— К чему поиски, мадам? Прошу, в моем купе найдется место.
— Вы очень любезны.
Клукс с удовольствием рассматривал ее стройную фигуру; ее непринужденные движения вызывали сравнение с дамами, оставленными в столице любви и фокстрота. И, надо признаться, сравнение не было в пользу последних.
Он не знал, с чего начать разговор; на помощь пришла незнакомка. Усевшись, легко закинув ногу за ногу, она, чуть прищурившись, посмотрела на Арчибальда.
— А вы, наверное, в командировку?
— Почему вы думаете?
— У меня прекрасный глаз. Я сразу отгадываю… Правда?
— Допустим, что правда. Но все-таки, как вы угадали?
— А вы не обидитесь?
— Честное слово, нет.
— Ну, смотрите. Вы… как бы сказать… Только не обижайтесь, пожалуйста, я совсем не хочу вас обидеть, тем более, что вы мне понравились с первого взгляда…
— Это хотел сказать я, но не решился…
— Ну, что вы. Этим вы еще более подтверждаете мою мысль… Мы ведь уже друзья, не правда ли? Да?..
И она посмотрела так, что привычный ко всему Арчибальд Клукс, капитан армии его королевского величества, секретный сотрудник штаба республики Капсостар, почувствовал, что у него забилось сердце.
«От такой свежести можно потерять голову», — пронеслась мысль.
— Конечно, конечно, — и, нагнувшись, поцеловал ее руку с тонкими пальчиками.
Он осмелел. Он чувствовал, что флирт с ней может отклонить всякие подозрения, и, подсев к ней, заглядывая в глаза, шептал:
— Да говорите скорее. Говорите.
— Ну, я скажу… У вас очень провинциальный вид, — выпалила она.
Арчибальд Клукс весело и неподдельно захохотал: его, великосветского денди двух материков и всех столиц, приняли за провинциала! Давясь смехом, он не видел, что глаза незнакомки упорно впились в выглядывавший с верхней полки угол чемодана с пометкой «Лондон».
Глава VIIНЕЗАМЕНИМЫЕ СПЕЦЫ
Генерал Хортис начал действовать энергично и быстро. Целый день у него в приемной толпились корреспонденты заграничных газет, которых он снабжал материалами о готовящемся нападении большевиков и о выступлениях коммунистов, «подстрекаемых Москвой».
Особое интервью он дал корреспонденту мистеру Дройду, который в восторге набрасывал строчки в своем блокноте и подсчитывал в уме сотни долларов, которые ему принесут эти заметки.
— Это замечательно, генерал. Как вы достали такие ценные документы?
Хортис улыбнулся, вспомнив захудалый подвал на одной из улиц с вывеской «Общежитие офицеров добрармии» и, почти не солгав, сказал:
— Подобрал хороших работников.
— Вы скупы на похвалу, генерал. Это герои. Пробираться к большевикам, каждую минуту подвергаться смертельной опасности, чтобы добыть такие документы, — тут самоотверженность и героизм. Когда-то я знал такого человека.
— Вот как. Не можете ли вы его указать?
— Нет. К сожалению, он красный, а когда я знал его, он работал в штабе белых так же самоотверженно, как ваши у них.
— Ах, вот как.
Хортис недовольно перевернул несколько бумаг.
— Это был ротмистр Энгер. Я в восторге от его силы, его воли, ловкости и бесстрашия.
Хортис встал. Он не любил, когда перед ним хвалили большевиков. Дройд понял, что аудиенция окончена, и, раскланявшись, весело вышел.
Генерал позвонил и явившемуся адъютанту приказал позвать полковника Ферльбота.
— Итак, мы начали, полковник.
— Поздравляю, ваше превосходительство.
— Теперь надо продолжать.
Хортис замолчал и вопросительно посмотрел на Ферльбота.
— Имеете вы какое-нибудь предложение, полковник?
— Собственно, предложения не имею, но сведения…
— Какие сведения? — нахмурился Хортис.
— Мне сообщили, что наши русские страшно возмущены обнаруженным заговором большевиков и ролью здешнего полпредства в нем. Возмущение настолько сильно, что грозит вылиться в форму нападения на полпредство, предупредить которое будет совершенно невозможно.
— Гм, — усмехнулся Хортис, — вы думаете, что они способны разгромить полпредство и что разгром будет трудно предотвратить?
— О, да. Это же офицеры добрармии. Действуют они молниеносно. Я уверен, что, прежде чем мы узнаем о нападении, там все будет кончено.
— Но мы, конечно, пошлем жандармов на защиту.
— Конечно, ваше превосходительство, как только узнаем, немедленно пошлем.
— А когда, вы думаете, может случиться нападение?
— На этой неделе.
— Так-так… — забарабанил пальцами по столу Хортис. — Раз это невозможно предотвратить… Я полагаюсь на вас, полковник.
— Все будет сделано, ваше превосходительство. Нужны деньги.
— Сколько?
— Не могу назвать точную цифру. Думаю, что для начала пяти-шести тысяч долларов хватит.
— Многовато, — поморщился генерал и, вырвав из блокнота бланк, написал распоряжение о выдаче пяти тысяч долларов из секретного фонда в распоряжение полковника Ферльбота.
