— В комнате был заметен беспорядок?
— Кроме как на письменном столе, нигде беспорядка не было.
— Вы осмотрели те предметы, которые находились на столе?
— Да.
— Не могли подробно описать, как выглядел стол?
— Все тяжелые предметы, которые обычно ставят на стол (серебряные подсвечники, например), остались на своих местах. На полу лежали кое-какие бумаги, чернильница, ручка и (тут свидетель достал из кармана бумажник и извлек из него небольшой сухой черный предмет) еще разбитая ваза и высыпавшиеся из нее розы.
— В руках у трупа ничего не было?
— Было. Я нашел вот это.
Сыщик показал судьям высохший, сморщенный цветок розы, и весь переполненный зал застыл от ужаса.
— Это роза?
— Да.
Коронер полистал письменный отчет начальника полиции.
— А на самой руке вы не обнаружили ничего особенного?
— Да, там, где к ней прикасался цветок, было черное пятнышко.
(Сильное волнение в зале).
— Вы можете объяснить, что это за пятно?
— Нет.
Старшина присяжных:
— Что вы предприняли, когда это обнаружили?
— Приказал аккуратно поднять цветы и чистой промокательной бумагой собрать как можно больше разлитой воды. Все это отослали в главное управление на экспертизу.
— Что установила экспертиза, вам известно?
— Насколько мне известно, они не нашли ничего.
— А лепестки той розы, которую вы оставили у себя, были проверены?
— Да.
После этого комиссар подробно описал действия полиции в тот день. Было невозможно, категорически заявил он, чтобы кто-нибудь сумел войти в дом номер сорок четыре на Даунинг-стрит или выйти из него незамеченным. Сразу после убийства всем дежурившим полицейским была дана команда усилить бдительность. Большинство дежуривших, сказал свидетель, простояли на своих постах двадцать шесть часов без перерыва.
После этого было сделано самое громкое открытие за все время разбирательства. Произошло это совершенно неожиданно, с подачи коронера, который постоянно заглядывал в лежащий перед ним подписанный лично комиссаром письменный отчет.
— Вам знаком человек по имени Тери?
— Да.
— Он был одним из банды, которая называет себя „Четверо благочестивых“?
— Думаю, да.
— За его арест было назначено вознаграждение?
— Да.
— Его подозревали в причастности к подготовке убийства сэра Филиппа Рамона?
— Да.
— Его нашли?
— Да.
Когда прозвучал сей односложный ответ, по залу прокатился изумленный ропот.
— Когда его нашли?
— Сегодня утром.
— Где?
— На Ромнийских болотах.
— Он был мертв?
— Да.
(Громкий шум и движение в зале).
— На его теле были какие-нибудь необычные следы?
Все присутствующие затаили дыхание в ожидании ответа.
— Да. На правой ладони у него было пятно, похожее на то, что было на руке у сэра Филиппа Рамона!
При этих словах зал содрогнулся.
— У него в руке тоже нашли розу?
— Нет.
Старшина присяжных:
— Известно, как Тери оказался там, где его нашли?
— Нет.
Свидетель добавил, что при этом человеке не оказалось ни документов, удостоверяющих личность, ни каких-либо иных бумаг.
Следующим вызванным свидетелем был сэр Френсис Кэтлинг.
Он был приведен к присяге и получил разрешение давать показания с адвокатского места, где на столе разложил свои многочисленные записи и заметки, касающиеся дела. Полчаса он зачитывал технические результаты проведенного обследования тела. По его мнению, возможных причин смерти было три. Смерть могла быть естественной (слабое сердце покойного давало повод предположить это), смерть могла наступить в результате удушения или же ее мог вызвать сильный удар, который каким-то невероятным образом не оставил на теле никакого следа.
— Следов отравления не было?
— Никаких.
— Вы слышали показания предыдущего свидетеля?
— Да.
— И ту их часть, которая касалась черного пятна?
— Да.
— Вы исследовали это пятно?
— Да.
— И у вас появились какие-нибудь соображения относительно его природы?
— Да. Мне кажется, что такое пятно могла оставить кислота.
— Как карболовая кислота, например?
— Да, только никаких следов кислот, известных науке, я там не обнаружил.
— Руку Тери вы видели?
— Да.
— Его пятно было той же природы?
— Да, только больше и не такое ровное.
— На нем были какие-нибудь следы кислоты?
— Ни единого.
Старшина присяжных:
— Вы ознакомились с теми версиями, которые выдвигают пресса и люди?
— Да, я все их внимательно изучил.
— И вы среди них не нашли ничего, что могло бы подсказать, как погиб сэр Филипп?
— Нет.
— Что вы скажете по поводу отравления газом?
— Это невозможно. Газ сразу бы заметили.
— А если в комнату было подброшено какое-нибудь вещество, которое могло вызвать удушье и не оставить после себя следа?
— Таких ядов медицинская наука не знает.
— Вы видели розу, найденную в руке сэра Филиппа?
