— Я уже рассказывала и вам, и полицейским, что у меня тогда сильно разболелась голова, и Маргарет сама предложила сходить в аптеку.
— Это единственная причина? А сам мистер Тру не мог сходить?
От неожиданного вопроса она встрепенулась.
— Мистер Тру? Я не понимаю, о чем вы.
— В тот вечер Тру был у вас, вы ужинали вместе, téte-à-téte. Так, как ужинают муж и жена.
Женщина побледнела и на какое-то время потеряла дар речи.
— Я не знаю, почему вы делаете тайну из вашего брака, миссис Крин, но я знаю, что последние пять лет вы были не только замужем за мистером Тру, но и являлись его деловым партнером, другими словами, помогали ему проводить его… м-м-м… финансовые операции. Итак, миссис Тру, я хочу, чтобы вы открыли карты. Уезжая за границу, вы брали девушку с собой?
Она молча кивнула.
— С какой целью вы ездили в Париж, Рим и Брюссель? Кроме развлечения, у вас была другая цель? Может быть, вы решали какие-то деловые вопросы?
Леон увидел, как она облизала пересохшие губы, но ответа не последовало.
— Если позволите, я задам вопрос в более понятной форме: есть ли у вас в одном из перечисленных городов личный сейф в каком-нибудь из банков?
Она вскочила, от изумления ее рот приоткрылся.
— Кто вам об этом рассказал? — быстро спросила она. — И вообще, какое вам до этого дело?
Как только она это произнесла, раздался мелодичный звонок, и женщина повернулась.
— Позвольте, я открою, — сказал Леон и прежде, чем она успела ответить, стремительно прошел по коридору и распахнул дверь.
На дверном коврике стоял финансист. Когда он увидел Леона, удивлению его не было предела. Он ничего не мог сказать, лишь громко вздохнул.
— Входите, мистер Тру, — вежливо произнес Леон. — У меня есть для вас интересные новости.
— Кто… кто вы такой? — с трудом произнес старик, рассматривая Леона, а потом, внезапно узнав его, воскликнул: — Господи! Да вы ведь — один из «Четверых благочестивых», да? Что, вы нашли девушку?
В тот же миг он понял, что, задав такой вопрос, допустил ошибку. Его не должно бы так уж сильно волновать исчезновение горничной.
— Я не нашел ее, и думаю, что любому из нас будет достаточно сложно ее найти, — сказал Леон.
Но к этому времени миссис Крин уже совладала с собой.
— Я так рада, что вы пришли, мистер Тру. Этот джентльмен говорит о нас какие-то небылицы. Представляете, он решил, что мы с вами женаты! Вы слышали что-нибудь подобное?
Леон не стал ничего говорить в ответ, пока они не вернулись в маленькую гостиную.
— Итак, сэр, — заговорил мистер Бонсор Тру, к которому уже вернулась его важность, — что означают ваши…
— Я вкратце повторю вам то, что уже рассказал вашей супруге, — перебил его Леон. — Что же касается вашего супружества, это факт настолько неоспоримый, что я даже не буду показывать брачное свидетельство, которое сейчас лежит у меня в кармане. Я здесь не для того, чтобы укорять вас, Тру, или эту женщину. То, как вы относитесь к людям, которые доверяли вам свои деньги, тоже исключительно на вашей совести. Я здесь для того, чтобы узнать: есть ли в определенных городах на континенте у вас сейфы или депозитные счета в банках, в которых вы держите свои сбережения?
Важность вопроса вполне оценил мистер Тру.
— На континенте у меня несколько счетов, — сказал он, — но я не понимаю…
— Мистер Тру, вы будете говорить откровенно? — в голосе Леона послышались нотки раздражения. — Есть ли у вас сейфы в Париже, Риме или Брюсселе, и носите ли вы ключи от них с собой?
Мистер Бонсор Тру улыбнулся.
— Нет, сэр. Я пользуюсь услугами банков и храню там кое-какие ценности, но там используются не ключи, а кодовые…
— Ага! — Леон просиял. — А кодовые слова вы случайно не носите при себе?
Какой-то миг Тру колебался, но потом вынул из жилетного кармашка маленькую золотую книжечку на платиновой цепочке, размером с почтовую марку.
— Да, я ношу их здесь. Только скажите, пожалуйста, почему это я должен обсуждать свои личные…
— Это все, что я хотел узнать.
Мистер Тру удивленно воззрился на гостя, который вдруг рассмеялся не громко, но так весело, будто услышал самую лучшую шутку в мире, и потер руки.
— Дело начинает проясняться, — воскликнул он. — И теперь мне понятно, зачем вы послали мисс Маргарет Лейн в аптеку за солью. Соль нужна была вам! — и жестом обвинителя он указал на финансиста.
Тру остолбенел.
— Верно, мне вдруг стало дурно.
— Мистер Тру потерял сознание, — вклинилась в разговор миссис Крин, — вот я и послала Маргарет за нюхательной солью в мою комнату, но там ее не оказалось, тогда она сама вызвалась сбегать в аптеку.
— Замечательно, — сказал Леон. — А теперь я могу восстановить, как все было в действительности. В котором часу вы в тот вечер приехали к миссис Крин?
Тру задумался.
