Харпад еще несколько дней назад в такой ситуации дрожал бы от страха. Сейчас же он просто ждал, что будет дальше. Осторожно опустил полку, улегся поудобнее на спине, согнув ноги в коленях, и подложил под голову что-то мягкое, наверное сумку с запасной одеждой, которая уже давно здесь каталась.
Он вынул из кармана портсигар и присмотрелся к нему в свете ламп, который проникал сюда сквозь незакрытую до конца крышку багажника.
«Для Павла, любви всей моей жи/зни».
Сюда даже не нужно было приходить. Услуга терапии была бесплатной, и чтобы ею воспользоваться, было достаточно коммуникатора. Она приходила, потому что не верила в решение важных вопросов на ходу. Час отстранения от нормальной жизни способствовал размышлению.
Лежанка Фрейда была неудобной, как всегда.
— И снова здравствуй, — поприветствовал ее после долгой минуты молчания психоанализатор. — Как твое самочувствие сегодня?
— Так себе, — ответила она честно. — Слишком много плохого.
— Оно касается тебя непосредственно?
— Нет, моих близких. Точнее человека, который должен быть мне близким. Но от этого еще хуже, ведь я не могу переживать. Я знаю, что должна, я хотела бы. Это забавно, потому что на самом деле мне нужны люди. Я ненавижу пустые улицы, бары. А еще больше ненавижу, когда в кафе сидит всего пара человек. Я слышу разговоры. Чужие жизни, чужие проблемы врываются в мою голову. Я не хочу этого, а чувствую… Знаю, что должна чувствовать… — Она замолчала.
— Можешь объяснить точнее?
— В переполненном баре я не слышу разговоров, только шум. Я анонимна и в безопасности.
— Но время от времени кто-то заговаривает с тобой.
— Да, но это мне неприятно.
— Это естественно, потому что ты не чувствуешь себя хорошо в межличностных контактах. Однако у тебя получилось это изменить? На мгновение? На какое-то время? Последние разы ты говорила, что почувствовала любовь.
— Это не была любовь. Не буквально. Только необходимость любить.
— Первый шаг в верном направлении. Как тебе это удалось?
Она засомневалась.
— Предпочитаю не говорить.
«Любви всей моей жи/зни»… Харпад инстинктивно потянулся за сигаретой, но курить сейчас было не лучшей идеей. Так что он лежал, прислушиваясь к обрывкам разговоров, которые звучали вокруг. Он надеялся, что никому не придет в голову заглянуть в багажник.
Вынул из кармана коммуникатор, чтобы поставить на беззвучный режим, и снова с удивлением заметил, что это коммуникатор Ренаты. Он не знал, должен ли был по закону вернуть его сразу после ее смерти. Так что идея спрятаться от полиции в багажнике была не так уж плоха. А сам коммуникатор — что-то с ним нужно было сделать: побить молотком, сжечь, выбросить в Вислу. Уничтожение этого маленького устройства не уничтожало данных, их копия ежедневно записывалась на электронном профиле, который каждый гражданин получал при рождении. Однако поиск их там был бы более трудоемким, чем прочтение их с коммуникатора. С большой долей вероятности инспектор, ведущий дело о смерти Ренаты, не будет добавлять себе работы и не прочтет всех угроз, которыми взаимно обменивались супруги.
Он все еще держал его в руках. После расставания Рената даже не удалила его право доступа. Возможно, забыла. Он посмотрел на состояние счета и вдруг понял, что является ее единственным наследником. Так что у него теперь была меблированная квартира на двадцать пятом этаже на Повисле с видом на Вислу. И деньги, которые он передал бывшей жене во время развода. Она почти ничего не потратила. По правде говоря, он думал, что она все спустит.
Фотографии.
Он понял, что не уничтожит ее коммуникатор.
Фотографии Марыси. Десятки, сотни снимков.
Он закрыл глаза и почувствовал, как наворачиваются слезы. Он не хотел смотреть на них. Не сейчас, не в этом багажнике. Нельзя здесь расклеиваться. Слезы заслоняли ему вид, он вслепую тыкал в экран, чтобы как можно быстрее закрыть каталог с фотографиями. Вместо этого он включил режим проекции, и багажник наполнился десятками летающих миниатюр с улыбающимся лицом его дочери. Они только и ждали того, чтобы их кликнуть и увеличить. Марыся на школьной экскурсии, Марыся на шопинге в Смыке, с подружками, на школьном концерте, с родителями, когда они еще могли улыбаться друг другу. И, наконец, Марыся с папой в зоопарке, на фоне бородавочника, похожего на свинью.
Он выключил проекцию и зажмурился. Вытер слезы. Сдержался, чтобы не начать колотить кулаком. Глубоко дышал, утопая в чувстве безысходности. Нет, он не оставит этого так. Месть — это хоть какая-то цель. И он сделает это сам, лично.