— Да.
— Как она, по-вашему, туда попала?
— Этого я не могу объяснить.
— Равно как и то, каким образом появилось пятно?
— Да.
Старшина присяжных:
— Какого-то определенного мнения относительно причины смерти у вас нет?
— Нет. Я могу только предположить три версии, о которых уже упоминал раньше.
— Вы верите в гипноз?
— Да, до определенной степени.
— Возможно ли, что после столь долгих разговоров о смерти некое внушение, последовавшее в определенное время, могло стать причиной смерти?
— Я не совсем понимаю вас.
— Возможно ли, что покойный стал жертвой гипнотического внушения?
— Нет, не думаю, что такое возможно.
Старшина присяжных:
— Вы упомянули о не оставившем следа ударе. Вам когда-либо приходилось сталкиваться с чем-либо подобным?
— Да. Дважды.
— И это были удары достаточно сильные, чтобы вызвать смерть?
— Да.
— И они не оставили ни кровоподтеков, ни иных следов?
— Да. В Японии я сталкивался со случаем, когда человек умер на месте от прикосновения к определенной точке у него на шее.
— Это что, обычная практика?
— Нет, очень необычная. Это настолько необычно, что вызвало настоящий переполох в медицинских кругах. Этот случай был описан в „Британском медицинском журнале“ в 1896 году.
— И от того прикосновения не осталось ни ушибов, ни кровоподтеков?
— Ни единого, абсолютно никаких следов.
После этого знаменитый хирург зачитал длинную статью из „Британского медицинского журнала“, в которой описывался тот случай.
— Вы хотите сказать, что это могло стать причиной смерти министра?
— Это возможно.
Старшина присяжных:
— И вы всерьез рассматриваете эту версию?
— Да.
После нескольких дополнительных вопросов технического характера допрос свидетеля завершился.
Когда знаменитый хирург покинул свидетельское место, в аудитории загудели, со всех сторон послышались разочарованные выкрики. Люди надеялись, что показания медицинского эксперта прольют свет на темные места, но смерть сэра Филиппа Рамона оставалась такой же загадочной.
Следующим вызвали для допроса суперинтенданта Фалмута.
Сыщик хоть и говорил ровным, лишенным интонаций голосом, было очевидно, что его гнетет сильнейшее волнение. Кажется, он очень горько переживал неудачу полиции, которая не смогла уберечь от смерти министра. Ни для кого уже не секрет, что после трагедии и он, и комиссар столичной полиции подали прошения об отставке, но по предписанию премьер-министра оба они были отклонены.
Мистер Фалмут во многом повторил показания комиссара, дополнив их рассказом о том, как он дежурил у двери в кабинет министра иностранных дел, когда произошла трагедия. Когда он подробно описывал события того вечера, в зале суда воцарилось гробовое молчание.
— Вы говорите, что услышали в кабинете какой-то шум?
— Да.
— Какого рода был этот шум?
— Ну, его не так-то просто описать… Неопределенный шум, как будто стул тащат по мягкой поверхности.
— А звук этот не напоминал звук скользящей двери или панели?
— Да, напомнил.
(Волнение в зале).
— Так вы описали этот звук в своем отчете.
— Да, верно.
— Вы обнаружили какие-нибудь скользящие панели?
— Нет.
— Может быть, скользящие двери?
— Нет.
— А возможно ли, чтобы посторонний человек спрятался в одном из книжных шкафов или бюро?
— Нет, они все были осмотрены.
— Хорошо. Что произошло потом?
— Я услышал щелчок, крик сэр Филиппа и попробовал выбить дверь.
Старшина присяжных:
— Она была заперта?
— Да.
— И сэр Филипп был один?
— Да. Это было его желание.
— После трагедии вы провели осмотр дома и прилегающих территорий?
— Да.
— Что-нибудь обнаружили?
— Ничего. Разве что сделал одно открытие, интересное само по себе, но не имеющее отношения к делу.
— Что же это?
— Два мертвых воробья на подоконнике.
— Их исследовали?
— Да, но хирург, который проводил их вскрытие, пришел к выводу, что они умерли от переохлаждения и упали туда с расположенного выше парапета.
— Следы какого-нибудь яда в этих птицах нашли?
— Нет, ничего подобного не обнаружили.
Тут снова был вызван сэр Френсис Кэтлинг. Он заявил, что тоже видел птиц, но следов яда в них не обнаружил.
— Если представить себе, что в кабинет пустили газ, о котором мы говорили раньше (смертельно ядовитый газ, способный быстро рассеиваться), могло ли какое-то мизерное его количество, просочившееся из комнаты, стать причиной смерти этих птиц?
— Да, если они сидели на подоконнике.
Старшина присяжных:
— Вы связываете смерть этих воробьев с трагедией?
— Нет, не связываю! — категорически произнес свидетель.
Далее продолжился допрос суперинтенданта Фалмута.
— Больше ничего необычного вы не заметили?