Коридор полицейских стоял к ним лицом, как всегда в ситуации, когда невозможно предвидеть угрозу. Полицейская в дверях все еще игралась с банкой. Когда депутата отделяло от дверей несколько шагов, раздалось шипение. Брызги с запахом кока-колы выстрелили в метре от Крушевского и его ассистентки. Охранник закрыл депутата собственным телом и молниеносно засунул руку под пиджак. Он внимательно осматривался.
— Это только кола, — сказала перепуганная полицейская и спрятала банку за спину.
— Даже не думай об этом! — между ней и охранником появился полицейский со знаками отличия комиссара. Он показал на руку охранника под пиджаком. — Это только кола, — повторил он. — Адская жара, все хотят пить.
Охранник смерил его взглядом, а точнее не его, а собственное удлиненное отражение в зеркальном шлеме. Схватил ошарашенного Крушевского за руку и повел к зданию. Ассистентка растерянно огляделась и последовала за ними.
Комиссар повернулся к виновнице инцидента:
— Что ты вытворяешь?
— Это нервы, комиссар, — полицейская наклонила голову. — Она случайно открылась.
— Выкинь это!
— Так точно! Это не повторится, — она послушно выкинула пенящуюся банку под стенку.
— Жду твой рапорт, Тали́нская.
Его разбудил нарастающий шум демонстрации. Он разлепил веки и увидел, что Триумф стоит припаркованным на улице Матейко, недалеко от главных ворот Совета. Он проспал все время поездки по случайным улицам Кольца Варшава. Чертово колесо усыпило его на целый час.
Он потянулся к коммуникатору. Не было никаких сообщений, даже от бывшей. Или боялась, или… нет, она не боялась его. Харпад должен был уже получить штук десять ТС. Возможно, она молчит, потому что наняла детектива. В полицию, наверное, не пошла. Он злился, когда она писала, а сейчас, когда она молчала, он ощущал беспокойство.
Он заказал в первом попавшемся автодосте изотонический напиток и кофе — противоположные вещи. Цена выросла вдвое из-за демонстрации потому, что увеличивался риск повреждения робота-доставщика. Пятнадцать минут ожидания. Они всегда врут, потому что объединяют заказы. Так что еще дольше. Харпад потянулся, чтобы восстановить кровообращение. Выходить не хотелось, предпочтительнее подождать следующие указания здесь. За три года, что он пользуется этим автомобилем, сиденье приняло его форму — нюхач чувствовал себя комфортно.
Он наблюдал за демонстрантами, транспаранты которых никого не интересовали, кроме них самих. Почему похитители выбрали место, заполненное камерами, для передачи Марыси? Может, хотят использовать толпу?
Место, которое нашел бортовой компьютер, открывало прекрасный вид на вход в Совет. Официальные гости обычно использовали именно эту дорогу — идеальное место.
Из того, что сказала комментаторша, он понял, что один из гостей уже прибыл, пока он спал. Он не знал, кто именно. Это мог быть и Крушевский, вероятность была один к трем. Он включил экран автомобильного компьютера и нашел новостной канал, транслировавший события из здания Совета. Продолжались приготовления к дебатам, в которых должен был участвовать и Крушевский. Вряд ли это будет еще один из многих скучных разговоров политиков. Скорее всего, это будет театр. Нюхач не интересовался политикой; он знал, кто является мэром, как работает механизм его выбора и выборов в Совет; знал, что Совет голосует за законы, а мэр потом правит, опираясь на них. Скоро должны были состояться выборы, поэтому приготовленное с размахом шоу было, очевидно, предвыборными дебатами. А это означало, что Крушевский не совсем обычный депутат. Харпад почувствовал, как у него сжался желудок, когда до него дошел смысл происходящего. До этого времени он думал, что влез, а точнее, что его втянули в серьезную аферу. Теперь он понял, что афера касается самой верхушки власти. Это уровень, на котором жизни маленького нюхача и его дочери стоят столько же, сколько карты в руках игрока.
Двери в комнату открылись. Опекунша и две ее подопечные оторвались от пазлов, светящихся на экране-столе.
— Идем, — сказал мужчина в черном костюме. — Ты остаешься, — он указал на рыжую девочку, которая первой встала из-за стола.
— Я хочу поехать!
— Это приключение, — объяснила опекунша. — Если кто-то будет спрашивать, что случилось, скажешь, что играла и развлекалась весь день, — она указала на экран. — Ты можешь играть во что захочешь.
Девочка посмотрела на экран, который одновременно был столешницей, потом на двери, за которыми крутились мужчины в черных костюмах.
— Я не хочу с ними оставаться, — прошептала она.
— Они тут для твоей охраны, — опекунша погладила ее по голове. — Чтобы ничего с тобой не случилось. Я скоро вернусь.
Она взяла за руку вторую девочку.
— Я увижу мамочку? — спросила Марыся, когда за ними закрылись двери.
— И мамочку, и папочку, — один из мужчин поправил оружие в кобуре под мышкой. — И кого только захочешь.
