Леон улыбнулся. Последний раз он встречал женщину-вора много лет назад.
— Повернитесь оба, и спускайтесь, — приказал Леон. — Попытаетесь бежать — я выстрелю.
Они повиновались, мужчина пошел вниз, набычившись, а девушка на подкашивающихся ногах.
Через какое-то время они оказались на первом этаже.
— Налево, — сказал Леон, быстро подошел к мужчине, ткнул ствол ему в спину и запустил руку в карман его пиджака. Вынул оттуда короткоствольный револьвер и положил к себе в карман халата. — Входите в комнату. Выключатель слева, зажгите свет. — Войдя вслед за ними в маленькую гостиную, Леон закрыл за собой дверь. — Теперь садитесь. Оба.
Мужчина для него не представлял загадки: типичный тюремный завсегдатай, неправильные черты лица, нездоровый вид — недалекое существо, которое короткие промежутки жизни на свободе проводит в ожидании следующего заключения.
Его спутница молчала, и пока она не начала говорить, Леон не мог отнести ее к той или иной категории.
— Прошу нас простить… Это все моя вина, — наконец произнесла она, и Леон облегченно вздохнул.
Голос образованного человека. Такой голос можно услышать на Бонд-стрит, таким голосом велят шоферу ехать в «Ритц».
Она была симпатичной, впрочем, большинство женщин казались Леону симпатичными, что говорило о его рыцарской натуре. Карие глаза, нежный изгиб бровей, яркие чуть припухлые губы. Нервные белые и ровные пальцы с хорошим, но броским маникюром то сжимались, то разжимались. На одном из пальцев багровел след от широкого кольца.
— Этот человек ни в чем не виноват, — негромко произнесла она. — Я наняла его. Один мой… друг когда-то помог ему, на прошлой неделе он снова пришел, и я попросила его сделать это для меня. Поверьте, это правда.
— Вы попросили его забраться в мой дом?
Она кивнула.
— Если бы вы отпустили его… я бы смогла с вами поговорить… и чувствовала бы себя спокойнее. Он совершенно ни в чем не виноват, поверьте. Вся вина лежит на мне.
Леон выдвинул ящик маленького письменного стола, достал лист бумаги и штемпельную подушечку и поставил их перед небритым спутником девушки.
— Приложите пальцы к подушечке потом к бумаге.
— Зачем это? — хриплым голосом с подозрением спросил мужчина.
— Мне нужны ваши отпечатки пальцев на тот случай, если вы мне понадобитесь. Пошевеливайтесь.
С неохотой вор подчинился, оставил отпечатки сначала одной руки, потом другой. Леон осмотрел их и остался доволен.
— Ступайте сюда.
Он вывел непрошеного гостя в прихожую, открыл дверь, выпустил его на улицу и вышел следом.
— Нельзя разгуливать по ночам с пистолетом, — сказал он и коротким, но мощным ударом в челюсть сбил человека с ног.
Поднимаясь, тот жалобно всхлипнул:
— Это она меня заставила взять его.
— Значит, ее благодарите за этот удар, — бросил Леон, после чего спросил у мужчины имя и, услышав в ответ простое «Джон Смит», захлопнул дверь.
Когда он вернулся, девушка, расстегнув плотное пальто, сидела в кресле, бледная, но спокойная.
— Он ушел? Как хорошо! Вы ударили его? Я услышала звук. А что вы обо мне думаете?
— И за тысячу фунтов не согласился бы я провести эту ночь в другом месте! — искренне сказал Леон.
Лишь на какую-то долю секунды лицо ее озарилось улыбкой.
— Как, по-вашему, почему я пошла на этот безумный, глупый поступок? — тихо спросила она. Леон покачал головой.
— Это именно то, чего я не понимаю. Никаких серьезных дел мы сейчас не ведем, всякие загадочные документы, о которых говорится в газетных сенсациях, — сплошная выдумка. Могу только предположить, что мы чем-то обидели вашего друга… любовника, отца, брата…
Леон заметил тень улыбки, которая появилась и тут же исчезла с ее лица.
— Нет, это не месть. Вы не сделали ничего плохого ни мне, ни моим близким. И никакие секретные документы меня не интересуют.
— Значит, это не месть и не ограбление. Признаюсь, я в недоумении!
Леон ослепительно улыбнулся, и на этот раз она заговорила напрямую.
— Я расскажу вам все. И начать мне нужно с того, что меня зовут Лоуис Мартин. Мой отец — сэр Чарлз Мартин, хирург, и через три недели я выхожу замуж за Джона Ратленда, майора южноафриканской полиции. Поэтому я пробралась в ваш дом.
Леон был озадачен.
— Вы что… э-э-э… искали тут свадебный подарок? — не без сарказма поинтересовался он.
К его удивлению, она кивнула.
— Именно за этим я и пришла, — сказала она. — Но я поступила очень глупо. Если бы я знала вас лучше, мне бы стоило просто прийти и попросить.
Девушка говорила, не сводя с Леона внимательных глаз.
— Хорошо, — сказал он, — и чем же вы хотите удивить своего жениха?
Очень медленно она произнесла:
— Золотой браслет с личным знаком.
Леона это признание удивило лишь тем, что девушка сказала правду. Он записал названные имена.
— Итак, золотой браслет, — повторил он и с вопросительной интонацией добавил: — Принадлежащий…
Она в нерешительности помолчала.
