… Но мне все еще угрожает опасность, верно?
Крамм промолчал, разглядывая свои руки.
— Проклятье… — темные глаза Сигилд наполнились слезами. — Я не просила меня рожать. Не просила рожать меня такой. Неужели теперь я заслуживаю смерти?
Шпатц сунул руки в карманы пиджака. В его памяти всплыло обнаженное тонкое тело девушки, блестящее от пота. Ее издевательский смех. Лакированный носок туфли прямо перед глазами. Это было во сне? Или наяву?
— Скажите мне, герр Крамм! Вы тоже думаете, что я заслуживаю смерти? Герр Шпатц? Почему вы молчите?
— Фройляйн пакт Пфордтен… Крамм поднял глаза на девушку.
— Вы же сами знаете, что я не имею никакого отношения к этому жирному борову! Тогда уж фройляйн Вологолак.
— Быть может, мы можем вам помочь? — Крамм подался вперед, его лицо стало участливым и сочувствующим. — Я умею улаживать очень деликатные дела…
— Вы сейчас говорите очень похоже на Ди. А я не верю ни единому его слову. И вашему тоже не верю. Герр Грессель, — взгляд ее темных глаз уперся в лицо Шпатцу. — А вы… вы хотите мне помочь?
Губы Шпатца дернулись, но потом он справился с собой и смог улыбнуться. «Ты будешь делать все, что я захочу!» — вспомнил он. Он посмотрел на Крамма. Тот скривился в гримасе, которая, должно быть, означала что-то вроде «тяни время, болтай всякую чушь, затягивай разговор» или что-то вроде.
— Я бы рад, фройляйн Сигилд, — Шпатц сунул руки еще глубже в карманы. — Но боюсь, мои возможности не так велики, как хотелось бы.
— Ди сказал, что поможет. Он сказал, что совсем скоро мы по поддельным документам пересечем границу, и я окажусь в Сеймсвилле. Где никто не убивает виссенов только за то, что они виссены. Более того, он пообещал, что там я смогу гордиться своим даром. И использовать его во благо людей. Вы были в Сеймсвилле, герр Грессель?
— Я там родился, фройляйн Сигилд.
— Я вас помню… Я хочу, чтобы вы простили меня за тот вечер. Я была уставшая и напуганная. И очень расстроенная. Почти так же, как в тот вечер, когда Сэппель Вологолак притащил меня к себе и попытался подчинить.
— Ваш отец?
— Вы знаете другого Вологолака?
«Знаю, — подумал Шпатц. — Неужели она не подозревает о существовании своего брата? Какую игру, интересно, ведет с ней Кронивен?»
— Чего вы от нас хотите, фройляйн Сигилд, — Крамм встал со стула.
— Оставайтесь на месте, пожалуйста, герр Крамм, — тон голоса Сигилд понизился, стал монотонным. — Постарайтесь не делать резких движений. Герр Грессель, встаньте у стены и держите руки так, чтобы я их видела.
Крамм сел. Шпатц вынул руки из карманов и встал там, куда указала девушка.
— Я хотела бы сейчас кому-нибудь поверить, — сказала она. — Чтобы кто-то сказал, как мне действовать. Чем заниматься. Я думала, что смогу. Но я по вашим лицам вижу, что самое заветное желание любого из вас — это добраться до телефона, позвонить полицаям и заорать: «Виссен! Виссен!»
Лягушачий рот изогнулся в презрительной улыбке.
— А ведь вам страшно, правда? Вы, такие взрослые и важные, боитесь меня, какую-то жалкую трусливую беглянку… Герр Крамм, верните руки обратно на стол! — Сигилд вскочила, перегнулась через стол, ухватила Крамма за подбородок и уставилась прямо в его глаза. Лицо детектива исказилось в гримасе не то ужаса, не то боли. Шпатц сделал шаг в ее сторону, но ону уже отпустила Крамма. Тот отпрянул, тяжело дыша. — Извините. Я… Я не хотела…
Сигилд снова села на диван и закрыла лицо руками. Плечи ее задрожали.