— Перестань! — одернула его опекунша. — Займись своей работой.
— Хорошо, — он широко улыбнулся. — Тобой займусь потом.
Женщина послала ему мрачный взгляд.
— Поторапливайся лучше. Мы должны быть там через двадцать минут.
Марыся посмотрела на опекуншу.
— А чем он займется, тетя?
— Это мы так шутим, — улыбнулась женщина. — Скоро встретишься с родителями, и все будет как раньше.
— Папа не живет с нами.
— Знаю, дорогая, но сейчас ты не будешь ждать две недели. Вы скоро встретитесь.
— Откуда ты знаешь, что мы видимся раз в две недели?
— Просто знаю. Волшебницы все знают.
— Ты не волшебница, — запротестовала Марыся. — Ты просто со мной играла.
— Я настоящая волшебница.
— Тогда ты должна исполнить мое желание.
Опекунша кашлянула, кивнула головой и прищурила глаза.
— А… — она подняла палец, — теперь ты будешь больше времени проводить с папой.
Вальдемар Крушевский быстро забыл об инциденте с колой. Умение сортировать проблемы и задания согласно их степени важности и срочности является частью профессии политика. А сейчас у него были более важные и срочные дела.
Он не был в восторге он формата программы. Проверил в архивных записях, из которых однозначно выходило, что «Факты в сторону» — это типично развлекательный формат, ссылающийся на самые низменные инстинкты. Но у него не было выбора, количество зрителей перевалило за миллион, а перед такой аудиторией нельзя давать другим кандидатом шанс безнаказанно клеветать.
Он поздоровался с Велицким и Здонеком, которые уже ждали перед дверями студии. С первым он был хорошо знаком, не раз ругались в Совете по разным вопросам. Второй был загадкой. Бизнесмен, который внезапно появился в политике, официально он не имел поддержки ни одной партии, однако его популярность постоянно росла. Анализ, проведенный штабом Крушевского, показал, что это происходило благодаря миллионам злотевро, вливаемых в СМИ. Он держал бизнес, и кажется законный. О его личной жизни ничего неизвестно, кроме того что он холост.
Крушевский обменялся с ним несколькими неискренними любезностями, после чего отошел собраться с мыслями. Сейчас каждый кандидат держался отдельно, готовясь к началу. Гримеры вносили последние правки, техники проверяли беспроводные микрофоны и крепили к пиджакам маленькие, почти невидимые маркеры для графических программ.
В коридоре перед залом, превращенным в студию, суетилось несколько десятков человек. Они что-то переносили, разговаривали по рации. Это выглядело как тотальный балаган, но так только выглядело.
Розоволосая ведущая, Наталья Кушман, которая перед камерой обычно строила из себя идиотку, сейчас согласовывала с операторами и графиками последние детали. Невысокая, стройная и спортивная, одетая в бело-розово-голубой костюм, более уместный в цирке, нежели в политической программе, она набросила на плечи большой мужской пиджак, в руках держала планшет. Подошла к политикам. Через толстый слой макияжа трудно было угадать возраст, но Крушевский помнил, что ей нет еще и тридцати.
— Приветствую, господа, — она поздоровалась с ними по очереди, вежливо и профессионально. — Начинаем через пять минут. Надеюсь, вы знаете формат программы. Мои сотрудники передали вашим работникам подробные указания, но коротко напомню. Седьмой канал является нейтральным идеологически и политически. Никто не будет фаворитом. Над всеми будем шутить, как только сможем. «Факты в сторону» — это весело, легко и приятно. Если нам удастся повысить осведомленность избирателя, это хорошо, но не буду скрывать, что для нас определяющим является рейтинг программы. Сейчас мы занялись политикой, потому что сейчас это может помочь росту рейтинга. Теперь короткое введение. У каждого из вас есть минута, чтобы представиться, потом мы начнем дискуссию, которая будет развиваться спонтанно. Сценарий есть, но я не могу его показать. Предупреждаю, что буду перебивать, шутить и многократно переступать границу хорошего тона. У вас есть вопросы?
Не было. Ведущая кивнула и показала на двери. Кто-то забрал у нее пиджак и планшет, кто-то открыл двери, и политики зашли в темное помещение. Интерьер невозможно было распознать, потому что студия тонула в темноте, за исключением зрительного зала, уже полного до краев перешептывающейся публикой. В воздухе летали камеры, из-под сцены периодически выпускали облачка дыма, что-то шумело, свет по очереди зажигался и гас. Организовать в здании Совета студию оказалось дорого и хлопотно. Ну и, конечно же, было нелегко получить на это разрешение. Все это служило продвижению Седьмого канала, у которого было много просмотров и в других польских кольцах.
Участники заняли свои места, следуя за лазерными стрелками с фамилиями. Почти на ощупь они расселись в высоких креслах с встроенными столами, которые в тусклом свете выглядели как увеличенные коренные зубы.
— Полминуты, — прозвучало из мегафона.
— Не забудь вспомнить о жене,