— Ну, не могу ручаться за всех, но лично я делаю это за деньги.
— Я такая дура, — поделилась она. — Я-то делала это задаром.
— Кое-что еще происходит, — напомнила я ей. — Что-то серьезное. Ты в курсе, что твою квартиру перевернули вверх дном? А насчет Марджин и своей матери знаешь?
— Я не хочу сейчас в это ввязываться. Тут я ничего сейчас не могу поделать. Но скажу тебе одну вещь. Я собираюсь выжать все, что смогу, из этого сукина сына Эдди Кунца. Он заплатит за все свои делишки.
— Ты имеешь в виду типа оскальпирования твоей матушки?
— Я имею ввиду, за то, что он разбил мне нос. И за все те разы, когда напивался вдрызг и колошматил меня. За все его измены. За все разы, когда забирал мою зарплату. И за ложь, что женится на мне. Вот за все это он и заплатит.
— Он сказал, что ты забрала какие-то любовные письма, принадлежащие ему.
Максин откинула назад голову и залилась смехом. Это был самый настоящий хохот, столь заразительный, что я бы сама засмеялась, не будь я прикована к холодильнику.
— Это он тебе сам сказал? Черт возьми, вот здорово. Эдди Кунц, пишущий любовные письма. А еще у тебя в личном пользовании Бруклинский мост.
— Послушай, я просто стараюсь делать свою работу.
— Ага, а я пытаюсь выжить. Вот мой тебе совет. Забудь о своих попытках отыскать меня, потому что этого никогда не случится. Я тут слоняюсь только с целью посмеяться над одним ничтожеством, а потом исчезаю. Как только сниму Кунца с крючка, я уеду.
— А у тебя есть деньги организовать свое исчезновение?
— Больше, чем у черта в ступе. Сейчас я скажу тебе кое-что о коробке. Она заполнена собачьим дерьмом. Я провела целый день в парке, набивая пластиковый пакет. Хочу, чтобы этот мерзавец сунул свою лапу в это дерьмо. И поверь мне, он так сильно желает меня отыскать, что пойдет на это. Поэтому отступись и прекрати ему помогать.
Я почувствовала, как мою нижнюю губу выворачивает наизнанку. Собачье дерьмо. Бе-е-е.
— Вот все, что я собиралась тебе сказать, — закончила Максин. — Поищи кого-нибудь еще и перестань помогать ничтожеству.
— Это ты написала на моей двери?
Она повернулась и собралась уходить.
— Нет, но очень крутая надпись.
— Ты собираешься оставить ключ от наручников?
Она посмотрела на меня, подмигнула и умчалась прочь, закрыв за собой дверь.
Проклятье!
— Я не единственная, кто охотится за тобой! — завопила я. — Остерегайся этой суки Джойс Барнхард!
Вот дерьмо. Она уже исчезла. Я подергала наручники, но они оказались весьма прочными. В пределах досягаемости не было ни ножей, ни другой полезной кухонной утвари. Телефон был слишком далеко. Я могла кричать хоть до Судного дня, мистер Уолески, чья квартира находилась напротив моей, из-за телевизора все равно не услышит. Думай, Стефани. Думай!
— Помогите! — закричала я. — Помогите!
Никто не явился на помощь.
После пятиминутных волнений и криков я почувствовала, как подступает головная боль. Тогда я перестала вопить и заглянула в холодильник в поисках средства от головной боли. Пирожное с банановым кремом. Осталось еще с субботы. Я съела пирожное и запила его молоком. И все еще была голодна, поэтому умяла пакет морковок вприкуску с арахисовым маслом. Я уже приканчивала морковки, как снова раздался стук в дверь.
Я вернулась к уже ставшему привычным крику «Помогите!».
Дверь распахнулась, и в квартиру просунул голову Салли.
— Что за гребаный изврат, — произнес он. — Кто это приковал тебя к холодиле?
— У меня вышла стычка с Максин.
— Похоже, ты проиграла.
— Полагаю, на парковке ты ее болтающейся не увидел.
— Не-а.
Я сильно опасалась, что она слиняет, и я ее никогда не найду. Еще сильнее я боялась, что ее арестует Джойс.
— Спустись в подвал, найди Диллона, это управляющий, и попроси у него ножовку.
Спустя двадцать минут на мне все еще был браслет, но, по крайней мере, от холодильника я освободилась. Салли отбыл на репетицию. А Диллон спускался в свой подвал с шести-баночной упаковкой пива под мышкой.
Я стрелой спустилась по лестнице и выскочила за дверь. Я, было, направилась к своей машине, но тут же остановилась, увидев въезжающую на парковку Джойс.
— Джойс, — произнесла я, — сколько лет, сколько зим. — Потом заглянула в ее машину, высматривая Максин. — Все еще следишь за мной?
— Черт возьми, нет. У меня есть дела получше, чем слоняться весь день в ожидании, когда какой-нибудь придурок получит тортом по морде. Я приехала сказать тебе «до свидания».
— Сдаешься?
— Мы сами с усами. Ты мне не нужна, чтобы найти Максин.
— О, неужели? Это почему же?
— Я знаю, где она прячется. У меня есть кое-кто, кто знает все о делах Максин. Жаль, ты никогда не работала в рознице, как я. Я приобрела много связей.
Она подняла стекло, и, взревев мотором, убралась со стоянки.
Великолепно. У Джойс водятся связи.
Я пересекла стоянку, дошла до «CRX» и заметила, что кто-то оставил мне записку под дворниками.
