— Прекрасно. Так вы приедете? Я жду вас.
Она до того разволновалась, что тут же повесила трубку, хотя он что-то сказал в ответ.
Ровно через пять минут служанка открыла дверь подтянутому симпатичному мужчине. Он был в темном костюме и так напоминал Ирэн одного знакомого судью канцлерского отделения, что она даже несколько удивилась. Ее приветствие было скованным: после телефонного разговора прошло слишком мало времени, и она еще не успела решить, что скажет ему и с чего лучше начать.
В библиотеке, где чуткий нос Ирэн Бельвинн все еще улавливал неприятный затхлый запах, оставленный ее поздней неопрятной посетительницей, мужчина выслушал ее признание с бесстрастным видом.
— Я была так молода… Это единственное, что меня оправдывает. А он был таким красивым, таким привлекательным молодым человеком. К тому же шофер — это ведь не слуга… Я имею в виду, с шофером можно быть близкими друзьями, не то что с… остальными слугами.
Он кивнул.
— Я не знаю, что на меня нашло. Называйте это глупостью, гадостью, как хотите, но, когда отец уволил его, я думала, что мое сердце не выдержит.
— Ваш отец знал? — деловито поинтересовался Гонзалес.
Она покачала головой.
— Нет. Отец был очень несдержанным человеком и прогнал Джима за какой-то другой проступок. На этом все кончилось. Я получила одно письмо и после не слышала о нем до того дня, пока года через два-три после свадьбы не пришло письмо от этой женщины. Она писала, что ее племянник болен туберкулезом и ей известно о том… что мы дружили.
Тут она увидела, что мужчина улыбнулся, и поначалу это ее задело.
— Пока что вы рассказали лишь то, о чем я и так догадывался, — сказал он, удивив ее еще больше.
— Догадывались? Но вы же не могли знать…
Он довольно бесцеремонно перебил ее:
— Ваш брак был счастливым, леди Ирэн? Простите за столь откровенный вопрос.
Она ответила не сразу.
— Да, я была всем довольна. Муж был почти на тридцать лет старше меня… А почему вы спрашиваете?
Леон снова улыбнулся.
— Я ужасно сентиментален. Поверьте, для того, кто считает себя ученым, это крайне необычное признание. Я обожаю любовные истории — и книжные, и те, что случаются в жизни. Этот Джим не был неприятным человеком?
— Нет, — она покачала головой и просто добавила: — Я любила его… И до сих пор люблю. Это самое ужасное. Вы не представляете, каково осознавать, как он лежит больной, а вокруг него вертится эта его жуткая тетушка…
— Домовладелица, — хладнокровно уточнил Леон. — У него нет родственников.
Вскочив, она изумленно уставилась на него широко раскрытыми глазами.
— Что вам известно?
Он повел рукой, и этот жест произвел удивительное, почти гипнотическое воздействие: женщина сразу успокоилась.
— Сегодня вечером я побывал в доме полковника Йенфорда. Я узнал, что вы были среди его гостей, и мне нужно было увидеть ваш рот. Прошу меня простить, если я изъясняюсь не совсем понятно, но я сужу о женщинах по форме их рта. Это самый верный способ. К слову, именно поэтому я знаю точное время, когда вы уехали.
Ирэн Бельвинн слушала его, сдвинув брови.
— Не понимаю, мистер Гонзалес, — заговорила она, — какое отношение имеет мой рот к этому делу?
Он медленно кивнул.
— Если бы у вас был рот определенной формы, я бы не заинтересовался вашей историей, но когда я вас увидел…
Она молча смотрела на него, ожидая продолжения, поэтому Гонзалес заговорил снова:
— Джеймса Эмброуза Клайна вы можете навестить в гостинице «Пиккадилли». Кольцо, которое вы ему подарили, он носит на мизинце, и ваша фотография — единственная в его номере.
Он потянулся и успокаивающе похлопал ее по руке, когда она, побелев как мел и дрожа всем телом, рухнула в кресло.
— Он очень богат, очень красив и… очень глуп, иначе давно бы наведался к вам.
Перед нарядной виллой в деревне Лэнгли остановился автомобиль, и из него вышла бедно одетая женщина. Дверь ей открыл коренастый мужчина. Вместе они прошли по заставленному мебелью коридору. На лице миссис Деннис играла довольная улыбка.
— Все в порядке, она согласилась, — сказала она, сбрасывая старое пальто.
Грубоватого вида мужчина с бриллиантовым кольцом повернулся к своей второй сестре.
— В Канаду плывем, как только получим деньги, — сказал он. — Надоело вечно дрожать от страха, как заяц. Хватит с меня и того, что я натерпелся во вторник. Почему ты так поздно, Мария?
— Шина лопнула на Грейт-уэст-роуд, — сказала она, потирая протянутые к камину руки. — Что ты так беспокоишься, Сол? Мы ведь не сделали ничего плохого. Мы же не угрожали ей. Вот это было бы преступлением. А так мы просто просим ее помочь бедному больному парню, что тут преступного?
Обсуждение этого вопроса затянулось на час, и прервал его стук в дверь. Посмотреть, «кого там принесло», отправился мужчина…
— Если не войду я, войдет полиция, — с приятной улыбкой на устах произнес Леон Гонзалес. — Завтра утром будет выписан ордер, и вас задержат по обвинению в заговоре с целью мошенничества.