— Иногда мне хочется просто подойти к первому попавшемуся полицаю и сказать ему: «Привет, я виссен! Пристрели меня, пусть это все закончится!» — Сигилд подняла лицо. Глаза ее были сухими. — А иногда…
Девушка медленно встала и выпрямилась. Шпатц не столько понял, сколько почувствовал, что сейчас произойдет, и бросился вперед. Появилось ощущение, что воздух в комнате загустел и стал вязким, как кисель. Руки и ноги двигались медленно и непослушно. Лампа в светильнике несколько раз мигнула и лопнула взрывом стеклянных брызг. В голове ослепительно вспыхнула боль, отозвалась невыносимой горечью на языке, воткнулась острыми ножами в позвоночник. Шпатца отбросило. Голова глухо стукнулась об стену, и он сполз на пол нелепой куклой — вытянув ноги и завалившись на бок. Сознание теплилось в его мозгу, он видел, как Крамм с грохотом завалился вместе со стулом на бок. Как пытается дотянуться до нижнего ящика стола. Как Сигилд наступает на его пальцы, склоняется к нему. Гладит его по волосам. Что-то шепчет.
Крамм страшно закричал. Сигилд убрала каблук с его руки и с минуту наблюдала, как детектив корчится от боли у ее ног. Потом перешагнула тело, присела и выдернула нижний ящик стола. На Крамма и пол вокруг него посыпались огрызки карандашей, исписанные листки бумаги, старые билеты, блокноты. Сигилд подняла с пола что-то небольшое, помещавшееся в ладони, хихикнула и опустила в свою сумочку. Поворошила ногой все остальное. Затем выдвинула следующий ящик.
Шпатц не знал, сколько времени это продолжалось. Девушка перемещалась по комнате, методично обшаривая каждый сантиметр. Закончив со столом, она приступила к шкафу. Вывалила кучей все папки на пол, простучала заднюю стенку. Мимоходом толкнула тумбочку с примусом. Чайник с лязгом упал на пол, пролившаяся вода смешалась с керосином в одну лужу и стала растекаться по комнате. Один из языков этой мокрой кляксы достиг штанины Шпатца.
Сигилд прошла через комнату, наступая туфлями на рассыпавшиеся по всей комнате бумаги и вышла за дверь. Шпатц скосил глаза, единственное, что еще подчинялось ему в собственном теле, но со своего места видеть ее уже не мог. Судя по звукам, ящики его стола постигла та же самая участь, что и ящики стола Крамма — девушка грубо выдвигала их из пазов, вываливала содержимое на пол, рассматривала. Затем приступала к следующему ящику. «Мы же только что навели порядок», — неожиданно подумал Шпатц.
Сигилд вернулась в комнату Крамма. Взяла портфель Шпатца. Щелкнула замком. Перевернула. Его документы в беспорядке посыпались на пол. Она наклонилась и извлекла из бумаг цветной глянцевый прямоугольник. Улыбнулась, положила его в сумочку. Затем снова вернулась к куче папок Крамма, уже подмокшей с одной стороны. Подняла одну, прочитала название, шевеля тонкими лягушачьими губами. Отбросила в сторону. Вторую. Третью. Четвертая вызвала ее любопытство. Ее туфли еще раз пересекли картонно-бумажный хаос. Она устроилась на диване, развязала завязки на папке и принялась читать.
Шпатц попытался пошевелиться, но мышцы отказывались повиноваться. Он чувствовал как из уголка рта на воротник рубашки стекает слюна. Замолчавший некоторое время назад Крамм снова застонал. Сигилд подняла на него глаза, и он затих.
Звякнул входной колокольчик.
— Васа? — раздался звонкий женский голос. — Васа, ты здесь? Какой у тебя бардак, неужели… Что?! Ах ты дрянь!
Сигилд вскочила, отшвырнув папку и бросилась в сторону. Раздался выстрел, за ним второй. Шпатц видел движение пуль словно в замедленном фильме. Одна впилась девушке в правое плечо, вторая царапнула по правому бедру. Девушка упала и покатилась по полу. Раздались легкие шаги без стука каблуков, Шпатц скосил глаза и увидел колыхнувшийся у его правого плеча подол серого платья.
— Не смей шевелиться! — прикрикнула Лисбет, целясь в лежащую на куче бумаг и папок Сигилд из револьвера. Она держала оружие уверенно, обеими руками.
— Не надо, не стреляй больше… — простонала Сигилд, медленно переворачиваясь с левого бока на спину, опираясь на здоровую руку. — Пожалуйста…
Девушка застонала, провела дрожащей правой рукой по бедру. Разорванный подол платья стал набухать кровью. Сигилд посмотрела на свою ладонь в красных потеках, потом подняла глаза на Лисбет. «Стреляй!» — хотел крикнуть Шпатц.