— Это потому что я пока без работы.
— Когда ты работал последний раз в качестве повара?
— Понятия не имею. Сегодня утром. Пек вафли. А тебе зачем?
— Просто любопытно.
— Лучше направь свое любопытство на Максин.
К нам подошли тетя Бетти и дядя Лео.
— Привет, — поздоровалась тетя Бетти. — Ты новая подружка Эдди?
— Просто знакомая, — поправила я ее.
— Ладно, надеюсь, ты станешь подружкой. Итальянка, верно?
— Наполовину итальянка, наполовину венгерка.
— Ну, у всех свои недостатки, — заметила она. — Входи, угостись тортом. Я принесла прекрасный фунтовый торт из булочной.
— Еще один жаркий денек предстоит, — присоединился дядя Лео. — Хорошо, что у нас есть кондиционер.
— У вас-то кондиционер, — проворчал Кунц. — На моей половине нет кондиционера. У меня же жарко, как в аду.
— Я пойду в дом, — сказал дядя Лео. — Эта жара просто убивает.
— Не забудь про торт, — проговорила Бетти вслед поднимающемуся по ступенькам Лео. — В любое время, как захочешь, там есть кусок торта.
— Так ты что-нибудь еще делаешь, чтобы найти Максин, а? — спросил Кунц. — Я имею в виду, не проводишь же ты все время в ожидании этих ключей, верно?
— Я прошлась по списку имен и мест, что ты мне дал. Управляющая в «Севен-илевен» сказала, что Максин заходила к ним вечером в воскресенье. Пока больше никто ее не видел.
— Черт возьми, она же здесь все время оставляет эти глупые записки. Почему никто ее не видит? Она что, долбанный Фантом?[15]
— Управляющая из «Севен-илевен» упомянула кое-что, что мне запомнилось. Она рассказала, что Максин обычно всегда покупала лотерейный билет, но на этот раз ей больше не понадобился выигрыш в лотерею.
Кунц сжал губы в линию.
— Максин помешанная. Кто знает, что она там себе думает.
Я подозревала, что Эдди Кунц в точности знал, о чем думала Максин.
— Тебе нужно быть у скамейки завтра в три, — напомнила я Кунцу. — Я позвоню утром и дам окончательные инструкции.
— Что-то мне все это не нравится. Она запустила камнем в мое окно. Трудно сказать, на что она еще способна. Может, она хочет прикончить меня?
— Бросить в окно камень — не то же самое, что убить кого-то.
Мгновение я пристально глядела на него.
— А у нее есть причина убивать тебя?
— Я натравил на нее полицию. Чем не причина?
— Для меня — нет.
Этот бездельник не стоил того, чтобы тратить на него время.
Насчет Максин трудно сказать.
Я оставила Кунца, крутящим ручку стерео. Так и не поняла, почему ощутила потребность встретиться с ним лично. Полагаю, что хотела посмотреть ему в глаза и выяснить, не он ли оскальпировал матушку Максин. К несчастью, судя по моему жизненному опыту, роль глаз как зеркала души чрезвычайно переоценивают. Единственное, что я усмотрела в глазах Кунца, это последствия ночного пьянства, чей итог я смогла оценить, как чрезмерный.
Сделав крюк, я проехала мимо дома Новики и не увидела никаких признаков жизни. Окна были зашторены. Жалюзи опущены. Я припарковала машину и подошла к двери. На мой стук никто не отозвался.
— Миссис Новики, — позвала я. — Это Стефани Плам.
Я снова постучала и уже, было, собралась уйти, как тут со скрипом отворилась дверь.
— Что сейчас? — поинтересовалась миссис Новики.
— Мне хотелось бы поговорить.
— Везет же мне.
— Могу я войти?
— Нет.
Вся макушка у нее была забинтована. Новики была без макияжа и сигарет, и выглядела старше своих лет.
— Как ваша голова? — спросила я.
— Бывало и похуже.
— Я имею в виду порез.
Она закатила глаза.
— А, это…
— Мне нужно знать, кто это сделал.
— Я это сделала.
— Я видела кровь. И нож. И знаю, что вы сами этого не сделали бы. Кто-то приходил и искал Максин. И кончилось тем, что вас порезали.
— Тебе нужно мое заявление? Поди, почитай у копов.
— А вы знаете, что кто-то навещал подругу Максин, Марджори, и оттяпал ей палец?
— И ты думаешь, что это сотворил один и тот же парень.
— Кажется логичным. И думаю, для Максин будет лучше, если я найду ее первой, прежде чем он до нее доберется.
— Жизнь такое дерьмо, — поделилась миссис Новики. — Бедная Максин. Не знаю, что она натворила. И даже не знаю, где она. Только ясно, что у нее большие неприятности.
— А тот человек что?
— Предупредил, что если я проговорюсь, то он вернется и убьет меня. И я ему верю.
— Это останется между нами.
— Неважно. Особенно нечего рассказывать. Их было двое. Я только отвернулась, а они уже в кухне. Среднего роста. Средней комплекции. В комбинезонах и масках из чулок. На руках даже одноразовые резиновые перчатки по типу тех, что носят в больнице.
— А что насчет голосов?
— Говорил только один, и ничего запоминающегося в голосе не было. Не старый. Не молодой.
— Вы бы узнали голос, если бы снова его услышали?