— Наверное, придется вам рассказать все… Я в ваших руках.
Он кивнул и с приятной улыбкой сказал:
— Еще как! Мне кажется, вам будет проще поделиться своей историей со мной, чем объясняться с полицейским инспектором.
Леон был само радушие, но она женской интуицией почувствовала в его тоне твердость, которая заставила ее содрогнуться.
— Майор Ратленд не знает, что я здесь… Он бы сошел с ума, если б узнал, что я пошла на такой риск.
И она рассказала Леону о том, как ее старший брат погиб на войне в Африке. Поначалу говорила она сбивчиво, но постепенно голос ее становился увереннее и тверже.
— …Вот так я и познакомилась с Джоном. Он тоже был в пустыне. А два года назад он написал из Парижа… Сообщил, что у него остались какие-то бумаги несчастного Фрэнка. Он нашел их в его карманах, когда… когда его убили. Естественно, папа попросил его приехать, и мы подружились, хотя папа и не одобряет… наш брак.
Она ненадолго замолчала, потом быстро заговорила:
— Отец против нашего брака, и мы скрываем ото всех, что собираемся пожениться. Видите ли, мистер Гонзалес, я достаточно состоятельна: мать оставила мне большое состояние. И Джон тоже будет богатым. Во время войны, будучи в плену в Сирии, Джон узнал о богатой золотой жиле. Он спас жизнь одному арабу, и тот в благодарность открыл ему место, где можно добыть много золота. Где это место искать, он написал на той маленькой золотой пластинке по-арабски. Но в конце войны Джон потерял ее и больше о ней не слышал, пока не прочитал в «Ивнинг геральд» о вашей находке. Бедный Джон ужасно расстроился, когда узнал, что его может опередить тот, кто сумеет расшифровать эту надпись. Я попыталась убедить его обратиться к вам и попросить вернуть браслет, но он и слушать меня не захотел. С каждым днем он расстраивался все больше, потерял спокойствие, стал нервным и раздражительным. Наконец я решилась и придумала этот безумный план. У Джона много знакомых среди преступников… Он ведь полицейский, и ему приходится иметь с ними дело. Он многим помог исправиться. Человек, с которым я сегодня пришла сюда, — один из них. Я сама разыскала его и попросила помочь мне проникнуть в дом и похитить браслет. Мы знали, что он хранится у вас под кроватью…
— Вы точно уверены, что идея проникнуть в этот дом принадлежит вам, а не майору Джону Ратленду.
Она снова помедлила с ответом.
— Он как-то в шутку упомянул, что можно было бы ограбить вас…
— И что сделать это должны вы, — любезно подсказал Леон.
Она старательно избегала его взгляда.
— Да, но он шутил… Он сказал, что меня никто не обидел бы и я могла бы сделать вид, что все это шутка. Я знаю, мистер Гонзалес, все это звучит очень глупо. Если бы об этом узнал мой отец…
— Вот именно, — резко сказал Леон. — И хватит об этом. Скажите, сколько у вас на банковском счете?
Девушка удивленно подняла на него глаза.
— Почти сорок тысяч фунтов, — сказала она. — Я недавно продала много ценных бумаг… Они были не очень-то прибыльными.
Леон улыбнулся.
— Очевидно, вам стало известно, куда можно вложить деньги с большей выгодой.
Она сразу поняла, что он хотел этим сказать.
— Вы ошибаетесь, мистер Гонзалес, — натянутым тоном произнесла она. — Джон позволяет мне вложить в свой геологоразведочный синдикат не больше тысячи… Он пока точно не знает, сколько ему не хватает, восемьсот фунтов или тысячи, но запретил мне вкладывать и пенсом больше. Завтра вечером он едет в Париж для подготовки экспедиции, а потом возвращается. Мы поженимся и поедем за ними.
Леон задумчиво нахмурил брови.
— Завтра вечером. Вы имеете в виду сегодня?
Она бросила взгляд на часы и рассмеялась.
— Да, конечно, уже сегодня, — сказала девушка, чуть подалась вперед и заговорила уверенным голосом: — Мистер Гонзалес, я так много слышала о вас и ваших друзьях! Я не сомневаюсь, что вы не выдадите нашу тайну. Если бы я была хоть чуточку умнее, я бы пришла к вам вчера и просто попросила вернуть браслет… Я бы даже хорошо заплатила, лишь бы Джон так не переживал. Скажите, еще не поздно?
Леон покачал головой.
— Поздно. Я оставлю его себе на память как сувенир. Господин журналист, написавший ту статью, упомянул, что теперь это часть моей коллекции… А я никогда не расстаюсь со своими историями. Кстати, когда вы хотите подписать чек?
Губы женщины дрогнули.
— Вы все еще считаете Джона мошенником? Я отдала ему чек еще вчера.
— На тысячу или на восемьсот?
— Это он сам решит, — ответила она.
Леон кивнул и встал.
— Не смею больше вас задерживать. Воровство, мисс Мартин, — занятие явно не для вас, и мой вам совет, в будущем постарайтесь держаться от этого занятия подальше.
— Так вы не отдадите меня полиции? — улыбнулась она.
— Пока что нет, — сказал Леон.
Галантно придержав дверь, он выпустил ее и постоял на пороге, наблюдая, как она перешла улицу, направилась к стоянке такси и села в последнюю свободную машину. После этого он закрыл дверь на задвижку и вернулся в кровать.