— В школе в Мельбурне, — ответила она, — вернее, рядом с Мельбурном. Последний раз я отца видела в семь лет. Его очень долго держали в этом ужасном месте, мне не разрешали с ним видеться.
— Еще вопрос: кто такой мистер Флейн? Вы знакомы с ним?
Она покачала головой.
— Это двоюродный брат отца. Все, что я о нем знаю: отец одалживал ему деньги и гостил на его ферме, когда заболел. Мистер Флейн несколько раз писал мне насчет денег и оплатил мне плавание до Англии. Это он посоветовал мне вернуться домой и попытаться обо всем забыть.
— Вы никогда его не видели?
— Нет, ни разу, — уверенно ответила она. — Однажды он приехал ко мне в школу, но я тогда была на пикнике.
— Вам известно, какое состояние оставил ваш отец?
— Нет.
— А теперь, мисс Фаррер, расскажите мне о негре, который преследует вас, и о собаке.
Но ей почти нечего было рассказать, кроме того что преследование началось два года назад и что однажды к ней приходил врач. Тут Леон прервал ее рассказ.
— Вы сами вызывали врача?
— Нет, — удивленно сказала она. — Наверное, ему кто-то другой рассказал про меня. Хотя я не могу себе представить, кто это мог сделать, ведь я почти никому об этом не рассказывала.
— Не могли бы вы показать мне какие-нибудь из писем мистера Флейна?
Она достала несколько писем из ящика комода и вручила Леону. Он очень внимательно изучил их. Написаны они были довольно странным тоном, это не было похоже на тон опекуна или того, кто озабочен судьбой родственницы. Их автор больше всего сетовал на те неудобства, которые ему доставляет содержание ее в школе, покупка ей одежды и, наконец, ее поездка в Англию, и в каждом письме неизменно упоминался тот факт, что ее отец оставил очень мало денег.
— И насчет денег это правда, — сказала она. — Бедный папа вообще странно обращался со своими деньгами. Он никогда не хранил свои сбережения в банке, но всегда носил их с собой в большой железной коробке. Он был очень скрытным человеком, и никто не знал, сколько у него денег на самом деле. Я всегда думала, что он очень богат, потому что он был немного… — она замолчала, подбирая слово, — «прижимистым», наверное. Мне очень не хочется говорить о нем плохо, но он никогда не отличался щедростью, и, когда я узнала, что он оставил всего несколько сот фунтов и немного акций, да и те не очень ценные, меня это нисколько не удивило. Да и всех в Мельбурне тоже… Я имею в виду всех, кто нас знал. Знаете, я ведь все время считала себя бедной до тех пор, пока несколько месяцев назад мы не узнали, что отец владел крупной долей акций Западноавстралийского золотого прииска, о чем никто до этого понятия не имел. Об этом стало известно случайно. Если все, что мне говорят, правда, я скоро стану очень богатой. Адвокаты пытаются разыскать мистера Флейна, но пока что они получили от него всего пару писем. Одно из Китая, оно пришло на мой адрес, а второе, кажется, из Японии.
— Письмо, адресованное вам, хранится у вас?
Эйлин нашла письмо. Оно было написано на плотной бумаге. Леон поднес его к свету и увидел водяной знак.
— А какие акции оставил ваш отец? Я хочу сказать, о каких его акциях известно?
Похоже, этот вопрос озадачил ее.
— Я точно знаю, что они совершенно ничего не стоили. Я запомнила, там значились цифры: 967… Что с вами?
Леон рассмеялся.
— Думаю, я могу обещать, что отныне никто не будет вас преследовать, мисс Фаррер. И хочу вам дать совет: немедленно свяжитесь с лучшими адвокатами в Лондоне. Адреса я могу вам дать. И еще кое-что я хочу вам сказать, — на лице Леона появилась добрая улыбка. — Вы не сходите с ума, преследующие вас негры и собаки вам не померещились, и убийство мистера Грасли — не плод вашего воображения. Я хочу задать вам еще один вопрос, о мистере Флейне. Вы знаете, чем он зарабатывает на жизнь?
— У него небольшая ферма, — ответила она. — По-моему, это папа купил ее ему и его жене. До этого он снимал какой-то театр в Аделаиде и потерял на этом много денег.
— Благодарю вас, — кивнул Леон. — Это все, что я хотел знать.
Леон поехал прямиком на Керзон-стрит и встретил мистера Грасли, выходящего из своей квартиры.
— Приветствую! Пришли рассказать еще о каком-нибудь убийстве? — весело бросил антрепренер и громко рассмеялся.
— Я расскажу о чем-то хуже, чем убийство, — ответил Леон, и что-то в его голосе заставило улыбку мигом исчезнуть с лица мистера Грасли.
Леон вошел следом за ним в кабинет и закрыл за собой дверь.
— Может быть, мне лучше обращаться к вам «мистер Флейн»? — спросил он и увидел, как его собеседник побледнел.