— Понятия не имею. Как я уже сказала, ничего примечательного.
— А вы не знаете, где Максин остановилась?
— Прости. Я просто не знаю.
— Хорошо, давайте подойдем с другого боку. Если Максин не живет в своей квартире и не должна ходить на работу каждый день… куда бы она отправилась?
— Это просто. Она поехала бы на побережье. Подышать морским бризом и поиграть в игры на променаде.
— В Сисайд или Пойнт-Плезант?
— В Пойнт-Плезант. Она всегда ездит в Пойнт-Плезант.
Это имело смысл. Учитывая загар и то, что она не вела никакую деловую активность в Трентоне.
Я дала миссис Новики свою карточку.
— Позвоните мне, если получите весточку от Максин или вспомните что-нибудь полезное. Держите двери закрытыми и не заговаривайте с незнакомцами.
— На самом деле я подумываю о том, чтобы пожить у сестры в Вирджинии.
— Что ж, идея здравая.
Я сворачивала налево на Олден, и тут в зеркальце заднего вида мелькнул черный джип «чероки». Черные «чероки» весьма популярны в Джерси. Это не та машина, которая обычно бросается в глаза, но где-то на задворках моего подсознания что-то щелкнуло и подсказало мне, что именно эту машину сегодня я слишком часто вижу. Я свернула с Олден на Гамильтон, а с Гамильтон — на Сент-Джеймс. Потом припарковалась на своей стоянке и оглянулась в поисках «чероки», но он исчез. Совпадение, решила я. Богатое воображение.
Я поднялась бегом в квартиру, проверила автоответчик, переоделась в купальник, сунула в холщовую сумку полотенце, футболку и солнцезащитный крем, натянула шорты и отбыла на побережье.
Дыра в моем глушителе стала шире, потому я прибавила звук, включив «Металлику». Меньше чем за час я достигла Пойнт-Плезант и провела чудные двадцать минут, выискивая на улице парковку подешевле. Наконец, я отыскала место за два квартала от променада, заперла машину и закинула сумку на плечо.
Если проживаешь в Джерси, то пляжа тебе недостаточно. В Джерси народ энергичный. Им все время нужно что-то делать. Им требуется пляж с променадом. И променад должен быть полон мест, где можно прогуляться, поиграть и набить живот паршивой пищей. Добавьте сюда мини-гольф. Присовокупите кучу лавчонок, где продают футболки с отвратительными картинками. Разве может быть что-то лучше такой жизни?
А самое лучшее — это аромат. Мне говорили, что есть на свете места, где океан пахнет солью и штормом. В Джерси океан пахнет кокосовым маслом для загара и итальянскими колбасками, тушенными в обжаренном луке и перце. Он пахнет хорошо прожаренными итальянскими пончиками зепполе и хот догами с чили. Хмельной и экзотический аромат разливается в жарком воздухе, поднимаясь от множества жарящихся на солнце тел, бродящих по променаду.
На берег набегает прибой, и звук его смешивается с ритмичным «тик, тик, тик», издаваемым вращающимися катушками при игре в спиннинг, и с пронзительным «Иииии» экстремалов-сорвиголов, с грохотом летящих вниз по бревноспуску.[16]
Рок-звезды, карманники, сутенеры, наркоторговцы, беременные женщины в бикини, будущие астронавты, политики, чокнутые, вурдалаки и толпы семей, которые покупают американское, а едят итальянское, все они приезжают на побережье Джерси.
Когда я была маленькой, мы с сестрой катались на карусели и лошадках, ели сахарную вату и замороженный крем. У меня был луженый желудок, а вот Валери по дороге домой вечно тошнило и рвало в машине. Когда я стала старше, то побережье превратилось в место, где можно было встретить мальчиков. А сейчас я оказалась здесь, устраивая облаву. Кто бы мог подумать?
Я остановилась у прилавка с замороженным кремом и помахала фото Максин.
Никто с уверенностью не мог ничего сказать.
Я прохаживалась по променаду, показывая фотографию, раздавая свои карточки. При этом съела картофель-фри, кусок пиццы, три порции сливочной помадки, выпила стакан лимонада и слопала рожок с ванильно-апельсиновым мороженым. На середине променада я ощутила зов белого песочка и отказалась от слежки в пользу совершенствования своего загара.
Стоит полюбить работу, которая позволяет валяться на пляже лучшую часть дня.
Когда я вернулась домой, мигал автоответчик. Если у меня больше трех сообщений, то автоответчик всегда сходит с ума. Мигает, мигает, мигает — быстрее, чем Рекс подергивает усиками.
Я включила сообщения, и все оказались пустыми.
— Ничего страшного, — обратилась я к Рексу. — Если что-то важное, они перезвонят.
Рекс прекратил бегать по колесу и воззрился на меня. Рекс сходит с ума от мигающих сообщений. У Рекса не хватает терпения ждать, когда люди перезвонят. Рекс страшно любопытный.
Зазвонил телефон, и я схватила трубку:
— Алло.
— Это Стефани?
— Да.
— Это Сахарок. Полагаю, Салли не с тобой.
— Нет. Я не видела Салли целый день.
— Он опаздывает на обед. Сказал, что будет дома, но его нет здесь. Я подумал, может, он где-то занимается охотой за головами, поскольку с некоторых пор только об этом и говорит.