— Так я полагаюсь на вас, полковник, — повторил Хортис, протягивая руку Ферльботу.
Полковник откланялся и направился к дверям.
— Кстати, полковник, — остановил его Хортис, — вам, вероятно, небезынтересно будет узнать, что вы представлены к производству в генералы.
Полковник рассыпался в благодарностях и, счастливый, вышел из кабинета.
Проезжая мимо советского полпредства, Ферльбот посмотрел на развевающийся вверху красный флаг и усмехнулся.
«Ha днях сорвем его», — подумал он и, взглянув на подъезд, встретился с холодным взглядом Энгера, выходившего из дверей.
От этого холодного взгляда и от иронической складки решительного рта ему стало не по себе.
Через час одетый в штатское Ферльбот подходил к неприглядного вида дому, около которого стоял, засунув руки в карманы засаленных галифе, мрачный офицер.
От былого великолепия гусара осталось только бледное, тщательно выбритое лицо и не потерянная еще способность держаться гордо. Он покосился на Ферльбота.
— Скажите, здесь общежитие добрармии?
— Здесь, — сквозь зубы, привычно-презрительным тоном ответил офицер и посторонился, пропуская полковника к лестнице подвала.
Оттуда неслись пение и выкрики. Ферльбот, спустившись на несколько ступенек вниз, нерешительно оглянулся на офицера.
— Извините, господин офицер. Не будете ли вы любезны проводить меня?
Офицер небрежно кивнул головой и молча стал спускаться вниз.
Над ветхой дверью подвала висела трехцветная вывеска, обрамленная георгиевской лентой, с надписью в церковно-славянском стиле: «Общежитiе офицеровъ добрармш».
— Это здесь. Вы, собственно, к кому?
— К графу Михаилу Строганову.
— Вы его знаете?
— К сожалению, нет, но у меня к нему дело.
— Разрешите представиться, — поклонился офицер. — Ротмистр лейб-гвардии ее императорского величества государыни императрицы полка, граф Михаил Строганов.
— Очень приятно. Полковник Ферльбот.
Граф сразу стал любезен и, щелкнув заржавленными шпорами, еще раз поклонился.
— Весьма польщен.
— Я очень рад, граф.
— Чем могу служить? Впрочем, войдемте. Там поговорим. Прошу извинить меня, что так невнимательно отнесся к вам, но вы понимаете, полковник, что я в каждом вижу, в каждом подозреваю большевистского агента.
— Неужели я похож? — усмехнулся Ферльбот.
— Нет, успокойтесь. Подозрительного я сразу… — и офицер многозначительно притронулся к оттопыривавшемуся карману.
Подвальную комнату давили низкие своды с облупленной штукатуркой. У стен стояли койки, прикрытые коврами и одеялами. Над койками висели карточки и открытки. В середине комнаты стояли столы, за которыми сидели группами офицеры. Самая многочисленная группа окружала стол, на котором шла карточная игра.
Подвал тускло освещался одной лампочкой, и поэтому на столиках стояли свечи, воткнутые в бутылки.
В глубине комнаты, на стене против двери висели убранные в георгиевские ленты портреты Николая Николаевича-старшего и генерала Корнилова, а немного выше в траурном крепе — Николая II.
Около игроков лежали кучами деньги. Увидев их, Ферльбот поморщился, но, разглядев колокольчики и донские, успокоился.
Граф Строганов усадил полковника за столик в самом отдаленном углу. Отсюда был прекрасно виден весь подвал и входная дверь, которая изредка хлопала, пропуская то группы, то одиночных офицеров.
— Я вас слушаю, полковник.
— Видите ли, граф, последние сведения и документы, которые вы добыли, оказались очень удачными.
— Очень рад, — со скромной гордостью мастера поклонился граф. — Сейчас в моем распоряжении имеется чрезвычайно интересное письмо…
— Нет, сейчас нужно другое, — прервал его Ферльбот и, наклонившись ближе к графу, заговорил шепотом.
Офицеры оглядывались на них, но никто не подходил. Один, вошедший с улицы, направился было к ним, но граф издали жестом остановил его.
Полковник кончил.
Граф озабоченно, скрывая свою радость, спросил:
— Какой срок?
— Неделя.
— Расходы?
— Вот, — и полковник протянул графу пачку.
— Идет. Отчет я представлю потом.
— Никаких отчетов.
Лицо Строганова просияло.
— По окончании дела получите столько же, но помните — никаких следов!
— Будьте покойны. Все будет в порядке.
Проводив полковника на улицу, Строганов перед дверьми торопливо отделил часть пачки, сунул ее в карман и вернулся обратно.
Выдержав под устремленными на него взглядами паузу, граф поднял руку и тоном команды выкрикнул:
— Господа офицеры, выдаю авансы, прошу ко мне.
Подвал оживился. К графу бросились все, от лихих корнетов до пожилых генералов.
— В чем дело, граф?
— Есть новость?
— Дело потом. Сейчас пишите расписки.
И граф, усевшись за столик и вынув блокнот, стал записывать фамилии и протягивать в жадные руки приятно шуршащие бумажки.
Глава VIIIУДАЧНЫЙ ДЕНЬ ПОРТНОГО ЛЕВИНА
По всем радиоантеннам всего мира неслись короткие сообщения: