— Я прекрасно понимаю, о чем вы говорите. — Конрад кивнул и понимающе, но без фамильярности, поднял одну бровь. Это, ясное дело, не имело ни малейшей связи с настоящей мимикой собеседника. — К нам приходит много желающих, равно как и много любопытных. Боты занимаются предварительным ознакомлением с предложениями, чтобы наш человеческий персонал имел возможность свободно общаться с более требовательными клиентами. Такими, как вы.
— Меня интересует… — Липняж стер каплю пота с виска. — Меня интересует специальная услуга. Не знаю, предлагает ли ваша фирма нечто подобное.
— Мы очень гибкие. Кроме того, конфиденциальны. Мы сдаем в аренду лимузины, продаем лимузины и организовываем комплексное обслуживание.
— Суть в том, что лимузин — это не самое важное.
— Мы в состоянии также организовать много дополнительных услуг, о которых вы только попросите. Разумеется, при условии, что это легально.
Виртуальная голова Конрада подмигнула. Оригинал не имел об этом понятия.
— В этом нет ничего нелегального. — У Липняжа не было идей, как направить разговор в нужное русло. — Меня интересует путешествие на большие расстояния…
Плохо, плохо! В воображении он уже видел физиономию собеседника. Может, консультант Конрад даже пригласил коллег, чтобы посмеяться вместе. В Кольце Варшава путешествие больше чем на 41 километр и 200 метров заканчивалось возвращением в пункт «старт». Его можно увеличить, только если ехать зигзагами.
— Расстояние не имеет значения, — убеждал его консультант. — Я даю в аренду лимузин с водителем на конкретное время, и вы можете воспользоваться им любым образом. Водители меняются каждые пару часов, но вам нечего бояться — клиенты этого даже не замечают.
— Лимузин будет нужен только в начале. — Следующая капля пота пощекотала его за ухом. — По правде говоря, мне нужна помощь… Лимузин был только поводом.
— Я внимательно вас слушаю.
Липняж набрал воздух и спросил напрямую:
— У вас есть филиал в Кракове?
Какое-то время виртуальный консультант всматривался в него без всяких эмоций. Это точно не соответствовало выражению физиономии оригинала.
— Вы имеете в виду Кольцо Краков?
— Да! — Липняж поднялся в кресле. — Я об этом и говорю.
— Да, у нас есть филиал в Кракове и в большинстве других польских городов.
— Я хотел бы посетить несколько мест. Лимузин мне для этого не нужен, но может быть и лимузин…
— Я не совсем понимаю…
— Рынок Старого города, Казимеж, а больше всего — районы Божьего Тела и Мейсельса. Там было это дело… Я не знаю, вы смотрите канал «В тени Вавеля»? На прошлой неделе была серия…
— Я не знаю… чем мы можем вам помочь.
Надежда погасла. Голос Конрада звучал так же, но теперь Липняж понимал по интонации, о чем тот думал.
— Я хочу увидеть Краков. Я подумал…
— Фирма «Варта» не хотела бы подвергать вас дополнительным расходам. Спасибо за разговор.
Окно исчезло вместе с виртуальной головой.
Яцек Липняж закрыл глаза и сжал пальцами подлокотники кресла.
— Этот показатель условный, как шкала Цельсия. Вода кипит при ста градусах, человек попадает под колпак Провокации, когда его ПО достигает ста. Можно было сделать и так, что Провокация вступает в игру, когда ПО равняется двумстам тридцати одному или девяноста пяти и трем четвертям. Показатель, при котором появляется Элиминация, не был известен вплоть до вчерашнего дня… — Талинский замолчал. Он сомневался, мог ли быть настолько искренним с Россмудой. Это, с одной стороны, рискованно, а с другой — желательно. Он надеялся переубедить его и втянуть в свое Дело.
Профессор молча кивал. Смотрел на коммуникатор, который показывал фото семилетней девочки с рыжими волосами. Когда Талинский подошел ближе, тот быстро погасил экран.
— Элиминация появляется тогда, когда ПО достигает ста тридцати семи, — протянул Талинский. — Мы не знаем, является ли это число постоянным. Несмотря на очередную реконфигурацию, математическая модель остается правильной. Непонятно, конечно, будет ли так дальше, но мы это тоже узнаем. Начиная с недавнего времени очень трудно собирать и передавать информацию. У меня создается впечатление, что некоторые передачи между Кольцами не только контролируются, но и вообще модерируются или блокируются.
— Это какая-то тайная организация? — В голосе профессора слышалась нотка беспокойства.
— Страх и до тебя добрался, не так ли? Не переживай, это просто клуб любителей. — Талинский специально сделал вид, что это было не важно.
— У них есть что-то общее с Прометеем? Почему они не закончили работу?
— Это были нескоординированные общественные действия. Настоящий бескорыстный труд сотен людей. К сожалению, они встретились с трудностями… и это огромный эвфемизм. Некоторых из них забрала Элиминация. Никто не мог сказать, сколько их исчезло. Цена наших знаний была огромна. Я работал над созданием интерфейса для отображения новой стохастической базы данных, что на тот момент было абсолютно легальным. База не была тайная, но была нечитабельна. Я не имел ничего общего со сбором или преобразованием данных. Проект окончился фиаско, а единственным его эффектом стало постоянное совершенствование моделей для оценки ПО. g.A.I.a. вспомнила обо мне полгода назад. Я сделал ноги сюда.
— А ты знаешь, что происходит в других Кольцах? Ты же не хочешь сказать, что мы придумали что-то, что используется во всех Четках?
— Если бы не ограничение свободы общения, Прометей имел бы какие-то шансы. Работа продолжалась в нескольких Кольцах. Там, где удалось собрать много желающих и добиться расположения властей. В Мюнхене работа наиболее активна. Мы сотрудничаем и обмениваемся информацией. Там местное движение сильнее — наши коллеги ежедневно на несколько минут соединяются с вычислительным центром Университета Людовика и Максимилиана. Модифицируют симуляцию данных, которую мы им выслали. Это займет несколько дней. Мы на шаг ближе к цели.
— Какой цели?
Талинский как всегда затруднялся с ответом на этот вопрос.
— К свободе, профессор. Свобода — наша цель. В том числе свобода путешествовать. В Мюнхене, например, атмосфера более располагающая к свободе. Их парламент завтра должен проголосовать за закон, который ограничит компетенции Элиминации.
Профессор незаметно поглядывал на коммуникатор, словно ожидал важного сообщения.
— Разделение на кольца безопаснее, — сказал он. — Это почти независимые биосферы. Пандемия невозможна.
— Но и мелкие организмы эволюционируют независимо. У нас нет шансов иметь иммунитет на штамм гриппа из Чикаго.
— Ты едешь в Чикаго?
— Меня не тянет путешествовать по другим кольцам, но кто-то, скажем из Марселя, может поехать туда, потом познакомиться с кем-то из Будапешта, а тот из Будапешта может приехать сюда. И здесь, в Варшаве, полмиллиона заразится вирусом, от которого у нас нет лекарств, и мы их даже не купим, потому что в Чикаго на него давно у всех иммунитет.
— Не знаю, какие процедуры предусмотрены во время межкольцевых поездок. Я уверен, что путешественники проходят карантин.
— А что с торговым транспортом?
— Это решает трансфер технологий. Дешевле скопировать алгоритм синтеза лимузина Роллс-Ройс Сильвер Сераф IV, чем транспортировать большой и тяжелый физический объект.
— Массовое производство — это отдельный случай. Но возьмем, например, лекарства. Редкие лекарства. Здесь проблема доставки состоит не в массе, а во времени. Синтез нового лекарства продлится дольше, чем транспортировка. Я в сепарации Колец вижу просто потенциальные угрозы для цивилизации — не индивидуальные. Растет не только биологическая разница, но и культурная. Языки после нескольких десятков лет изменились до неузнаваемости. И это несмотря на развитую Сеть.
— Кольца появились, чтобы предотвратить куда более серьезную угрозу, — профессор отложил трубку, но не расстался с коммуникатором. — В конце концов, зачем ездить в другие Кольца? Что там есть такого, чего не было бы тут? Ты сам говорил о болезнях, на которые у нас может не быть иммунитета.
— Если бы так думали наши предки, мы бы все еще жили на деревьях.
— Знаешь, если бы не Перемены, уже не было бы homo sapiens. А жизнь в Кольцах требует специальных средств безопасности. Большинство людей на это соглашается и воспринимает гиперпревентивность не как необходимое зло, а как естественный элемент среды, как включение и выключение Несолнца. Большая часть общества даже не знает, что это такое.
— А ты знаешь?
Профессор нервно усмехнулся.
— Я не по точным наукам.
— А это не технический вопрос.
— Людям нужен постоянный ритм дня. — Профессор вздохнул и тронул пальцем коммуникатор. — Я знаю, что в Кракове говорят гашение и зажигание. Ты ждешь, что я скажу что-то о Большом брате или Опекуне? Это же обычные средства безопасности, как противоаварийная система в машине или замок в дверях.
— Как замóк, от которого мы потеряли ключ. Мы не властны над этим. Противоаварийная система заблокировала двери и везет нас в неизведанное. Ты когда-нибудь задумывался о том, что происходит с человеком после Элиминации?
— Согласно официальной интерпретации, это не имеет значения. Элиминация — это не наказание. Ее цель — только извлечение из общества индивидуума, представляющего угрозу.
— Тебя это не интересует?
— Мне кажется, их умерщвляют гуманным способом.
— Можешь надеяться. Но не быть уверенным. — Талинский встал и подошел к молочному стеклу. — У нас нет ни малейшей власти над g.A.I.a., мы даже не знаем, как это работает. Защита превратилась в ловушку. Ты знаешь кого-то, кто когда-нибудь покинул Кольцо Варшава?
Поиски в Интернете ничего не дали, и Яцек Липняж потихоньку приходил к выводу, что кто-то целенаправленно ставит ему палки в колеса. Кто-то взялся за то, чтобы не позволить ему осуществить мечту. Но вот кто? Кто-то, кто имеет большую власть.