— Около семи.
— Скажите, вы пьете коктейли? Обычно, когда приходите, они уже дожидаются вас на столике в столовой, верно?
— В гостиной, — поправила его миссис Крин.
— Вы пьете коктейль, — продолжил Леон, — и внезапно теряете сознание. Иными словами, кто-то подлил в ваш коктейль снотворное. Миссис Крин, конечно же, тогда в комнате не было. Когда вы упали, Маргарет Лейн осмотрела вашу книжечку и узнала интересующие ее кодовые слова. Она ездила с миссис Крин за границу, поэтому была прекрасно знакома с вашим смехотворным способом хранить свои заработанные нечестным путем капиталы.
Лицо Тру сначала вспыхнуло, потом резко побледнело.
— Кодовые слова! — осипшим голосом пробормотал он. — Боже мой!
Он вскочил и бросился вон из комнаты, и через миг они услышали, как за ним с грохотом захлопнулась входная дверь.
На Керзон-стрит Леон возвращался не спеша и все же успел как раз к ужину.
— С меня хватит, — сказал он. — Больше я этим делом заниматься не буду, но я держу пари, что сейфы в Париже и Риме уже пусты и что одна очень умная девушка, несомненно, дочь одного из обманутых клиентов мистера Тру, теперь сможет помочь своим родителям.
— Вам известно, что у нее есть родители?
— Я этого не знаю, — откровенно признался Леон, — но не сомневаюсь, что отец у нее есть. На прошлой неделе я послал генералу Поулу телеграмму, поинтересовавшись, живет ли все еще с ним его талантливая дочь, и он ответил, что Маргарет уже год как находится за границей, где заканчивает образование. А я полагаю, что работа горничной у партнерши финансового мошенника и в самом деле многому может научить.
Глава 9Человек, который пел в церкви
Делами о шантаже и вымогательстве, которые попадали в руки троице благочестивых, чаще всего приходилось заниматься Леону Гонзалесу.
И все же сам себя он считал человеком совершенно не пригодным для решения подобных задач, что не упускал случая повторять. В своей знаменитой статье «Оправдание» (тиражи ежеквартального издания, в котором она появилась, после ее публикации подскочили до небес) он писал следующее:
«…Что же касается вымогательства, то я твердо убежден: для закоренелого шантажиста есть только одно достойное наказание — смерть. Нельзя вступать в переговоры с преступником, который зарабатывает себе на жизнь этим гнусным способом. К любым воззваниям он останется глух, никакая исправительная система на него не подействует. Шантажист лишен человеческих качеств, его можно поставить в один ряд с отравителем, торговцем наркотиками и…»
Далее в статье он называет этот вид преступления «подлым».
Леон нашел менее радикальные способы борьбы с этими паразитами, и все же можно предположить, что страшный исход дела мисс Браун и человека, певшего в церкви, получил его полное одобрение.
Красота настолько многообразна, что даже Леон Гонзалес, при всей его страсти к классификации, выявив отличительные признаки восемнадцатого подразделения тридцать третьей категории брюнеток, отказался от дальнейших исследований. К этому времени у него уже было исписано две больших записных книжки.
Повстречай Леон мисс Браун до того, как отказался от своей затеи, он бы непременно понял, что взялся за непосильный труд. Дело в том, что она не подходила ни под одну категорию, ее неповторимая красота не была описана ни в одном из подразделений. Она была темноволоса, стройна и элегантна. Леон терпеть не мог этого слова, но вынужден был признать, что данная характеристика описывала ее как нельзя лучше. Впечатление, которое она производила, можно сравнить с тонким ароматом. Леон дал ей имя «девушка-лаванда». Она называла себя Браун, хотя это явно была не настоящая ее фамилия. Кроме того, она носила шляпку с низко опущенными полями, закрывавшими ее глаза, что в дальнейшем крайне усложнило ее опознание.
Для своего визита она выбрала предзакатные сумерки — время сигарет, следующих за добрым обедом, когда мужчины склонны более думать, нежели разговаривать и скорее сонливы, чем активны.
Однако люди частенько именно в это время наведывались в небольшой дом на Керзон-стрит, серебряный треугольник на двери которого указывал, что здесь находится штаб-квартира благочестивых. Когда в дверь позвонили, Джордж Манфред поднял глаза на настенные часы.
— Раймон, посмотрите, кто там. И прежде чем вы выйдете, я могу сказать, что это будет молодая женщина в черном, довольно грациозная, очень нервная и у нее стряслась какая-то большая беда.
Когда Пуаккар тяжело поднялся с кресла и вышел из комнаты, Леон усмехнулся.
— Это уже не дедукция, это ясновидение с изрядной долей наблюдательности, — сказал он. — С того места, где вы сидите, хорошо видно улицу. Зачем вам понадобилось озадачивать нашего доброго друга?
Джордж Манфред пустил в потолок кольцо дыма и лениво произнес:
— Раймон не удивлен. Он тоже ее видел. Если бы вы не были так поглощены своей газетой, и вы бы ее увидели. Она три раза прошла по противоположной стороне улицы мимо нашего дома и каждый раз смотрела на нашу дверь. С виду самая обычная женщина, мне даже стало любопытно, чем ее шантажируют.