— Иди похулигань малость. Будет даже бесплатный транспорт. — Соул отсоединял проектор.
— Ничего подобного. — Нюхач покачал головой. — Не выйдет. Что бы я ни делал, мой ПО всегда нулевой.
Ученый резко поднял на него удивленный взгляд.
— Я проверял. — Харпад развел руками.
— Везунчик.
— Ты, блять, серьезно? — Нюхач сорвался. — У них вообще-то моя дочь!
Соул кивнул и после минуты раздумий спокойно ответил:
— Мы не знаем точного размера внешнего слоя Кольца. Оценки говорят, что это сто сорок-сто пятьдесят метров, — он показал пальцем на землю. — Столько отделяет нас от оболочки. Городские установки и фундаменты домов уходят вглубь не больше чем на двадцать метров. Искали ли когда-то уровни ниже? Искали. Много раз. Никто ничего не нашел.
— Жепецкий как-то вылез.
— Но уже не расскажет как, — вмешалась Юдита. — Если хочешь вернуть дочь…
Харпад покачал головой.
— Не рискну, — сказал он тихо. — Я не поменяю ее ПО.
— Предположим, что у тебя получится туда пройти. Что ты сделаешь потом? Мы понятия не имеем, что там и как оно работает. Знаем только, что люди оттуда не возвращаются… так просто. Ты попадешь туда, и что дальше? Ты даже оружием пользоваться не умеешь! О’кей, даже если у тебя есть суперспособности, ты далеко не коммандос. Твои умения состоят в другом, и они нужны здесь. — Она подошла и положила руку ему на плечо. — Мы что-нибудь придумаем.
— Как придумаете, дай мне знать. — Он положил Вальтер на стол и пошел к дверям. — Вольф дал мне задание, а я его не выполнил. Не знаю, сколько у меня времени, пока он просечет.
— Какое задание?
— Я должен поставить Крушевского на пороге Элиминации. — Он открыл двери. — Но я не убийца.
Вальдемар Крушевский сидел в столовой и тупо вглядывался в темный экран коммуникатора. Прошло почти пятнадцать минут с момента, как он последний раз попытался связаться с Элизой. Именно тогда вместо ее фото в адресной книге появился красный квадрат с надписью: «Элиминировано».
Рядом тихо шумел компилятор Зельмер. Крушевский должен был напиться. Ему нужна была водка. Не виски, не коньяк, хоть те стояли в баре. Он планировал напиться, и это должна была быть водка, лучше всего такая, после которой приходит солидное похмелье. Ему нужна была дешевая, паршивая водка из компилятора.
Если Вольф смог снизить его ПО, то может его также и поднять. Если он хотел избавиться от него, то почему элиминировал Элизу? Почему не его?
Он коснулся коммуникатора в пятнадцатый раз, а может двадцатый, и смотрел на красный квадрат. Это не могло быть ошибкой системы. Такие вещи никогда не случались. Элизы больше нет. Через несколько дней исчезнет и эта кровавая клепсидра, а вместе с ней и вся история жизни женщины, с которой он планировал будущее. Исчезнут фото, фильмы, сообщения. Все.
Короткий писк означал завершение компиляции. Крушевский медленно встал, достал из шкафчика рюмку и открыл крышку компилятора. Ему в нос ударил знакомый запах озона. То, что было внутри компилятора, вовсе не было бутылкой паршивой водки. Ему понадобилось некоторое время, чтобы понять, на что он смотрит.
С металлическим щелчком отскочила чека гранаты.
Все огни погасли, светили только звезды за окном. Как всегда. Никаких штор — зачем, если снаружи только неизменная, вечная, безоблачная космическая ночь?
Лица присутствующих становились видны в темноте по мере того, как глаза привыкали к тусклому свету.
— Это необходимо? — спросил шестидесятилетний мужчина с седой бородой, в очках. Он выглядел как профессор политехники и был им. — Может, наденем маски?
— Это для нашего общего блага, профессор Габрых, — ответил из темноты Петр.
— Вы уверены, что g.A.I.a. не различает людей по голосу, что не знает нашей локализации?
— Чем меньше шансов ей дадим, тем меньше шансов у нее будет, — ответил сидящий в глубоком кресле Адам. — Начнем. Пожалуйста, говорите простым языком. Мы не ученые.
— Тогда позвольте, господа, я сяду. — Профессор умостился в кресле и пультом включил голографическую визуализацию. Фантом наполненного дымом кольца завис над столом. — Нам не удалось возобновить связь с Кольцом Мюнхен. Отвечают только внешние радары, оборудованные собственным источником питания.
— Мэр, кажется, отключил связь. — Петр тоже сел.
— Да, кажется. Ему так кажется. Он отключил гражданские и правительственные каналы, об университетских сетях он не подумал.
— То есть у нас есть связь?
— Теоретически, да. Но если попытаемся использовать ее для ненаучных целей, власти быстро поймут свою ошибку. Мы в постоянном контакте с академическими учреждениями в разных городах. В Гданьске, Вроцлаве, Катовицах гражданская сеть тоже отключена. Познань и Люблин вообще не отвечают, значит, их власти не забыли перекрыть научные каналы в том числе.
— Выборы мэров во всех Кольцах Союза польских городов проходят в один и тот же день, — напомнил Петр. — То есть везде проблемы одни и те же.
Адам только вздохнул.