Я говорила, что расквитаюсь, и не шутила. Я следила за тобой и знаю, что он был здесь. Это тебе последнее предупреждение. Оставь моего дружка в покое! В следующий раз я оболью что-нибудь бензином и брошу спичку.
Речь шла о чьем-то дружке. И только одна личность приходила на ум. Морелли. Тьфу! Подумать только, я ведь чуть не очутилась с ним в постели. Я крепко зажмурила глаза. Я попалась на удочку всеми этими разговорами об отсутствии презервативов, что, дескать, секса у него нет. А что ты думала? Следовало лучше знать, чем верить во все, что говорит Морелли. Нетрудно угадать имя этой подружки. Терри Гилман. От угрозы несло гангстерским душком. А Конни говорила, что Терри имела связи с этими кругами.
Я принюхалась к машине. Пахло бензином. Я прикоснулась пальцем к капоту. Он был еще влажным. Озабоченная подружка Морелли, должно быть, только что здесь побывала. Наверно, сделала это, когда я была прикована к холодильнику. Не страшно, подумала я. Просто сгоняю «CRX» на мойку.
Я сунула ключ в дверцу скорее по привычке, чем по необходимости. Но ключ не совершил привычный оборот, а это означало, что дверь не была заперта. Я вгляделась пристальней и увидела царапины на окне. Кто-то воспользовался отмычкой и открывал машину.
Меня охватило дурное предчувствие.
Я провела быстрый осмотр через окно. Кажется, ничего не пропало. Радио выглядело нетронутым. Потом открыла дверь со стороны водителя, и запах бензина чуть не сшиб меня с ног. Я приложила руку к сиденью. Оно пропиталось влагой. Напольные коврики тоже были влажные. И передняя панель. Из всех углов и щелей сочился бензин.
Вот дерьмо! Чертов Морелли. Я была зла на него сейчас больше, чем на Терри. Я огляделась вокруг. На стоянке, кроме меня, больше никого не было.
Я выхватила сотовый и набрала номер. В доме Морелли телефон не ответил. Рабочий телефон тоже. Телефон в машине оказался недоступен. Я пнула колесо и изобретательно выругалась.
Машина стояла в дальнем углу парковки, где в данный момент поблизости машин не наблюдалось. Мне показалось самым безопасным сейчас оставить машину на месте и дать испариться горючему. Я открыла пошире окна, пошла домой и позвонила Луле в контору.
— Мне нужен транспорт, — сказала я Луле. — Проблемы с машиной.
— Ладно, так расскажи мне еще раз об этой коробке, — попросила Лула, ставя «файерберд» вдоль тротуара перед домом Кунца.
— Максин сказала, что она заполнена собачьим дерьмом, поэтому нам не следует ее касаться.
— Ты веришь Максин? А вдруг это бомба?
— Не думаю, что это бомба.
— Ага, но ты уверена?
— Ладно, нет.
— Вот что я тебе скажу. Я лучше постою на переднем крылечке, пока ты будешь открывать ту коробку. Не хочу быть с ней где-то рядом.
Я обошла дом с обратной стороны, и, действительно, там оказалась коробка на откосе. Она была из толстого картона, заклеенная скотчем и помеченная красной буквой Х.
Кунц стоял за экранной дверью.
— Долго же ты собиралась.
— Скажи спасибо, что мы вообще приехали, — заявила Лула. — И если не сменишь тон, мы уедем обратно. Так что ты об этом думаешь?
Я припала к земле и исследовала коробку. Тиканья не было слышно. И собачьим дерьмом не пахло. Никаких предупредительных надписей типа «Не трогать. Взорвется». Правда, что-нибудь могло быть в коробке. Кое-что. Может быть вши, оставшиеся от операции «Буря в пустыне».
— На мой взгляд, все в порядке, — обратилась я к Кунцу. — Давай, открывай ее.
— Ты уверена, что это не опасно?
— Эй, — вмешалась Лула, — мы натренированные профессионалы. Мы о таких вещах знаем. Верно, Стефани?
— Точно.
Кунц уставился на коробку. Он хрустнул костяшками пальцев и сжал губы.
— Черт с ней, с этой Максин.
Потом вытащил швейцарский армейский нож из кармана и наклонился к коробке.
Мы с Лулой предусмотрительно отступили от откоса.
— Вы уверены? — снова спросил он, взвешивая на ладони нож.
— Ага.
Снова шаг назад.
Кунц разрезал скотч, открыл коробку и заглянул внутрь. Ничего не взорвалось, но мы с Лулой все также держали дистанцию.
— Что за черт? — произнес Кунц, посмотрев поближе. — Что это? Выглядит, как пластиковый пакет, завязан каким-то сложным узлом и, вроде, наполнен шоколадным пудингом.
Мы с Лулой обменялись взглядами.
— Полагаю, ключ в пакете, — решил Кунц. Он проткнул пакет, и его лицо перекосило, а сам он издал что-то вроде «Юк».
— Что-то не так? — поинтересовалась Лула.
— Это не пудинг.
— Ну, посмотри на светлую сторону, — предложила Лула. — Оно ведь не взорвалось?
— Черт возьми, взгляни на время, — произнесла я, постучав по часам. — Мне нужно срочно бежать.
— Ага, мне тоже, — присоединилась Лула. — Мне еще кучу дел надо сделать.
С лица Кунца сбежала краска.
— А как же ключ?
— Можешь попозже мне позвонить или оставить сообщение на автоответчике. Просто прочтешь буквы.