— Все началось с того, что ты нелегально использовал свой талант, — тихо сказала полицейская. — Так что смелее, застрели первого виновного — разнеси себе башку!
В тишине тикал какой-то аппарат, над которым склонился Соул.
— Я уже никого не собираюсь убивать. — Харпад спрятал пистолет. — Если продавец вернулся, то и Марыся сможет. Я уменьшил ему ПО, и Элиминация выплюнула его. Элиминация — это не смерть. Я смогу вернуть ее обратно и обеспечить ей нормальную жизнь.
Юдита серьезно посмотрела на него.
— У нас общий враг, — сказала она.
— g.A.I.a. — не враг. Это элемент нашей окружающей среды. К ней либо адаптируешься, либо умираешь.
Из глубины лаборатории доносилось попискивание.
— Ага! — выкрикнул Соул. — Вот ты где, моя малышка.
Нюхач и полицейская подошли к нему. Экран микроскопа показывал черно-белую картинку нескольких размытых светлых объектов на темном фоне. Они были круглые, мягкие, органические и формой напоминали пончик с дыркой.
— Что ты нашел? — спросила полицейская.
— Это. — Соул показал на значительно меньший объект, который отличался от остальных геометрической шестиугольной формой. — Эти круглые — это эритроциты, красные кровинки, а этот маленький бриллиант — это наш нанобот. Он не реагирует на позывной код. То есть он либо неактивный, либо их слишком мало, чтобы их почувствовал сенсор ID.
— Сколько их обычно?
— Не знаю. У взрослого человека, может, и несколько миллиардов. Это означает, что в таком количестве биоматериала их должно быть от трех до пяти. Этот я увидел после долгих поисков. Когда умер владелец этих эритроцитов?
— Не более двух часов назад, — ответил Харпад.
Соул провел рукой по затылку, задумавшись.
— Я никогда не проверял образцы трупов, — сказал он. — Остановка метаболизма может приводить к тому, что кровь сама выталкивает нано. Может, они теряют источник энергии и отключаются. Думаю, они черпают энергию из процесса, напоминающего клеточное дыхание, но я не уверен. После остановки кровообращения уровень кислорода в крови быстро падает… Кто знает, кто знает…
— Сто процентов были исследования на эту тему, — бросил Харпад. — Проверь.
— Над наноботами g.A.I.a. исследования не ведутся, — отозвалась Юдита. — Когда-то были, но странным образом у всего коллектива резко возрос ПО.
Харпад пожал плечами и вылил себе в чашку остатки кофе — он был холодным и гадким, но кофе — это кофе. Помогает думать.
— Ты сказала мне тогда, что, если я хочу отыскать дочь, я должен делать то, что мне говорят, — обратился мужчина к Юдите, которая отошла от Соула, позволяя тому спокойно работать. — Я сделал то, чего хотел Вольф. А он хотел понизить ПО Крушевского. Именно тогда я понял, что могу это сделать. Кто он? Почему он настолько сильный, что полиция боится его тронуть?
— Все не так просто. Чтобы кого-то арестовать и потом выдвинуть обвинения, нужны доказательства, заявления свидетелей. g.A.I.a. только усложняет нам работу. Вольф научился работать легально, используя механизмы ПО. Это не запугивание свидетелей и не фальшивые показания, а ряд действий, которые безошибочно ведут к Элиминации. — Она задумалась. — «Вольф» — это наш полицейский криптоним. Откуда ты его знаешь?
— Первое, что пришло мне в голову. — Нюхач пожал плечами. — Когда я его встретил, то уже знал… не знаю, как это работает. — Он сделал еще один глоток горько-кислого кофе. — Почему вы хотели убрать Крушевского?
— Дело не в том, что мы хотели его убрать. — Юдита покачала головой. — Мы хотели показать… доказать всем, насколько плохо, несправедливо работает система гиперпревентивности. Крушевский должен был попасть под Элиминацию после фальшивого обвинения. Люди должны были увидеть, в каком терроре мы живем. Все было приготовлено под Крушевского. После его исчезновения дело должно было проясниться, он был бы освобожден от обвинений. Это бы заставило всех задуматься. — Она засомневалась. — Было еще кое-что. Мы приготовили для Крушевского «Глазок».
— Что-что?
— «Глазок» — это наноботы, которые соединяются со зрительным нервом. Позволяют увидеть то же, что видит человек, выпивший нанораствор. Время трансмиссии ограничено — обычно это чуть больше десяти часов, потом иммунная система начинает побеждать нано. Мы используем его во время слежки. Хотели увидеть, что происходит с человеком после Элиминации, думали даже опубликовать полученное видео. Это произвело бы сенсацию в обществе. К сожалению, у нас было слишком мало времени на подготовку и не получилось подсунуть ему раствор.
— Если у вас и так нет совести, — Харпад пожал плечами, — выберите кого-то более доступного.
— Это мы и хотим сделать. И речь не о совести, а о высшей цели. Мы не будем подсовывать кого-то Элиминации. Завтра пройдемся по улице, и ты укажешь нам кого-то, кто и так туда попадет. Угостим его напитком с «Глазком».
— Я могу найти кого-то на грани, — сказал Харпад, — но не могу дать гарантий, когда именно Элиминация придет за ним. А что насчет нашего сегодняшнего гостя?