Он вслушивался в возню полицейских, борясь с собой, чтобы не выйти из багажника и не заявить, что им нельзя его задерживать, потому что он собирается найти виновного в Элиминации его дочери. Найти и убить. Волна энергии быстро схлынула, и нюхач снова погрузился в состояние, в котором провел последние дни. Снова достал коммуникатор Ренаты. На этот раз следил за тем, чтобы не прикасаться к фотоальбому. Он открыл сообщения и нашел все их последние переписки. Их напряжение росло каждые две недели. На протяжении нескольких часов они отправляли друг другу больше ТС, полных вражды и ненависти, чем за все оставшееся время. Он прочитал несколько ее сообщений. Теперь, когда она была мертва, они не казались ему такими злыми.
Может, он должен был заняться ее похоронами?
Он так и лежал, пока не погас свет и не закрылись ворота гаража. Он вслушивался в тишину, нарушаемую только ударами чего-то тяжелого в соседнем СТО. Ему казалось, что здесь все еще кто-то есть. Прошло время, прежде чем он почувствовал, что это нематериальное присутствие. То самое, которое сопровождало его, когда он был в трансе.
Только вот сейчас он не был в трансе.
Он развернулся в тесном багажнике и скривился, чувствуя покалывание в онемевших мышцах. Ощущение присутствия прошло. Он макушкой поднял полку багажника и выглянул. Гараж утопал в полумраке и неподвижности. Ничто не мешало полицейским разместить здесь несколько беспроводных камер, но он знал, что они этого не сделали. Эти одноразовые приборы стоили копейки, но наблюдение и последующий анализ записей гарантировал многочасовое нудное всматривание в экран, чего никому не хотелось делать. В то время как g.A.I.a. в режиме реального времени анализировала трансмиссию с сотен тысяч камер, полиция не имела программного обеспечения для просмотра записей с нескольких штук.
Он нашел кнопку, открывающую багажник, и выбрался наружу. Сделал несколько приседаний, чтобы восстановить кровообращение. Авто было покрыто пылью непонятного происхождения. Модули привода вместе с колесами лежали рядом с задним бампером. Поврежденные в аварии элементы корпуса были сняты, но их нигде не было видно. Арест работников станции подсказывал, что свою машину он может ждать целую вечность. Если бы они перезагрузили компьютер, можно было бы перегнать Триумф в другое СТО. Он бы заплатил вдвойне, потому что ему очень нужен был личный транспорт. Он сел за руль со знакомым треугольным логотипом. С колотящимся от возбуждения сердцем открыл бардачок. Ланч-бокс лежал на своем месте, а в нем деньги. Вся сумма. Он с облегчением переложил их в карман куртки, тем самым выполнив задачу, поставленную в кафе. Ему нужен был новый план.
Но его не было.
Он включил бортовой компьютер. Тот сообщил, что авто находится в режиме ремонта, так что уважаемый владелец может валить отсюда вприпрыжку, как выразился шеф СТО. На экране не было кнопки, ни одной командной строки. Ничего.
Может, достаточно вернуть на место модули привода, недостающие части, и компьютер сам разблокируется? Он вышел и подошел к обмотанному полицейской лентой компилятору материи. Воняло озоном, он невольно задержал дыхание. Возле компилятора стоял незаконченный бампер. Напечатанная на две трети структура размывалась во что-то похожее на губку. Прерванный процесс. К тому же это был не его бампер. Харпад обошел гараж, но другого он не нашел. Думал над тем, чтобы запустить компилятор материи и поискать нужную модель. Но он в этом совсем не разбирался. Тем более, понятия не имел, как эти детали смонтировать.
Он подпрыгнул, когда звуковой сигнал сообщил о новом ТС. Коммуникатор Ренаты перевел на беззвучный режим, а о своем забыл. Если бы сообщение пришло немного раньше…
«Все в порядке? Дай знать. Я беспокоюсь, Зайка».
Зайка? Она никогда не называла его так.
«Разбираюсь с машиной. Вернусь к ужину».
Он вышел из гаража, случайно срывая полицейскую пломбу, и пошел в сторону СТО и подозрительного вида складов. Харпад старался не смотреть на Барьер, в этом ему помогали терриконы мусора. Он прошел гаражи и закрытые наглухо ворота — все выжидали после полицейской облавы. У него пронеслось в голове, что результат облавы на любую другую фирму в этом районе был бы идентичным. Здесь у всех совесть нечиста, очевидно, именно толстяк кому-то сильно насолил.
Он свернул в первую же улочку к более цивилизованным районам, если прибарьерную Волю можно так назвать. Достал коммуникатор, чтобы вызвать такси, но возле тротуара уже остановился желтый Тальбот.
— Такси?
В открытое окно выглянул лысеющий, небритый водитель с конфетой во рту. Харпад собирался отказаться, но вид трех типов, выходящих из ближайших ворот, заставил его передумать. Он сел и назвал адрес.
— Я вас ждал, — похвалился водитель, когда они двинулись. — Это опасный район.
— Вы ждали?..
— Мы видим, куда приезжает автотакс. Вы ехали к СТО. Шансов пятьдесят на пятьдесят, что выедете собственным транспортом. Риск — благородное дело.
Воняло вареной капустой. У Харпада едва получалось не думать об источнике этого запаха. Он не хотел ни о чем думать, кроме следующего пункта плана, и не хотел разговаривать.
— А взялись за этих пиратов, да? — Водитель, похоже, был в другом настроении.
Харпад закрыл глаза. Вот почему он выбирает автотакс.