— Ничего не понимаю, — ответил растерянно клерк.
— Как же это так?
— Так.
И дежурный в отчаянии отошел и упал за стол. Это была неслыханная вещь во всем мире. За все время существования человеческой культуры это было в первый раз. Он бы крикнул, что это революция, что это подрыв устоев порядка, но ведь под бумагой была подпись самого Флаугольда.
— Это высшее соображение, — сказал он вслух, обращаясь к дактило.
— А я думаю…
Но что думала дактило, которая вообще ничего не должна думать, так и осталось неизвестным, так как из кабинета вышел Арчибальд.
— Я ухожу. Вечером буду на четверге у Дройда.
— Слушаюсь, сэр.
— Но прошу по пустякам меня не беспокоить.
И Арчибальд вышел, хлопнув дверью.
— И он это называет пустяками! — в отчаянии пробормотал дежурный. — Что же тогда серьезное?
— Я думаю… — начала дактило.
— Не смейте думать, черт побери. На это есть у вас начальство. Слышите?
— Я только это и хотела сказать, — робко прошептала дактило, устало повернувшись к машине.
— То-то.
Из машины выползали ленты с вопросами отовсюду.
— О, мистер Вуд, уже запросы насчет приказа.
— Подтвердите приказ. И чтобы немедленно исполнили! Это высшее соображение.
Дежурный, мистер Вуд, наконец-таки нашел формулу, которая санкционировала правильность всего, исходящего от начальства, и поэтому успокоился и даже пожалел, что так резко обрушился на дактило.
Это утро было испорчено не только им и Арчибальду Клуксу, но и мистеру Флаугольду, который весь продрог и от изрядной порции воды, и от утреннего холода.
Небольшой философ, вытащив его из воды, раздел и бросил под мостом. Ему было лень столкнуть бесчувственное тело в речку. Только благодаря этой лености Флаугольд и остался жив.
Очнувшись, он долго не мог ничего сообразить. Он помнил только ужин, разговор с Арчибальдом, а как он сюда попал, для него было непонятно.
Боль в затылке напомнила ему о борьбе в автомобиле.
С трудом преодолевая слабость, он стал карабкаться к мосту, но вылезть не имел силы и, потеряв сознание, остался лежать на полдороге к берегу.
Такие, как он, топящие сотни тысяч людей, всегда выходят сухими из воды. Правда, он сейчас был мокрый, но все равно он скоро высохнет.
Пусть себе лежит, в первый раз в жизни по-настоящему бездельничая в такие часы утром, когда он так любил щелкать ножницами, аккуратно отрезая купюры ценных бумаг.
Глава IIВСЕ В ПОРЯДКЕ
Целый день слухи в городе росли, ширились и, перебегая из района в район, принимали фантастические размеры. Страх закрадывался в сердца самых твердолобых.
К вечеру в город стали входить войска, вызванные Арчибальдом Клуксом.
Твердый шаг, ровные линии рядов, блеск оружия, великолепные оркестры — все это бодрило жителей, успокаивало, и слухи заменились новыми, полными радостной наежды и желания, чтобы все осталось по-старому.
— Армия в городе.
— Солдаты…
— Всем проклятым капут.
Четко проходили полки за полками, наполняя шумом и бодростью фешенебельные улицы, но не наводя страха на рабочие кварталы.
Рабочие ждали давно схватки и знали, что будет пролито много крови. У них еще не было забастовки, но вступление армии было сигналом, данным неожиданно для них самим правительством.
Их боялись. Для них были вызваны войска.
Наступил вечер.
Все так же спокойно и каменно стояли живые фонари, доказывая незыблемость государственных основ.
Улицы заливались толпами бездельников, а окраины, населенные рабочими, погружались в сон, не вызывая никаких подозрений ни в агентах Комитета, ни в закованных в мундиры полисменах.
Только Арчибальд Клукс думал иначе.
Никто не знал о секретном приказе, повергшем в ужас и смятение все стеклянные дома. Никто не знал, что приказ отдан никому не ведомым человеком. Никто не знал того, что сам властитель республики в настоящий момент, одетый окраинным мещанином, устало шел к центру.
Дройд уже занимал не квартиру в гостинице, а целый особняк. Ему это позволял щедрый гонорар «Дэйли мэйл». Последние четверги Дройда были полны великолепия и посещались колоссальным количеством людей. Правда, ядро четвергов оставалось неизменным, и для них была предоставлена одна из уединенных гостиных, куда не доносился шум из других зал, отведенных для танцев.
В танцевальной зале плыли пары элегантных манекенов и манекенш. В углу, на возвышении, надрывался джаз-банд, исполняя старинный «Таити-трот».
Около эфиромаиа-танцора сгруппировалась толпа любопытных, смотря на мертвую маску лица с полуоткрытым неподвижным ртом, с остановившимися глазами, носившуюся в круге.
В его исполнении всякий жест был зловещим.
Чувство ужаса понемногу овладевало всеми. Тревога передавалась от одного к другому, и из толпы отовсюду стал раздаваться шепот:
— Остановите его.
— Остановите.
— Я никогда не видел такого трота.
— Какой ужас!
— Остановите джаз.
— Остановите джаз.