Уже через несколько секунд он допрашивал дрожащих обитателей виллы…
На Керзон-стрит он вернулся на следующий день чуть свет, но Пуаккар и Джордж Манфред ждали его.
— Исключительно необычный случай, — просматривая свои записи, произнес Леон. — Наш Эмброуз, человек образованный, заводит роман с дочерью графа Карслейка. Он теряет работу… Из-за любви к девушке решает прекратить с ней общение. Записывается в армию и, перед тем как уехать из страны, пишет своей домовладелице, просит ее найти запечатанный конверт, в котором хранятся письма от Ирэн, и сжечь их. К тому времени, когда к ней попадают его распоряжения, приходит сообщение, что он убит. Миссис Деннис, любопытная, как всякая домохозяйка, вскрывает конверт и узнает достаточно, чтобы шантажировать эту несчастную девушку. Но Эмброуз не погиб… Его по ранению увольняют из армии, и он, приняв приглашение одного из сослуживцев родом из Южной Африки, отправляется на мыс Доброй Надежды, где зарабатывает состояние. Тем временем Деннисы богатели. Понадеявшись на то, что до Ирэн известие о смерти возлюбленного не дошло, они все обставили так, будто Джим (как они его называли) очень болен. Это вместе с угрозой рассказать обо всем ее мужу, позволило им выманить у нее почти двести тысяч фунтов.
— Как мы поступим с ними? — спросил Пуаккар.
Леон что-то вытащил из кармана. В руке его блеснуло бриллиантовое кольцо.
— Я взял это в качестве платы за совет, — сказал он.
Джордж улыбнулся.
— Что же вы им посоветовали, Леон?
— Убраться из страны, пока их не нашел Эмброуз, — ответил Леон.
Глава 5Загадка Слейна
Убийство Бернарда Слейна было одной из тех загадок, которые приводят в восторг прессу и доставляют массу хлопот полиции. Мистер Слейн был богатым биржевым маклером, холостяком и считался вполне положительным человеком. Отобедав в клубе на Пэлл-Мэлл, он взял такси (его машина стояла в гараже на ремонте) и велел водителю ехать к Альберт-пэлэс-мэншнс, где он снимал апартаменты. Когда мистер Слейн приехал на место, портье многоэтажного жилого дома поднимался в лифте на шестой этаж.
Первый повод для подозрений возник, когда портье спустился вниз и увидел в фойе таксиста.
— Я только что привез сюда джентльмена, — сказал таксист, — мистера Слейна, который в пятом номере живет. У него мелких денег при себе не оказалось, и он сказал, что сходит к себе и принесет.
Это прозвучало вполне правдоподобно, потому что Слейн жил на втором этаже и неизменно пользовался лестницей. Портье и таксист поговорили еще пять минут, после чего портье решил сам сходить наверх и принести деньги за проезд.
Альберт-пэлэс-мэншнс отличается от остальных многоквартирных домов тем, что здесь на втором, самом дорогом этаже располагается лишь одна квартира, четырехкомнатная, которую и занимал Слейн.
Через верхнюю фрамугу двери пробивался свет, но это ни о чем не говорило, поскольку он горел весь вечер. Портье позвонил, подождал, потом позвонил еще раз, постучал, но ответа так и не последовало. Тогда он вернулся к водителю.
— Наверное, он заснул. Как он себя чувствовал? — спросил портье.
Он имел в виду, был ли маклер трезв. Дело в том, что Слейн пил и не раз возвращался домой в таком состоянии, что ночному портье приходилось вести его на второй этаж и укладывать в постель.
Водитель, фамилия которого была Рейнольдс, подтвердил, что его пассажир был слегка что называется навеселе, после чего портье снова попытался добиться из номера Слейна ответа, а когда и эта попытка не увенчалась успехом, заплатил таксисту из собственного кармана четыре шиллинга и шесть пенсов.
Портье не покидал своего рабочего места до утра и еще несколько раз поднимался и спускался на лифте, однако через открытую сетку шахты лифта все время держал в поле зрения дверь в седьмой номер. Это позволило ему в дальнейшем утверждать, что в ту ночь мистера Слейна он не видел и что покинуть здание незамеченным тот не мог.
В половине шестого утра полицейский, патрулирующий Грин-парк, увидел на садовой скамейке мужчину, застывшего в неестественной позе. Одет он был в смокинг и выглядел так подозрительно, что патрульный перешагнул через решетку и прошел по газону, отделяющему дорожку от скамейки, наполовину прикрытой кустом рододендрона. Приблизившись к сидящему, полицейский понял, что его страхи оправдались. Мужчина был мертв. Судя по следам на теле, его забили на смерть каким-то тупым предметом. Осмотр карманов позволил установить личность убитого — это был Бернард Слейн.
Рядом с этим местом в решетчатом заборе имелась калитка, ведущая на улицу Малл. Замок на ней был взломан. На место происшествия немедленно прибыл инспектор из Скотленд-Ярда. Был допрошен портье из Альберт-пэлэс-мэншнс, разыскали и таксиста Рейнольдса — в двенадцать часов он уже давал показания в Скотленд-Ярде, однако и он не смог пролить свет на эту загадку.