— Другие польские города не ставили информационную блокаду, — протянул профессор. — Насколько мне известно, непольские Кольца тоже. Это везде тема номер один. Настроения там можно коротко описать как контролируемую панику. Никто ничего не знает.
— А сейчас, если позволите, — отозвался Адам, — мы охотно послушали бы техническую оценку положения Кольца Мюнхен.
— Разумеется. Если солнечные панели на окружности Кольца тоже перестали работать, то в течение двух недель температура упадет до минус двадцати градусов. Если Несолнце полностью погасло, а, вероятно, именно это и произошло, то остановился также рудиментарный фотосинтез растений — если какие-то растения вообще выжили. А значит, пропадут и остатки кислорода — те, которые производились вне систем жизнеобеспечения. Температура будет дальше падать, потому что солнечное тепло будет поглощаться окружностью Кольца, которая, в свою очередь, будет отдавать его темной стороне. То есть мы имеем дело с отрицательным тепловым балансом. По нашим оценкам, после нескольких месяцев температура упадет до минус восьмидесяти — минус девяноста градусов. Углекислый газ десублимирует и осядет на внутренней поверхности кольца. Далее, в течение нескольких недель — правда, у нас нет данных, чтобы рассчитать точнее, Кольцо Мюнхен потеряет стабильность настолько, что солнечное излучение обогнет обод и доберется до фрагментов, лежащих в непосредственной близости к Барьеру. Ни одно кольцо не сбалансировано идеально. Любой перемещающийся объект приводит к колебаниям. В нормальных условиях это постоянно корректирует стабилизационная система, расположенная на ободе Кольца, но там эта система уже перестала работать, а внезапность… явление, которое мы наблюдали, позволяет допускать, что на данный момент мы уже имеем дело с сильной дестабилизацией, вызванной разрушением стольких зданий. К этому прилагается движение атмосферы, которое будет поддаваться неконтролируемым флуктуациям во время непосредственного нагрева внутренней части Кольца настоящим Солнцем. Замерзший углекислый газ под воздействием тепла будет обратно сублимировать, что приведет к резкой смене давления в разных частях кольца, а следовательно — к дальнейшей дестабилизации оси. В случае разгерметизации это будет означать также риск перемещения Кольца Мюнхен в пространстве, а следовательно, к потенциальному столкновению с другим Кольцом.
— Вы считаете, что это наступит?.. — Петр оборвал мысль.
— Не ранее, чем… — Ученый сложил губы бантиком. — Чем через несколько месяцев. Это первая из предварительных оценок нашей комиссии.
— На деле их больше?
Габрых кивнул.
— Комиссия разделилась на два лагеря.
— Это должна была быть экспертная комиссия, — заметил Адам. — Не для этого ли ее созывали, чтобы она дала однозначный ответ?
— Комиссия… созвалась сама. Неофициально, даже тайно. Наша цель — прогнозирование опасности. Мы не пришли к консенсусу, поэтому решили представить оба мнения. Наука — не политика. За факты нельзя проголосовать, за мнения тоже. — Профессор переключил видео. — Анализ съемок из соседних Колец показывает, что через несколько секунд после взрыва произошла разгерметизация. Барьер выдержал. Щель образовалась, когда ударная волна дошла до обода Кольца, — он увеличил фото, на котором сейчас было нечетко видно облако пыли. — Согласно мнению части комиссии, это пыль, выброшенная из щелей в ободе кольца. По моему мнению, равно как и по мнению второй части комиссии, эта пыль — это утечка атмосферы в космос. У нас не было времени верифицировать это спектрометром. Оба мнения опираются на гипотезы и допущения. Наше, к сожалению, более… пессимистичное.
— Насколько я помню, — отозвался Петр, — все уже поняли, что там никто не выжил.
— Дело не в этом. — Профессор покачал головой. — Утечка может означать повреждение всей конструкции. Мы насчитали несколько десятков таких облаков только на солнечной стороне. Они исчезли в течение нескольких минут после взрыва. Плащ каждого Кольца, очевидно, оснащен системами самогерметизации. Очевидно, это системы перегородок и емкостей с термореактивным гелем, который теоретически должен справиться со щелью в несколько метров без помощи робота-ремонтника. Гель закачивается в секцию, в которой наступило падение давления. Когда он оказывается в среде резкого падения температуры и давления, то есть в космосе или в потоке разреженного воздуха, моментально густеет и становится липким. После нескольких минут затвердевает. Этого обычно достаточно, чтобы ликвидировать утечку атмосферы или, по крайней мере, ограничить ее до минимума. Это очень простая децентрализованная система, потому она должна была пережить катаклизм. Однако озадачивает масштаб разрушений, которые произошли при таком резком изменении давления и температуры. Автоматы-ремонтники не справятся с настолько серьезными повреждениями. Солнечные панели точно не работают. Мне кажется, что повреждению подверглось большинство автоматических систем. Если мы сопоставим это с многочисленными повреждениями термооболочки и нарушением несущей конструкции, получим дополнительный источник нестабильного давления, связанный с цикличными колебаниями температуры, вызванными солнечным излучением. Еще одно: конструкция Кольца создана с расчетом на то, чтобы компенсировать огромные центробежные силы, которые мы принимаем за субститут гравитации. Если скорость оборотов упадет, то сила будет меньше, а это связано с риском полного коллапса всей структуры.