Джаз сразу прекратился. Звуки так резко оборвались, как будто упали в бездну, и танцор сразу застыл на месте. Вздохнул и в первый раз взглянул на окружающих и улыбнулся.
И все очарование танца исчезло. И снова перед всеми был просто клерк из конфексиона.
— Простой клерк.
Он заторопился, согнувшись, скользнул в толпу и исчез в ней.
Однако ни джаз, ни танцы, ни шум смеющейся толпы не достигали уединенной гостиной, где утонули в креслах спокойный Барлетт, профессор Ульсус Ван Рогге, Арчибальд и Крег с мадам Странд, приглашенные на этот четверг Арчибальдом.
Они спокойно прихлебывали мелкими глотками кофе, обмениваясь медленными фразами.
— А где мистер Флаугольд?
— Вы не знаете, почему его нет, сэр Арчибальд? — спросил наконец Барлетт.
— Затрудняюсь ответить, — машинально сказал Арчибальд.
Он был занят своими мыслями. Его агенты ждали только сигнала, чтобы схватить Крега и мадам Странд. Они были всюду: и среди танцующих, и среди прислуживающих лакеев.
Крег и мадам Странд, вернее, Энгер и Катя, шли до конца, зная, что их каждую минуту может ожидать арест. Они не догадывались, что Арчибальду известно все, но чувствовали, что, оставаясь до конца, они могут быть первыми жертвами. Но что их жизнь?! Быть может, их присутствие, отвлекая внимание Арчибальда, хоть на час задержит его наступление на рабочих.
Один час в такое время — час выигрыша. Этот час может отразиться на борьбе и может дать небольшой перевес их товарищам.
Они были спокойны, они ждали всего.
Тянулся скучный разговор.
— А кстати, где же Дройд? — проговорил Бардетт, ни к кому, в сущности, не обращаясь.
— Удивительно, сам хозяин — и опаздывает.
Арчибальд усмехнулся. Он знал, где находится Дройд, но он дал приказ доставить его и Корнелиуса Крока к двенадцати часам. Он не мог отказать себе в удовольствии насладиться эффектом открытая. Романтик в душе, даже в серьезном деле, он решил театрально подвести итог своему следствию о деле Корнелиуса.
Профессор Ульсус Ван Рогге нервно потирал ладони. Он все еще не мог переварить ареста своего Корнелиуса Крока.
— Сэр Арчибальд, следствие по делу Корнелиуса закончено?
— Да, — произнес Арчибальд, смотря в упор на Крега, — закончено.
Крег переглянулся с Катей. Они поняли друг друга и улыбнулись.
Достигнув центра, усталый Флаугольд нанял автомобиль и с непривычным для себя удовольствием сидел, отдыхая на мягких подушках паккарда.
Около Центрального Стеклянного дома автомобиль был вынужден замедлить ход из-за громадного стечения толпы. Остановился против главного фасада.
Флаугольд с любопытством взглянул на толпу, жадно смотревшую на одно из окон здания.
Прямо на черной стене Стеклянного дома, в узкой комнате для моделей, стояло несколько человек. Ярко выделялся черный сюртук магистра богословия Яна Спара, синий мундир генерала Биллинга и два фрака двух толстяков, то и дело вытиравших пот. Над ними горели электрические буквы:
«Постоянные посетители стеклянных домов. Радуйтесь, что на них вы не похожи».
Флаугольд в бешенстве приподнялся.
— Ого-го, слишком смело, но…
— Но, право, очень остроумно, — раздался голос из толпы.
— Это наглость!
— Это черт знает что такое!
— Что смотрит Арчибальд? — чуть не вскрикнул Флау-гольд.
Свет потух. На мгновение ничего не было видно, и снова из мрака появилась эта незабываемая реклама.
Толпа оглушительно засмеялась, смотря на комичные фигуры, которые так прекрасно оттеняли блестящий белый фон комнаты, увешанный рекламным кружевным бельем.
— В Комитет! — заорал Флаугольд.
Он ничего не понимал, ничего… А хохот толпы, смеявшейся над представителями религии, капитала и армии, выводил его совершенно из равновесия.
В таком же бешенстве был Арчибальд, когда получил первое донесение о необычайном скандале.
— По чьему приказу? — вполголоса, чтобы не обратить внимания окружающих, прохрипел Арчибальд.
Агент без слов протянул аккуратно сложенный листок.
— Черт побери, он сошел с ума, — и, пряча листок в карман, приказал: — Приказ отменяю. Понял?
И с любезной улыбкой, будто ничего не произошло, вернулся на свое место.
Глава IIIЭТО НЕ ВАШ ПРИКАЗ?!
Когда снова захлопнулся люк, Дройд почувствовал себя плохо. Он потерял способность аналитически подойти к событиям и упрекал всех и больше всего Арчибальда.
Корнелиус смеялся в своем углу. И его немного странный смех совершенно расстраивал Дройда. Дройду казалось, что он сидит вечность.
Над головой загудели шаги, звякнула плита, отброшенная с люка, и к ним в тьму ворвался яркий квадрат света. Дройд к решит зажмурил глаза и еще ближе цритиснулся к стене.
— Эй, вы там! Заснули, что ли? Выходи!
Дройд совсем похолодел. Корнелиус Крок молчал и только со злобой посмотрел вверх.