— Это кое-кто, кто хочет нам помочь. Информатор. Проверишь, действительно ли он тот, за кого себя выдает.
— Ты же работаешь в полиции. — Он показал на ее коммуникатор: — Этим можешь его идентифицировать.
— Его — нет. Он принадлежит к организации, работников которой нельзя идентифицировать.
Ее перебил звонок. Юдита набрала воздух в легкие и подошла к дверям. Не проверяла, просто открыла их.
Гость молча вошел. Это был невысокий, энергичный, плечистый мужчина. На вид лет под пятьдесят, осматривался вокруг очень осторожно, взглядом человека, пережившего многое. Лысая голова блестела в свете холодных LED-ламп.
Юдита открыла металлическую коробочку, в которой лежало три коммуникатора. Гость положил туда свой.
— Юдита Талинская, — только тогда она протянула ему руку.
— Можете называть меня Восемь Один, — он ответил на рукопожатие. — Я не скажу вам, как меня зовут. Не рассекречу также подробностей конкретных операций. И не буду говорить о прошлом и личной жизни.
Харпад только пожал ему руку. Не каждый день видишь элиминатора. Точнее, не каждый день знаешь, что видишь элиминатора. Мужчина не отличался ничем особенным, и Харпад не мог сказать наверняка, чтó именно вызывает у него дрожь — какая-то необычная, невидимая черта этого человека или само осознание, чем он занимается. А все же он знал, был абсолютно уверен, что перед ним стоит элиминатор. Знал также его настоящее имя, но не собирался ни с кем делиться этой информацией.
— Присядьте, пожалуйста. — Юдита подвинула стул к поцарапанному столу.
— Незачем усложнять. — Он сел. — Давай на «ты».
Девушка кивнула и поставила новый фильтр в кофемашину. Та загудела и забурлила. Они сели, и только Соул крутился где-то в глубине, старательно делая вид, что, кроме лабораторных машин, его больше ничего не интересует.
— У меня немного времени, — сказал Восемь Один. — Давайте сразу к делу. Что вы хотите знать?
— Все, что можешь рассказать нам об Элиминации, — ответила Юдита. — Вопросы появятся по ходу.
— Команды состоят из четырех человек. Мы знаем лица друг друга — во время некоторых тренингов и инструктажей не надеваем маски. Это важно, причина в психологии — так создаются связи. После окончания миссии в столовой мы тоже сидим без масок. Это «час релакса», время на то, чтобы расслабиться и обсудить миссию. Мы не знаем имен друг друга и ничего о личной жизни. Обращаемся по номерам или кличкам. Темы наших разговоров четко регламентированы. Порой, если это необходимо, перед часом релакса происходит встреча с ведущим офицером. Его лица мы не знаем.
— А другие офицеры?
— Я не знаю иерархию Элиминации, — Восемь Один рассказывал монотонным тоном, как будто сдавал рапорт. — Я работаю там с темно-синего года. Это слишком мало, чтобы подняться по карьерной лестнице. Единственный человек, от которого мы получаем приказы, — это наш ведущий офицер. Порой случаются трудные операции, в которых принимают участие несколько команд. Даже тогда единственная вещь, которую мы знаем о коллегах, это их служебные номера. Их видим только мы, они невидимы для остальных.
— Что вы делаете, если случайно встретитесь в городе? — спросила Юдита. — Вне службы.
— Инструкция проста: делать вид, что мы незнакомы. Но это не случается, по крайней мере, мне никогда не доводилось. Коммуникаторы предупреждают нас, если приближаемся к коллеге.
Девушка налила кофе и подала ему кружку.
— Ведущий офицер мог бы сказать вам больше. — Элиминатор подул на горячий напиток и отставил кружку на стол. — Я уверен, что он тоже не знает лиц своего начальства. Но точно знает больше, чем я.
— Мы работаем над этим, — сказала Юдита.
Харпад уже знал ее достаточно, чтобы понимать, как тяжело ей создавать иллюзию контроля над ситуацией.
— Случалось так, чтобы кто-то посторонний пытался вам помешать? — спросила она.
— Несколько раз, — по-солдатски кивнул Восемь Один. — Наша задача — провести Элиминацию так, чтобы не пострадал никто из посторонних. Потому мы стараемся выбирать момент, в котором объект будет вдалеке от своих близких. В девяти из десяти случаев сопротивления Элиминации именно близкие создают трудности. Тогда мы используем необходимые средства принуждения. Имеем право использовать также средства окончательного принуждения. Элиминация имеет наивысший приоритет.
— Кто-то когда-нибудь сбегал от вас? — спросил Харпад.
Элиминатор посмотрел на него. Ответил только через какое-то время:
— Трижды. Это отчаянье. Элиминацию никогда не удавалось оттянуть дольше, чем на три часа. Мы всегда знаем локализацию объекта. В Кольце Варшава нет места, где можно от нас спрятаться. Элиминатор во время служебного задания имеет право открывать любые двери, использовать любой транспорт и любые предметы. Даже дистанционно.
— Ты когда-нибудь задерживал кого-то из знакомых? — спросила полицейская.
— Никогда. — Он взял кружку кофе и помешал. — Я думаю, за этим следит оп