— О чем это вы толкуете? Не понимаю! — вдруг негодующе вскричал тот. — Меня зовут…
— Ваша фамилия Флейн, — совершенно невозмутимо произнес Леон. — Несколько лет назад вам стало известно, что человек, которого вы обокрали, отец Эйлин Фаррер, оказался намного богаче, чем вы считали, и вы придумали довольно неуклюжий, но дьявольский по своей природе план, как завладеть собственностью мисс Фаррер. Я не сомневаюсь, что такой недалекий человек, как вы, не мог не подумать о том, что если отец сошел с ума, то и его дочь будет несложно довести до сумасшедшего дома. Я не знаю, где вы нашли своего негра или где раздобыли собаку, но я знаю, откуда у вас деньги на содержание «Орфеума». И я хочу еще кое-что вам сказать, мистер Флейн, и вы можете передать мои слова своей супруге, которая, насколько я понимаю, участвует в этом заговоре вместе с вами. «Конфиденциально» пишется через букву «и», а «перспектива» через букву «е». Оба эти слова встречаются в письмах, которые вы писали мисс Фаррер.
Мужчина громко задышал через нос, рука, которой он вытащил изо рта погасший окурок сигары, дрожала.
— Это все вы еще должны доказать, — произнес он.
— К сожалению, должен, — досадливо вздохнул Леон. — Раньше, когда «Четверо благочестивых» не были такими законопослушными, как сейчас, вы бы не попали в зал суда. Скорее всего, мои друзья и я просто-напросто швырнули бы вас в ближайший канализационный люк на Керзон-стрит.
Глава 12Загадка мистера Дрейка
Все, что происходит в мире, повторяется трижды. Таково было твердое убеждение Леона Гонзалеса. Например, его вторая встреча с Корнелиусом Мэлэном. В прошлый раз при их встрече присутствовал мистер Рус Мэлэн, бородатый брат Корнелиуса, но сейчас Рус был мертв. Хотя об этом Леону еще не было известно.
Внимательный, энергичный, Леон ни разу в жизни не попадал в дорожные аварии. Он был жив, хотя, если стрелка спидометра в его большой спортивной машине опускалась ниже отметки 70, он чувствовал себя крайне неуютно. Совершенно случайно вышло так, что, когда на одинокой раскисшей заснеженной оксфордской дороге его машину занесло и ее заднее колесо угодило в четырехфутовую канаву, скорость его была меньше тридцати. То, что при этом машина не перевернулась, можно считать настоящим чудом.
Леон выбрался из машины и осмотрелся. Приземистый фермерский домик за каменной стеной, проходящей вдоль дороги, показался ему знакомым. Одним прыжком преодолев преграду, он направился по кочковатому необработанному полю к зданию. Хрипло залаяла собака, но людей видно не было, и когда он постучал в дверь, ему никто не ответил. Леона это не удивило. Корнелиус держал мало слуг даже летом, поэтому вряд ли у него было бы людно сейчас, поздней осенью. Он обошел вокруг дома, прошел по неухоженному, заросшему сорняками саду, но признаков жизни так и не обнаружил. И вдруг в каком-то десятке ярдов от него словно из-под земли вырос человек исполинского роста с огромными плечами. На миг Леон остолбенел, но тут до него дошло, что человек поднялся из колодца. Корнелиус Мэлэн стоял спиной к незваному гостю. Он нагнулся, и Леон услышал железное бряцанье и короткий щелчок закрывшегося замка. Наконец гигант стряхнул пыль с колен, выпрямился, развернулся и сделал шаг прямо к Леону. При виде незнакомца широкое красное лицо Корнелиуса сделалось еще краснее.
— Эй, ты! — взревел он, но, узнав гостя, произнес более спокойным тоном. — А, это вы, детектив.
В голосе его почти не было слышно акцента, хотя его покойный брат не мог связать и двух слов по-английски.
— Чего вам? Что, нашелся кто-то еще, кто считает, будто Рус обманул его? Так вот, он умер, и вы больше ничего из него не выжмете.
Видя, что Леон смотрит ему за спину, человек, очевидно, понял, о чем он думает, потому что быстро сказал:
— Там колодец никуда не годный. В нем полно газа, нужно будет его засыпать.
— Тем не менее вы только что тщательно закрыли его на замок, — улыбнулся Леон. — Прошу меня простить, если я вторгся в ваши идиллические хлопоты, мистер Мэлэн, но просто моя машина угодила в канаву и мне нужна помощь, чтобы ее вытащить.
До этого с лица мужчины не сходило какое-то странное напряженное выражение, но, как только Леон объяснил причину своего визита, оно исчезло.
— Да я один могу машину из любой канавы вытащить, — пробасил великан. — Сейчас увидите.
Когда они шли через поле, Корнелиус был уже почти приветлив.
— Если честно, не люблю я вас, лондонцев. И вас, мистер Как-вас-там, особенно. Вы похожи на того адвоката, который когда-то надул меня и бедного брата. С той поры уж столько лет прошло, что я и фамилию его забыл. Бедный Рус! Это все вы и такие людишки, как вы, его в могилу свели! Налоговые инспектора разные, еще Бог знает кто. А мы оба — люди бедные, что с нас взять-то?
Когда они подошли к машине, выяснилось, что силы одного Корнелиуса все же не хватит, поэтому они вернулись на ферму, где из каких-то потаенных мест выискались два истощенных работника, которым при помощи досок и веревок удалось-таки вытащить на ровное место «бентли» Гонзалеса. К этому времени Корнелиус Мэлэн снова стал самим собой.
— Это вам обойдется в фунт, дорогой мой, — сказал он. — Я не могу позволить себе платить этим людям еще и за дополнительную работу. Я и так человек не богатый, а уж теперь, когда Рус помер, мне еще и с этой бездельницей, племянницей нашей, придется…